Голод Рехи - Мария Токарева

к вошедшей: невысокая, худая, но крепкая. Она подвязывала темно-русые волосы лентой с ярким орнаментом, стягивая концы на затылке, а из-под своевольно вьющихся по ветру прядок выглядывали заостренные эльфийские уши и ярко мерцали в темноте алые глаза.

– Подойди. Ты кто? Ты ведь не эльф. Полукровка?

– Четвертьэльф. Таким можно оставаться в Бастионе. И нет, я не пью кровь, – пояснила девушка. Ее задорный тон подсказал, что она не из робких. Это понравилось Рехи, он криво ухмыльнулся и вытянул руку, поймав подошедшую девушку за край балахона и подтянув к себе поближе.

– А я пью, – отозвался он, намереваясь привлечь к себе, развязать податливый балахон, опрокинуть своевольную красавицу и заняться делом. Но его руку вдруг резко перехватили и выкрутили.

– Эй ты… ты чего? – растерянно прошипел Рехи. Вновь на него накатило ощущение непонимания потаенной игры, которая вершилась в капкане Бастиона.

– Ничего, – процедила девушка. – Слушай меня. Я не за этим к тебе пришла.

– Да? А утром казалось, что за этим!

– Маскировка. Не более того. К тому же кое-кто не обрадуется, если мы с тобой… сам понимаешь. Да ты и не в моем вкусе, слишком щуплый. Но сила у тебя есть, это точно.

Голос ее оказался низким и решительным. Она хищно щурилась, выкручивая левую руку Рехи.

– Да кто ты? Отпусти уже! А то…

– А то стражу позовешь? – усмехнулась она. – Быстро ты измельчал, Страж.

– Нет! Рассказывай уже, зачем ты здесь. Тебя подослали меня убить?

– Нет, меня прислали кое-что сообщить.

Девушка наконец-то отпустила руку. Рехи благодарно вывернулся, растирая почти вывихнутое плечо.

– И что? От кого?

– Неплохое представление, Страж, – небрежно отозвалась неожиданная собеседница. Она обходила алтарь-ложе полукругом, рассматривая Рехи со всех сторон, точно сравнивая с кем-то.

– Могла бы проявить больше почтения ко мне, женщина, – недовольно бросил он, вспоминая о своей новой роли. Ведь толпа-то его слушала! Почему же не слушала эта своевольная девушка? Он не понимал, но чувствовал, что скоро получит ответы.

– Не могла бы. Я знаю, кто ты, Рехи. Знаю, почему на самом деле пришел сюда.

– Откуда знаешь?

– Наслышана о тебе.

– От кого?!

– Узнаешь. Если пойдешь за мной.

– Я сейчас не могу.

– Сейчас и не надо. На улицах безумствует толпа, не могут переварить восторг от твоего появления. Но не заиграйся с ними.

С внешней стороны замка и правда еще доносились разрозненные вопли. Кто-то орал от боли, очевидно, снова кого-то затоптали. А, может, стражники разгоняли не в меру восторженных сторонников культа.

– Ближе к делу, женщина, – оборвал Рехи, потому что ее наглые слова разрушали его незримый пьедестал.

– Слушай, мальчишка, будь добр обращаться ко мне по имени, – хищно раздувая тонкие ноздри, заявила девушка, но уже более миролюбиво добавила: – Меня зовут Санара. Остальное узнаешь, если сумеешь через две недели добраться до главного акведука дворца. Там есть туннель, который ведет в старинную канализацию под городом.

– Акве… Акви… Акведук… – пробормотал неуверенно Рехи. Такое слово ему в снах прошлого еще ни разу не являлось.

– Помнишь такой в своих видениях? – недовольно спросила Санара.

– Постараюсь вспомнить, – рассеяно отозвался Рехи, перебирая чужие воспоминания. – Да! Видел, так сбежал старый адмирал.

– Хорошо. Приходи туда через две недели вечером в час заката, я буду тебя ждать. Дальше проведу. Постарайся избавиться от внимания Вкитора. Твое исчезновение не должно вызвать подозрений. Иначе придется убить его, а это вызовет еще больший переполох.

– Санара, но кто рассказал тебе обо мне? – забеспокоился Рехи.

– Узнаешь. Впрочем, ты уже догадываешься. Больше не расскажу для нашей безопасности.

– Вашей? Но кто это «вы»? Догадываюсь?

В душе блеснула надежда, безотчетная, последняя. Хотя, возможно, его заманивали в ловушку какие-нибудь противники культа, желающие уничтожить остатки старой религии. Но все-таки надежда Рехи начиналась на «Л» – Ларт или Лойэ. И проводником этой надежды была загадочная Санара, которая выждала некоторое время, а потом накинула на голову капюшон.

– Потом. Все потом, – ответила она. – Усыпи их бдительность, добейся права свободно передвигаться по дворцу. А потом придумай предлог, чтобы никто не заподозрил. Скажешь, что лег спать, а сам выберись, минуя стражников. Найди способ избавиться от них.

– И тогда я смогу отсюда сбежать?

– Не сразу. Сначала хотя бы на несколько часов. Все, мне пора. До встречи через две недели.

– До встречи, – в замешательстве ответил Рехи, когда Санара скрылась, скользнув верткой змейкой меж створок дверей.

Цена чудес

Свет из домов пробивался сквозь темноту, как в былые времена, виденные в снах. Но окна зияли провалами рам без стекол. В полуразрушенных строениях теснились тени – эльфы и люди. Вроде бы все вместе, но все-таки врозь.

Рехи рассматривал город с высоты дворца. Он стоял на балконе и ждал часа, когда его вновь покажут ликующему морю. Он ненавидел толпу, ненавидел шум и уже стыдился того упоения, с которым наслаждался всеобщим вниманием. Стыд… Что-то незнакомое, не похожее на голод – скорее на покалывание мелких камешков в дырявом сапоге. Что-то сродни песку, скрипящему на зубах. Но ноющее чувство сменялось тоской безразличия, прогорклой, как пепел, который густо засыпал улицы и крыши в Бастионе. И вместе с ним душу заполняла тоска.

Еще трепыхалась робкая надежда, как рыжие отблески далеких огоньков: Рехи ждал встречи у акведука, хотя не был уверен, что Санара не заведет его в какую-нибудь ловушку. Возможно, в Бастионе зрел заговор, переворот, как в деревне Ларта.

«Ну, пока надо быть хитрым, – убеждал себя Рехи. – Делать вид, что согласен с новой ролью, как учил тебя Ларт. Хотя он же учил, как сдирать кожу с вопящего пленника. И он же учил, как убивать не ради еды, а ради наслаждения. И все злое в нем шло из Бастиона. От таких, как Вкитор. От таких, как Саат. Неужели я стану таким, как они? Ничего, потерпеть две недели. Две недели, а там будет ждать Санара у акведука. Наверное, будет. И что потом?»

Две недели тянулись бесконечностью. Серо-красные сумерки почти не отличались от непроглядно черной ночи: в воздухе плотным облаком висела пелена едкого дыма. Во рту постоянно ощущался привкус пепла и серы. Глаза сильно щипало, и все стремились закрыть ставни, а на улицу выходили с замотанными лицами, но помогало слабо: повсюду слышался надсадный тяжелый кашель. С каждым днем его гул резал уши все громче, как будто сильнее звучал тяжелый набат. Как будто разносился по пустоши глас того колокола из башни с крылатыми рисунками семарглов.

«Мы умираем. Этот Бастион… Этот мир…» – вздохнул Рехи, скрываясь в глубине зала. Верховный жрец Саат распорядился,