Дела адвоката Монзикова - Зяма Исламбеков

Нет смысла описывать все тяготы многодневного перехода Монзикова по аравийской пустыне, поскольку тогда никто из читателей не полетит ни в Египет, ни в Ливию или Тунис из страха оказаться в подобной ситуации. Достаточно лишь знать, что солнце в Африке – это не солнце Крыма или Кавказа. Оно жалит своими лучами сильнее настолько, насколько вообще может работать женская или детская фантазия. Простой пример, за 15 минут пребывания на солнце можно так обгореть, что солнечные ожоги будут сравнимы с ожогами от пожара. И это – не сказка.

Примерно на четвертый день пути путники подошли к достаточно большому городу – Бени-Суэйфу. На Монзикова он почти не произвел никакого впечатления, поскольку бедный адвокат настолько устал, что его взоры не замечали ни арабской архитектуры, ни замечательного ландшафта вдоль самой длинной в мире реки Нил, ни гигантских размеров автомобильного моста, по которому путники перебрались на левый берег Нила.

Что интересно, вода в Ниле была очень мутной и трудно было себе представить, что ее не только можно, но и нужно пить. Большая часть жителей одной из крупнейших африканских стран живет на берегах Нила. Нил даёт жизнь не только Египтянам, но и суданцам, кенийцам, жителям Уганды и многим другим, живущим на самом жарком континенте мира.

Монзиков настолько загорел и настолько был пришиблен всеми перипетиями своей превратной судьбы, что не обращал внимание даже на то, как с ним обращались три его спасителя-араба, которые не очень-то и церемонились с представителем великой Германии.

В Бени-Суэйфе привала или остановки не было. Зато в соседнем от него городе, расположенном в пяти километрах на северо-запад и в 25 км от Нила, бедуины провели чуть больше суток. Монзиков не сильно понимал смысла всего происходившего с ним и вокруг него. Ему хотелось только одного – поскорее вернуться в Россию, на Родину, в семью. Все его отрывочные и беспорядочные мысли были устремлены в семью, о которой он теперь вспоминал ежечасно.

Монзиков не знал ни куда его ведут, ни что с ним будет потом. Он не понимал арабов, а те не понимали его. Смутные догадки терзали израненную душу и нестойкую психику, по которой за какой-то месяц было нанесено столько ударов. Судьба Монзикова не баловала, но и не давала ему пропасть, уйти в небытиё. Что за жизнь? Кому это всё надо было? За что? Почему? Почему ему, а не кому-нибудь другому? На эти и множество подобных других вопросов ответа не было. Приходилось просто терпеть и надеяться, мучаться и страдать, и идти по воле судьбы навстречу новым испытаниям и новым приключениям.

Был 11-ый день долгого пути, когда на горизонте показались пирамиды.

– Ох, ни х… себе! – восхищенно воскликнул Монзиков при виде одного из семи чудес света.

– Смотри-ка, фриц любуется пирамидами, – с сарказмом заметил Моса.

– Это что? Пирамиды? Ебёна мать,… Ни х… себе, красотища какая! – Монзиков стал пришпоривать верблюда, чтобы тот прибавил хода.

Однако верблюд как шел в колонне, так и продолжал неспешно идти в связке с другими верблюдами. Монзиков всё сильнее и сильнее молотил своими грязными пятками по бокам бедного животного, отчего тот вдруг стал неистово кричать. После первых же криков сзади шедший верблюд прямо подскочил к Монзикову и больно укусил того за правое плечо. Из-за того, что на «кусаке» сидел Басан, который не церемонясь врезал верблюду по морде своим маленьким, но очень умелым и сильным кулачком, укус получился скорее губами, нежели зубами. По крайней мере, крови на плече после укуса не было, но плечо быстро набухло и спустя месяц ещё болело и ныло.

Верблюды кусаются крайне редко. Гораздо чаще они плюются. Но если взять статистику всех плевков и всех укусов, то получится такая безрадостная картина: на 10000 туристов, контактировавших с верблюдом, приходится один плевок. При этом лишь только каждый 10-ый плевок попадает в цель, т. е. в туриста. А вот кусает верблюд каждого 100000-ого туриста. В основном это случаи выражения тупой женской ласки, когда какая-нибудь размалеванная курица хочет поцеловать напомаженными губками верблюда. Хотите, верьте, хотите, нет, но такие идиотки встречаются достаточно часто в любой без исключения стране мира. Странно лишь то, что тщетные призывы погонщиков и наездников верблюдов абсолютно не действуют на любопытных донельзя туристов и туристочек.

Трое бедуинов были шокированы мерзкой выходкой верблюда-агрессора, который, не вступись Басан за Монзикова, мог сильно покалечить их денежного немца. Весь оставшийся путь до Каира, а это было почти двое суток, Монзиков всё время стенал и что-то невнятное бормотал себе под нос, то и дело почёсывая покусанное плечо.

К столице Египта процессия подошла со стороны Эль-Гизы.

Монзиков видел, как туристические автобусы один за другим подъезжали к пирамиде Хеопса – самой ближней со стороны Каира и затем отъезжали куда-то вниз, в сторону старого города. Туристы лазали по камням, торговались с местными продавцами, пытавшимися всучить свои поделки, фотографировались. Было очевидно, что если Монзиков не попытается сбежать сейчас, то уже потом ему такой возможности может и не представиться. Надо было срочно делать ноги! И Монзиков вдруг с небывалой резвостью спрыгнул как бывалый каскадер на дорогу и бегом направился к фигуре Сфинкса, где было большое скопление туристов. Набегу он скинул с себя платок и за считанные секунды слился с туристами. Все трое арабов какие-то секунды просто наблюдали за бегством своего немца, а затем, словно сговорившись, бросились догонять своего беглеца. Верблюды стояли спокойно, убежать они никуда не могли.

Монзикову повезло, он со всего маху попал в большую группу русских туристов, как впоследствии выяснилось, прибывших из далекого Иркутска. Туристы были полураздеты и все были с недельным африканским загаром. Монзиков решил, что свои его не сдадут и лучше ему держаться русских, чем любых других, которых он не понимал и которые были заняты только собой.

После тщетных часовых поисков беглеца арабы с большой тоской уныло поплелись к своему каравану.

Каким-то непонятным образом примерно через полчаса у Монзикова появились джинсы, рубашка и стильная, ярко красного цвета бейсболка. Александр Васильевич за два часа скитания по пирамидам сумел познакомиться с двумя сорокалетними мужиками, прилетевшими на отдых из прекрасного г. Иркутска. Один из них – Сергей – был таксистом, работавшим всю жизнь во втором таксопарке, а другой – Никита – был местным шоуменом.

– Санёк, тебе надо ехать с нами. Мы тебя в обиду не дадим, – сказал Монзикову Сергей и по-доброму похлопал по правому плечу.

От боли Монзиков чуть не потерял сознание. Он начал стенать и корчить гримасы на лице. Верблюжий след давал о себе знать.

– Это меня, бля…, укусил, сука бля…, верблядь ёбан…, – Монзиков пытался хоть что-то объяснить своим новым знакомым, но ничего путного ему на ум не приходило. Плечо ужасно болело, а нестерпимая боль отдавала в голову. По всей видимости, Монзиков был сильно простужен и у него была высокая температура.

– Так, друг, пошли-ка вон к той фигне[40]. Курнёшь пару раз и всё у тебя наладится. Да? – сказал Никита и весело подмигнул Сергею.