Дороги авантюристов, или Загадочная яхта лорда Гленарвана - Виктор Павлович Точинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но Жюль Верн об этой деятельности географа в штатском умолчал. Хотя не удержался, и бросающиеся в глаза намеки в тексте романа все же есть…
* * *Чем же так уникальна англо-маорийская война? Многим. «Война за землю» тянулась, то затухая, то вспыхивая, двадцать с лишним лет. При том, что с маори сражались не колониальные войска, набранные из туземцев, и не ополчение колонистов, — на острова были переброшены элитные части регулярной армии. В том числе хорошо нам знакомый 42-й шотландский полк, прошедший незадолго до того горнило Крымской войны и войны с сипаями.
А маори осталось мало… «Картофельные» и «мушкетные» войны даром не прошли, плюс сыграли свою роль эпидемии болезней, завезенных европейцами. По самым скромным оценкам, острова после первого контакта с европейцами к 1860-м годам потеряли 60% от изначальной численности туземцев. Есть и другие оценки, по ним потери населения куда выше.
Уцелевшие маори казались людьми, откованными из булатной стали. Победить их было невозможно. Только убить. Но и это было сделать чрезвычайно трудно.
Маори не просто активно перенимали все новое. В некоторых аспектах военной науки они оказались впереди, а европейцы в роли догоняющих.
Мы уже упоминали, как они утерли нос тренированным солдатам в скорости перезарядки ружей. В рукопашной британцам тоже ничего не светило, — вооружившись огнестрелом, отлично владеть копьями и палицами маори не разучились. Отчаявшись победить противников в стрелковом бою и в штыковых атаках, англичане завезли на острова современную полевую артиллерию, нарезную. И начали громить из нее маорийские форты-па, рассчитанные на защиту от стрелкового оружия.
Маори перестроились мгновенно. Стали строить форты нового типа. Снаряды пролетали сквозь их стены, почти не причиняя разрушений, а пехота пройти не могла. Сами же маорийские воины отсиживались при обстреле в глубоких подземных убежищах, потерь не несли, — и когда обстрел заканчивался и британские солдаты начинали атаку, их встречал град пуль.
Европейские фортификаторы до такой системы укреплений — проволочные заграждения, блиндажи и другие скрытые в земле убежища — додумались лишь многие годы спустя. Колючей проволоки у маори не было, но ее отлично заменяли лианы с ядовитыми шипами.
Британцы повысили ставки: привезли тяжелую артиллерию, стрелявшую навесом. Многочасовые бомбардировки сравнивали маорийские форты с землей и заживо погребали защитников в их норах. Так считали британские офицеры. На деле татуированные воины с началом обстрела из тяжелых орудий отступали подземными ходами и уже строили в новом месте другой па, возводились те быстро.
Кстати, о татуировках… Европейцы считали татуированные тела и лица безусловной дикостью. Однако вглядитесь еще раз в лицо вождя Хонги Хика на илл. 50. И поставьте мысленный эксперимент: легко будет разглядеть такое лицо в лесной перестрелке среди листвы? Легче, чем беленькое и лишенное татуировок лицо англичанина? Правильный ответ: гораздо труднее, равно как и смуглые татуированные тела маорийских воинов. Это был камуфляж, который всегда при себе. Оттого-то маори так любили сражаться в лесу — красные мундиры их противников были отличными, издалека заметными среди зелени мишенями. Одеть своих солдат в камуфляж бритты додумались лишь сорок лет спустя, во время англо-бурской войны.
Еще раз: маори было очень мало, на обоих островах их жило меньше, чем британцев в каком-нибудь районе Лондона. И громадная, на весь глобус раскинувшаяся колониальная империя двадцать лет не могла их одолеть. Их было мало, но они прошли жесточайший естественный отбор, были генетически «заточены» убивать и не дать убить себя.
Войну маори не проиграли. Их порой разбивали, их убивали, но не победили. Свое право на землю они отстояли. Договор Вайтанги в полном объеме включен в современную конституцию Новой Зеландии.
* * *О приключениях Паганеля нечто очень странное сообщил нам Жюль Верн. Вот как все развивалось.
Путешественников привезли на пироге в па захватившего их вождя Кай-Куму, провели мимо частокола, украшенного обильной коллекцией препарированных голов, и вождь стал решать их судьбу: хотел обменять Гленарвана на угодившего в плен жреца-маори, и поинтересовался, пойдут ли, по мнению пленника, англичане на такой размен?
Лорд немедленно прикинулся сиротой казанской: я, мол, человек маленький, никому не интересный, ты лучше этих вот двух дам на обмен пусти — это, мол, аристократки и особы, приближенные к королеве Виктории. В очередной раз благородство проявил — сам погибай, но супругу любимую выручай. И Мэри Грант заодно.
Вождь не купился: ты кого обмануть-то хотел, дурилка картонная? Я ж тебя до донышка вижу, у тебя ж на лбу пропечатано, что это жена твоя! — и пальцем на леди Элен указывает.
А рядом другой вождь стоял, не меньше рангом, по имени Кара-Тете. В гости заскочил по-соседски, или по делам каким. Так он руку на плечо леди положил, и коллегу поправил: не, говорит, это моя жена.
Тут в голове у Гленарвана что-то щелкнуло. Вспомнил, что ему говорили, отдавая револьвер, в каком случае его в ход пустить надлежит.
Случай был самый тот.
Но…
16 мБ…
В кого надо стрелять, Гленарван позабыл. Пальнул в Кара-Тете и уложил наповал. Стрелять лорд умел хорошо, не отнимешь.
Если же Гленарван убил вождя не по причине своего скудоумия и перегруженной оперативной памяти, а вполне осознанно, то это гораздо хуже. Всё его хваленое благородство тогда весьма и весьма тускнеет. Даже если Кара-Тете не шутковал и всерьез положил глаз на Элен Гленарван, даже если бы выкупил ее у Кай-Куму и взял в жены, — что с того? Быть женой вождя хуже, чем умереть мучительной смертью, потом быть сожранной и украсить головой еще один кол ограды?
Гленарван посчитал, что хуже.
Пусть ты лучше сдохнешь, любимая, но сдохнешь моей женой. Вот она, гнилая собственническая суть британских лордов. Фу таким мужем