Корабль мечты - Лука Ди Фульвио

Но Меркурио уже был довольно далеко и не услышал ее.

Он пошел на причал, где стояли рыбацкие лодки. Остановившись у суденышка, которое раньше принадлежало Баттисте, Меркурио свистнул. Тонио и Берто не заставили себя ждать.

– Куда поплывем, начальник? – Тонио явно пребывал в отличном настроении: они с братом заработали четырнадцать золотых на том, что просто перевезли товары из лавки Сараваля в дом обедневшего дворянина и обратно.

– На Рио-ди-Санта-Жюстина. На пересечении с Рио-ди-Фонтего.

– Что тебе там нужно? – удивился Тонио. – Там одни нищеброды шляются.

– Это не твоя забота. Твоя забота – грести, – беззлобно ответил Меркурио.

Он не хотел, чтобы они довезли его прямо до верфи Жуана дель Ольмо. Почему-то Меркурио нравилась мысль о том, что он отправится к Жуану один. Будто эта верфь была его тайным убежищем.

Пока братья быстро, как и всегда, везли его по каналам, Меркурио наслаждался прохладным утренним воздухом. «Жизнь прекрасна», – подумалось ему. Все так быстро изменилось.

Главное, он стал порядочным человеком. И для этого не пришлось делать ничего сложного. Хватило одной-единственной дельной мысли. Меркурио нашел занятие, благодаря которому можно разбогатеть. Причем без риска угодить в тюрьму. Или еще чего похуже.

Он нашел Анну, мать, которую искал всю свою жизнь.

Встретил Джудитту, женщину, ярким лучом осветившую его жизнь.

Нет, ничего лучше и быть не могло.

Меркурио украдкой улыбнулся.

Петляя по лабиринту небольших каналов в лагуне, юноша с любопытством разглядывал все вокруг. В какой-то момент ему показалось, что за ними следует узкая черная гондола. Но эта мысль лишь промелькнула в его голове, не задержавшись там надолго. Меркурио залюбовался ясным голубым небом с одинокими пятнышками белых облаков. И он все еще смотрел на небо, когда Тонио и Берто остановились на Рио-ди-Санта-Жюстина.

Выйдя из лодки, Меркурио сказал приятелям плыть по своим делам. Он выберется отсюда сам.

Краем глаза он заметил все ту же черную гондолу, причалившую к берегу на некотором расстоянии от них. Но и на этот раз Меркурио не обратил на странное совпадение внимания.

Он подумал о ночи, проведенной с Джудиттой, и вновь страсть охватила его тело. Страсть и радость. Эти чувства переполнили его, и парень со всех ног помчался вдоль Рио-ди-Санта-Жюстина к верфи Жуана дель Ольмо.

Черная гондола беззвучно скользнула по воде.

Когда Меркурио добрался до края канала, он увидел то, что раньше скрывал от него туман. Море. Юноше показалось, что тут уже не Венеция. Тут иначе пахло, не тухловатой пресной водой, а соленой, и от этой соли пощипывало в носу. Широкой полосой раскинулось море впереди, и единственным, что Меркурио увидел в этих бесконечных далях, был небольшой островок.

Меркурио оглянулся. Здесь были только бедные рыбацкие лачуги, ничто не напоминало блеск и роскошь Венеции. На илистом берегу валялись рыбьи кости. Выстроились в ряд вытянутые на сушу рыбацкие лодки, а между ними сидело несколько кошек. Кошки лениво вылизывались, греясь на солнышке. Деревянные лачуги казались маленькими и унылыми. К ним вели деревянные сходни. В некоторые можно было попасть с моря, пройдя по волноломам из покосившихся досок. На конце двух волноломов стояли маленькие сараи без окон и с узкими дверьми. Меркурио заметил босоногого мальчишку, совсем еще маленького, одетого только в рубашку.

Малыш мял в руке свой крошечный пенис. Увидев это, мать отвесила ему оплеуху, не прекращая кормить грудью младенца, которого держала на руках. Мальчик отпустил пенис и громко разревелся. Тогда мать еще раз влепила ему оплеуху. Ребенок резко замолчал. Тогда женщина нетерпеливо постучала в узкую дверь сарайчика. Оттуда, подтягивая штаны, вышел какой-то долговязый мужик. Мать подтолкнула мальчика к двери, и Меркурио увидел, что сарайчик над водой пуст внутри, а в полу зияет дыра. Это была уборная.

Пока ребенок, не закрывая дверь, присел над дырой, чтобы справить нужду, мужчина отнял младенца от материнской груди и сам приник к соску. Женщина громко рассмеялась. Когда мальчик покончил со своими делами, она потащила его по сходням обратно на берег и толкнула в воду. Мальчик присел, подмываясь.

Справа Меркурио увидел четырехугольные рыбацкие сети, развешенные на краю узких сходен – оттуда их удобно было спускать в воду. У лачуг на берегу протянулись огороды, в которых почти ничего не росло. На одном из огородов какая-то женщина собирала с капустных листьев улиток. И только тогда Меркурио понял, насколько бедными были эти люди, раз им приходилось раздобывать себе улиток на обед. Жирная крыса юркнула вдоль зловонного ручейка, стекавшего в море. Крыса прыгнула в ручей и поплыла, держа нос над водой. Пара мальчишек начали бросать в нее камнями, и животное нырнуло.

Меркурио понял, что роскошь венецианских улиц заставила его позабыть обо всем этом. Даже нищие, ютившиеся у Риальто, площади Сан-Марко или Гранд-канала, не казались такими оборванцами. Здесь, на окраине Венеции, бедность была такой же, как в воспоминаниях Меркурио о Риме, – вульгарной и безобразной.

Но Меркурио чувствовал себя здесь как дома, он не испытывал ни страха, ни отвращения. Женщина, которая водила сына в уборную над водой, женщина, позволявшая постороннему мужику, явно не своему мужу, хватать ее за грудь и за задницу, вполне могла бы оказаться матерью Меркурио. Одного из ее детей, вполне возможно, зачали в этой уборной. А другого, как и самого Меркурио, оставили под дверью приюта. Нет, ничто в этом жалком мирке не могло его напугать, просто потому, что все это было ему уже знакомо.

Сам не зная почему, Меркурио постоял там немного, глядя на всю эту нищету, впитывая запахи, слушая крики, жалобы и стоны.

И тогда он почувствовал, как разливается в нем новая сила. Потому что он вырвался из всего этого.

Меркурио повернул направо.

И увидел.

Впервые увидел каракку, не скрытую милосердной пеленой тумана.

Это была настоящая развалина.

Вначале Меркурио охнул от ужаса. Корабль выглядел намного хуже, чем он полагал. И все же что-то в этом паруснике притягивало Меркурио.

«Этот корабль – такой же, как и я», – подумал он.

Каракка была словно его отражением в зеркале. Вернее, не его, а того Меркурио, который прятался в катакомбах под Римом.

Остановившись, юноша посмотрел на себя. Красивый наряд, башмаки на толстой подошве, теплая шляпа. Его рука скользнула в карман, и Меркурио услышал, как позвякивают золотые монеты. Металл согрелся от тепла его рук.

«Если я справился, то справишься и ты», – подумал он, точно разговаривая с кораблем.

Меркурио осмотрел темный киль, прогнивший во многих местах, обвел взглядом покрытую водорослями и ракушками корму. Перила на кормовой части палубы все сгнили, грот-мачта была обломана. Оставшиеся паруса вяло трепыхались на ветру, словно флаги побежденного войска. «Воронье гнездо», ванты, реи – все это, казалось, готово в любой момент обвалиться, точно ветви прогнившего дерева. Штурвал был сорван и просто валялся на палубе. Нос каракки полулежал на рампе. Крыша верфи тоже была дырявой, точно пыталась не выделяться на фоне всеобщего разложения. А корма судна мерно колыхалась на волнах.