Описание Отечественной войны в 1812 году - Александр Михайловский-Данилевский

Государь, потрепав Мишо по плечу, сказал: «Вы облегчили Мое сердце; вы Меня успокоили. Возвратитесь в армию, говорите Моим верноподданным, везде, где вы будете проезжать, что если у Меня не останется ни одного солдата, то Я созову Мое верное Дворянство и добрых поселян, буду Сам предводительствовать ими и подвигну все средства Моей Империи. Россия представляет Мне более способов, чем полагает неприятель. Но если судьбой и Промыслом Божьим предназначено Роду Моему не царствовать более на Престоле Моих Предков, то, истощив все усилия, Я отращу себе бороду до сих пор (показывая рукою на грудь Свою) и лучше соглашусь питаться хлебом в недрах Сибири, нежели подписать стыд Моего Отечества и добрых Моих подданных, пожертвования коих умею ценить. Провидение испытывает нас; будем надеяться, что оно нас не оставит». При сих словах Император начал ходить по комнате; лицо Его пламенело. Возвращаясь скорыми шагами, Он крепко сжал руку посланного и продолжал: «Не забудьте, что Я вам теперь говорю; может быть, настанет время, когда мы вспомним об этом с удовольствием: Наполеон или Я, Я или он – но: вместе мы не можем царствовать. Я узнал его; он более не обманет Меня». – «Государь! – отвечал Мишо. – Ваше Величество подписываете в сию минуту славу Вашего народа и спасение Европы». – «Да исполнится предсказание ваше, – сказал Александр, – подите отдыхать и будьте готовы возвратиться в армию»[338].

Как в зеркале, выражаются в сих словах чувствования Монарха, Коему Отечество обязано избавлением. Велико было несчастие Александра, но Он был выше злополучия. Об Его твердость, как волны моря о гранитную скалу, разбились надежды завоевателя, мечтавшего покорением Москвы поколебать Российского Монарха. Без железной воли Александра: не вступать ни в какое соглашение с Наполеоном, биться с ним до крайности – тщетны были бы храбрость войск, самоотвержение народа. В исполинском подвиге, предпринятом Александром, судьба готовила Ему тяжкие испытания, но тем более подобает Ему вечное благодарение России, что на пути к великой цели Он мужественно и твердо боролся с превратностями счастья.

Донесение Князя Кутузова, привезенное Полковником Мишо, было следующее: «После столь кровопролитного, хотя и победоносного с нашей стороны от 26 Августа сражения должен я был оставить позицию при Бородине, по причинам, о которых имел счастие донести Вашему Императорскому Величеству. После сражения того армия была приведена в крайнее расстройство; 2-я армия весьма уже ослабела. В таком истощении сил приближались мы к Москве, имея ежедневно большие дела с авангардом неприятельским, и на сем недальнем расстоянии не представилось позиции, на которой мог бы я с надежностью принять неприятеля. Войска, с которыми надеялись мы соединиться, не могли еще прийти; неприятель же пустил две новые колонны, одну по Боровской, а другую по Звенигородской дорогам, стараясь действовать на тыл мой от Москвы; а потому не мог я никак отважиться на баталию, которой не выгоды имели бы последствием не только разрушение остатков армии, но и кровопролитнейшее разрушение и превращение в пепел самой Москвы. В таком, крайне сомнительном положении, по совещанию с первенствующими нашими Генералами, из которых некоторые были противного мнения, должен был я решиться попустить неприятелю войти в Москву, из коей все сокровища, арсенал и все почти имущества, как казенные, так и частные, вывезены, и ни один дворянин в ней не остался.

Осмеливаюсь всеподданнейше донести Вам, Всемилостивейший Государь, что вступление неприятеля в Москву не есть еще покорение России. Напротив того, с войсками, которые успел я спасти, делаю я движение на Тульскую дорогу. Сие приведет меня в состояние защищать город Тулу, где хранится важнейший оружейный завод, и Брянск, в котором столь же важный литейный двор, и прикрывает мне все ресурсы, в обильнейших наших губерниях заготовленные. Всякое другое направление пресекло бы мне оные, равно и связь с армиями Тормасова и Чичагова, если бы они показали большую деятельность на угрожение правого фланга неприятельского. Хотя не отвергаю того, чтобы занятие Столицы не было раной чувствительнейшею, но, не колеблясь между сим происшествием и теми событиями, могущими последовать в пользу нашу с сохранением армии, я принимаю теперь в операции со всеми силами линию, посредством которой, начиная с дорог Тульской и Калужской, партиями моими буду пересекать всю линию неприятельскую, растянутую от Смоленска до Москвы, и тем самым отвращая всякое пособие, которое бы неприятельская армия с тылу своего иметь могла, и, обратив на себя внимание неприятеля, надеюсь принудить его оставить Москву и переменить всю свою операционную линию. Генералу Винценгероде предписано от меня держаться самому на Клинской, или Тверской дороге, имея между тем по Ярославской казачий полк, для охранения жителей от набегов неприятельских партий. Теперь, в недальнем расстоянии от Москвы собрав мои войска, твердой ногой могу ожидать неприятеля, и, пока армия Вашего Императорского Величества цела и движима известной храбростью и нашим усердием, дотоле еще возвратная потеря Москвы не есть потеря Отечества. Впрочем, Ваше Императорское Величество Всемилостивейше согласиться изволите, что последствия сии нераздельно связаны с потерей Смоленска и с тем расстроенным состоянием войск, в котором я оные застал. Полковник Мишо объяснит Вашему Императорскому Величеству обстоятельнее положение наших дел».

Донесение Князя Кутузова, им самим диктованное, есть выражение сердца скорбного, духа спокойного, мысли ясной, дальновидной. Он излагает неопровержимые причины, побудившие его отказаться от сражения под Москвой; как Русский, болеет о Москве, которой сражением не хотел подвергнуть гибели и разрушению; как подданный, дерзает утешать Монарха, что потеря столицы не есть потеря Отечества. Наконец, в кратком очерке, достойном великого полководца, представляет он дальнейшие предположения, совершенно оправдавшие впоследствии предусмотрительность его и глубоко обдуманные мысли. Неверно только одно в его донесении: вывоз арсенала из Москвы; но в тогдашней суматохе нельзя было знать Князю Кутузову, что успели спасти из казенного имущества.

О столь важном событии, как занятие столицы неприятелем, Император повелел издать во всенародное известие следующее объявление: «С крайней и сокрушающей сердце каждого сына Отечества печалью сим извещается, что неприятель Сентября 3-го числа вступил в Москву. Но, да не унывает от сего великий народ Российский. Напротив, да поклянется всяк и каждый воскипеть новым духом мужества, твердости и несомненной надежды, что всякое наносимое нам врагами зло и вред обратятся напоследок на главу их. Неприятель занял Москву не от того, чтобы преодолел силы наши или ослабил их. Главнокомандующий, по совету с первенствующими Генералами, нашел за полезное и нужное уступить на время необходимости, дабы с надежнейшими и лучшими потом способами превратить кратковременное торжество неприятеля в неизбежную ему погибель. Сколь ни болезненно всякому Русскому слышать, что первопрестольный град Москва вмещает в себе врагов Отечества своего, но она вмещает их в себе пустая, обнаженная от сокровищ и жителей. Гордый завоеватель надеялся, вошед в нее, соделаться повелителем всего Российского Царства и предписать ему такой мир, какой заблагорассудит, но он обманется в надежде своей и не найдет в столице не только способов господствовать, ниже способов существовать. Собранные и от часу больше скопляющиеся силы наши окрест Москвы не престанут преграждать ему все пути и посылаемые от него для продовольствия отряды ежедневно истреблять, доколе не увидит он, что надежда его на поражение умов взятием Москвы была тщетная и что поневоле должен он будет отворять себе путь из нее силой оружия. Положение его есть следующее: он вошел в землю нашу с тремястами тысяч человек, из которых главная часть состоит из разных наций людей, служащих и повинующихся ему не от усердия, не для защиты своих отечеств, но от постыдного страха и робости. Половина сей разнонародной армии его истреблена, частью храбрыми нашими войсками, частью побегами, болезнями и голодной смертью. С остальными пришел он в Москву. Без сомнения, смелое или, лучше сказать, дерзкое стремление его в самую грудь России и даже в самую древнейшую столицу удовлетворяет его честолюбию и подает ему повод тщеславиться и величаться, но конец венчает дело. Не в ту страну зашел он, где один смелый шаг поражает всех ужасом и преклоняет к стопам его и войска и народ. Россия не привыкла покорствовать, не потерпит порабощения, не предаст законов своих, веры, свободы, имущества. Она до последней в груди капли крови станет защищать их. Всеобщее повсюду видимое усердие и ревность в охотном и добровольном против врага ополчении свидетельствуют ясно, сколь крепко и непоколебимо Отечество наше, ограждаемое бодрым духом верных его сынов. И да не унывает никто: и в такое ли время унывать можно, когда все состояния Государственные дышат мужеством и твердостью? Когда неприятель с остатком отчасу более исчезающих войск своих, удаленный от земли своей, находится посреди многочисленного народа, окружен армиями нашими, из которых одна стоит против него, а другие три стараются пересекать ему возвратный путь и не допускать к нему никаких новых сил? Когда Испания не только свергла с себя иго его, но и угрожает ему впадением в его земли? Когда большая часть изнуренной и расхищенной от него Европы, служа поневоле ему, смотрит и ожидает с нетерпением минуты, в которую бы могла вырваться из-под власти его, тяжкой и нестерпимой? Когда собственная земля его не видит конца проливаемой ею для славолюбия своей и чужой крови? При столь бедственном состоянии всего рода человеческого не прославится ли тот народ, который, перенеся все неизбежные с войной разорения, наконец терпеливостью и мужеством своим достигнет до того, что не токмо приобретет сам себе прочное и ненарушимое спокойствие, но и другим Державам доставит оное, и даже тем самым, которые против воли своей с ним воюют? Приятно и свойственно доброму народу за зло воздавать добром. Боже Всемогущий! обрати милосердные очи Твои на молящуюся Тебе с коленопреклонением Росийскую Церковь. Даруй поборающему по правде верному народу Твоему бодрость духа и терпение. С ними, да восторжествует он над врагом своим, да преодолеет его и, спасая себя, спасет свободу и независимость Царей и Царств!»