Описание Отечественной войны в 1812 году - Александр Михайловский-Данилевский

Сделав два перехода по Рязанской дороге, Князь Кутузов остановился на сутки у Боровского перевоза. Рассчитывая, что сих двух маршей достаточно было для обмана неприятеля и убеждения его, что русские идут к Коломне, за Оку, Князь Кутузов вознамерился двинуться на старую Калужскую дорогу, долженствовавшую служить основанием его действий. Для прикрытия своего марша он велел Милорадовичу пробыть еще день на Рязанской дороге и потом параллельно армии произвести то же самое боковое движение, оставя на прежде занимаемых им местах отряд, с приказанием давать вид, будто вся армия отступает к Рязани. 5 Сентября, перед рассветом, армия тронулась левым крылом, двумя колоннами, от Боровского перевоза к Подольску, через Жеребятово и Домодово, по проселочной дороге, прикрытой справа речкою Пахрой. Куда шли и зачем? То, по повелению Князя Кутузова, сохранялось в величайшей тайне. Кроме корпусных командиров, никто не знал настоящего направления, и все истощались в догадках о намерениях Светлейшего – так называли в армии Князя Кутузова. Путь вел мимо опустелых селений и господских домов, где еще недавно обитали счастливые семейства, не воображавшие, что война, с ее опустошениями, когда-либо коснется подмосковных сел их. Часто встречали мы спасшихся из столицы выходцев. Их рассказы о происходивших в Москве ужасах почитались сначала преувеличенными. После удостоверились в справедливости показаний, казавшихся сперва несбыточными, потому что злодейства неприятеля превышали всякое вероятие.

Поздно вечером 5-го числа, после усиленного перехода, армия прибыла на Тульскую дорогу и расположилась у Подольска, при страшном зареве пожара Московского, освещавшего весь небосклон. Густые облака, в которых отражался пламень Москвы, текли, как поток лавы, по темной синеве неба. Два корпуса стали впереди Подольска, ближе к Москве, другие позади города; главная квартира заняла деревню Кутузову. По прибытии на Тульскую дорогу стала для всех понятна истинная причина бокового движения. Первой заботою Фельдмаршала было донести Государю об удачном начале его маневра. «До сих пор, – писал он Императору, – получаю я сведение об успехе моего фальшивого движения, ибо неприятель последовал частями за казахами (то есть за отрядом, оставленным на Рязанской дороге). Это дает мне ту удобность, что армия, сделав завтра фланговой же марш в 18 верст, на Калужскую дорогу, и послав сильные партии на Можайскую, весьма озаботить должна тыл неприятельский. Сим способом надеюсь я, что неприятель будет искать мне дать сражение, от которого на выгодном местоположении равных успехов, как и при Бородине, я ожидаю». Разъезды доносили, что неприятель нигде не показывался, а потому дана была армии дневка. 7 сентября продолжали мы движение из Подольска на старую Калужскую дорогу и вступили на нее у Красной Пахры, чем совершилось боковое движение вокруг Москвы. Став твердой ногой на Калужской дороге, Князь Кутузов имел возможность: 1) прикрыть полуденные губернии, изобиловавшие запасами; 2) угрожать пути неприятельских действий: от Москвы через Можайск, Вязьму и Смоленск; 3) пересекать отрядами растянутые на чрезмерном пространстве сообщения французов и 4) в случае отступления Наполеона к Смоленску предупреждать его по кратчайшей дороге.

Когда армия совершала боковое движение, Милорадович с арьергардом, в назначенное время, пошел тоже влево. Его марш направлен был наперерез путей, лежащих из южных губерний в Москву и сосредоточивающихся в ней, как в общем центре, а потому Милорадович, на всех пересекаемых им дорогах, оставлял отряды, с приказанием каждому из них особо, не следовать уже за общим движением армии, но, при появлении неприятеля, отступать по той дороге, на которой отряд был поставлен. Посылаемые Милорадовичем в разные стороны к Москве партии не открывали неприятеля, исключая французских бродяг. На Рязанской дороге оставил он Полковника Ефремова, с двумя казачьими полками. Мюрат шел за ними до Бронниц, в уверенности, что идет вслед за всей Русской армией. Не прежде, как по прибытии в Бронницы, узнал он, что вместо главных сил Князя Кутузова имеет перед собой только два Донских полка. Неведение Мюрата об истинном направлении Князя Кутузова тревожило Наполеона. В ожидании верных известий о месте пребывания Русской армии, не трогал он войск из окрестностей Москвы. Авангарды его находились от нее частью на расстоянии одного марша, частью только на половину перехода от столицы. Заблуждение Мюрата и Наполеона насчет движений наших произошло от смятения, в которое ввергнул их пожар Москвы, и от искусных маневров Князя Кутузова[346]. «Армия, – доносил Кутузов Государю, – из Красной Пахры, делая фланговое движение, для скрытности сего направления вводила неприятеля на всяком своем марше в недоумение. Направляясь сама к известному пункту, она маскировалась между теми фальшивыми движениями легких войск, делая демонстрации, то к Коломне, то к Серпухову, за коим и неприятель следовал большими партиями».

При вступлении нашем на Калужскую дорогу расположение неприятельских войск было следующее: гвардия в Кремле и ближних кварталах; корпус Даву занял Новинскую часть, имея передовую цепь между дорогами Тульской и Звенигородской. Вице-Король имел главную квартиру в Петровском дворце, а посты на дорогах Звенигородской, Волоколамской, Петербургской, Дмитровской и Ярославской. Жюно стоял в Можайске; левое крыло его простиралось до Рузы, а правое до Вереи; Ней был на Тульской и Рязанской дорогах. Он имел повеление подкреплять Мюрата, который с корпусом Понятовского, двумя пехотными дивизиями и резервной кавалерией должен был наблюдать за русской армией и, обманутый ее движениями, шел к Бронницам. Не видя из донесений Мюрата, куда девалась Русская армия, Наполеон велел составить сборный корпус из пехоты и конницы и, поручая его Бессьеру, приказал ему идти по старой Калужской дороге до селения Десны. В повелении Бессьеру сказано: «Старайтесь разведать о марше неприятеля, доколе Неаполитанский Король не найдет его следов и не остановится на них»[347]. Из переписки Наполеона с Мюратом и Бессьером видно, что он первоначально имел намерение, по получении достоверных известий о направлении Князя Кутузова, лично выступить против него и оттеснить нашу армию на несколько маршей от Москвы[348]. Догадки о дальнейших предположениях Князя Кутузова сильно тревожили неприятелей. Ни один из Французских Маршалов не был изъят от опасения насчет его дальнейших замыслов. Наполеону нужно было употребить все средства убеждения, чтобы успокоить своих сподвижников и опровергнуть их стратегические и политические заключения. «Маршалы воображали видеть повсюду Кутузова, – говорит секретарь Наполеона, – особенно боялись они движения его на Можайск, чем он отрезал бы нам Смоленскую дорогу»[349]. Бессьер, посланный к Десне, разделял сие мнение. «Неудивительно, – писал он, – что старик Кутузов, ускользнув от Неаполитанского Короля, теперь находится в полном движении, стараясь со всей армией стать на наши сообщения». Для обеспечения сих сообщений Наполеон вверил Генералу Орнано все команды, исходившиеся между Москвой и Можайском, и потом писал Бессьеру: «Вы в центре и должны наблюдать за тем, что происходит вправо у Орнано и влево у Неаполитанского Короля. Впрочем, весьма естественно, что Кутузов разослал по всем дорогам кавалерию, для разведания о наших движениях и охранения себя. Может быть, он пересечет нам на несколько дней Можайскую дорогу, но больше, конечно, ничего не сделает»[350].