Описание Отечественной войны в 1812 году - Александр Михайловский-Данилевский

Повеление Тормасову, Чичагову, Графу Витгенштейну и Графу Штейнгелю не были препровождены прямо к ним из Петербурга, но отосланы с Чернышевым к Князю Кутузову, на предварительное его соображение. По выезде из Петербурга Чернышев узнал дорогой об отступлении армии от Можайска к Москве. Предполагая, однако, по мнению Государя, что перед столицей непременно произойдет сражение, он сколь можно поспешал в главную квартиру. Миновав Клин, увидел он большое зарево. Толпы бегущих жителей известили его о плачевной участи Москвы и приближении неприятельских войск, но никто не мог сказать ему, куда направилась наша армия. Чернышев поворотил влево на Дмитров, Киржач, Покров, Коломну, Каширу и Серпухов. Здесь узнал он наконец, что армия в Красной Пахре, куда прибыл он с великим трудом и опасностью. Везде шатались Французские бродяги. Во многих местах не было ни лошадей, ни городничих, ни почтовых чнновников. Проезжая проселочными дорогами, делал он по 100 и по 150 верст на одних лошадях, должен был останавливаться, кормить их, терял таким образом время. Государь, получив между тем известие о падении Москвы, заботился о Чернышеве и послал фельдъегеря осведомиться, не попался ли он в плен. Высочайшее повеление, врученное Чернышевым Князю Кутузову, было следующего содержания: «Из последнего донесения вашего усматриваю, с каким постоянным мужеством войска, вам вверенные, преодолевали быстрое на них нападение 24-го и 26-го сего Августа и сколь значительно должна простираться потеря неприятеля убитыми и ранеными. Основываясь на сем заключении, остаюсь в надежде, что военная прозорливость ваша, преградив успехи неприятеля, удержит и дальнейшее его вторжение. В сие самое время счел Я полезным препроводить к вам некоторые примечания для операционного плана наступательных действий армии Генерала Тормасова, Адмирала Чичагова и корпусов Графа Витгенштейна и Графа Штейнгеля, отделяемого из Риги, где состоящий ныне корпус усилится прибывшими из Финляндии войсками. Если вы, по соображению вашему, найдете исполнение сего плана удобным, на таковой случай, для приведения его в действие, прилагаю вам проекты и самых по сему предписаний. Из сего плана усмотрите вы, что главные действия предполагается произвести армией Адмирала Чичагова; посему следующее ему на сей случай повеление доставляю к вам за Моей подписи, в котором не определено времени его действий, ибо сие подлежит собственному соображению вашему, а для сего в повелении сем и выставлены означающие сие время числа единственно карандашом. К удобнейшему выполнению сего плана, сделаны следующие распоряжения: 1) состоящие ныне войска в Риге усиливаются перевезенным из Финляндии в Ревель корпусом Графа Штейнгеля, который, прибыв в Ревель 26-го числа сего месяца, выступит из оного через Пернов в Ригу; 2) корпус Графа Витгенштейна усиливается отправляющимися 3 и 5 Сентября из Петербурга войсками, в числе 19 000 человек, кои прибудут в Себеж 23-го, а в Великие Луки 24 Сентября. О составе же сих войск и настоящем их числе прилагается у сего особая подробная записка. Наконец прилагаю вам копии с донесений Адмирала Чичагова, таковые же в подлиннике от Генерал-Лейтенанта Эртеля, и ведомости о числе войск, в их команде состоящих. Все сие отправляю Я к вам с Флигель-Адъютантом Моим, Полковником Чернышевым. По известной Мне его скромности, в испытанных уже прежде сего поручениях, прочтен мною ему проект сего плана, дабы он мог, по требованию вашему, дать вам нужные объяснения. Если план сей вами признан будет полезным, то отправьте Чернышева с сими бумагами к Чичагову».

Согласно с повелением Государя, Чернышев прочитал Князю Кутузову привезенные из Петербурга бумаги. Выслушав их, Фельдмаршал сказал, что совершенно разделяет мнение Его Величества, сознается в пользе и выгодах, могущих воспоследовать от операционного плана, но что, к сожалению, за два дня перед тем, 6-го числа, послано им Чичагову повеление, не во всем сходное с предполагаемыми в плане действиями. В этом повелении Фельдмаршал приказывал Чичагову, оставя Тормасова с армией для прикрытия Волыни, следовать с Дунайской армией через Мозырь и Рогачев на Могилев, для сближения с главными нашими силами и угрожения неприятелю в тыл. Чернышев отвечал Князю Кутузову, что по такому предположению нельзя отрезать Князя Шварценберга и Ренье от главной армии Наполеона и Минской губернии, нельзя предупредить их в занятии важных пунктов: Минска, Несвижа, Борисова, и вообще большой Смоленской дороги, главной, единственной черты сообщений неприятеля. «Армия Тормасова, – присовокупил Чернышев, – оставаясь совершенно отдельной, не только не может нанесть решительного удара Князю Шварценбергу и Ренье и принудить их к бездействию, но даже по нынешнему ее расположению не будет в состоянии воспрепятствовать им в движении на Минск и далее, где, соединясь с Макдональдом, Удино и Виктором, могут они сосредоточить значительные силы между Вильной, Минском и Борисовом, для успешного отражения отдельно и без всякой связи действующих наших армий, которым уже не будет возможности ни отрезать, ни совершенно лишить главную неприятельскую армию всех ее сообщений и подкреплений. Дунайская армия принесет гораздо более пользы, если двинется в тыл неприятеля по пунктам, назначенным от Государя, тем более что движение Эртеля для соединения с Чичаговым будет угрожать и удерживать неприятеля, расположенного в Могилеве и окрестностях».

С должной осторожностью и уважением представляя Фельдмаршалу свое мнение, Чернышев повторял, что Государь совершенно оставляет на произвол его исполнение новых предположений. Князь Кутузов отвечал: «Вижу неоспоримую пользу плана, однако предварительно надобно мне переговорить с Беннигсеном» – и велел Чернышеву перевесть для Беннигсена по-французски привезенные им бумаги, что ночью и было исполнено[354]. На следующее утро Фельдмаршал, призвав Беннигсена и Коновницына, приказал Чернышеву прочитать сделанный им перевод. Беннигсен был совершенно согласен с планом, и Фельдмаршал вознамерился тотчас привести его в исполнение, без малейшей перемены. Он приказал Чернышеву быть готовым ехать к Чичагову и Тормасову и надеялся, что, по важности поручения, Чернышев ускорит ездой и достигнет до Дунайской армии через три или четыре дня после курьера, отправленного к Адмиралу 6-го числа, и что до тех пор, вероятно, Чичагов еще не успеет произвести никакого большого движения, противного новому плану. Что касалось до выставления чисел на повелениях, то Фельдмаршал прибавил к каждому из них по 5 суток, желая тем заменить время, невольно утраченное Чернышевым дорогой из Петербурга до Красной Пахры. При том Фельдмаршал словесно приказал ему объявить Чичагову: не очень стесняться выставленными числами и, отправляя Чернышева на Волынь, доносил Государю: «Я оставил план сей, объясненный мне подробно Чернышевым, в полной его силе. Сказать должно, что отдаленные диверсии от главного действия войны не могут иметь над ней такого влияния, как ближние; для того, если бы случились препятствия в подробном исполнении плана, данного Адмиралу Чичагову, то в таком случае все, однако же, не должен он потерять из вида перейти на неприятельскую операционную линию, или соображаясь с армией Графа Витгенштейна, или сколь можно скорее приблизиться к окрестностям Могилева; сим заботливее сделается положение главных неприятельских сил, и тем скорее вынужденным он будет оставить сердце России.