Дом сестер - Шарлотта Линк

— Неужели в ее жизни никогда не было ни одного мужчины? — спросила Барбара, напрягшись.

— Если вы спросите меня — нет. Ходили, правда, слухи, что, когда она была молодой девушкой… маячил какой-то мужчина. Но было ли у нее с ним что-нибудь?.. Как раз в это время Лора начала голодать и сильно похудела. Я была тогда, по большому счету, ребенком, но помню, как моя мать говорила: «Спорю, что Лора Селли влюблена. По девушке это всегда видно. Она перестала беспрерывно есть, красиво причесывается, у нее светятся глаза». Это сказала моя мать. Было ли в этом что-то — кто знает…

— А когда это произошло?

— Должно быть, еще во время войны. В сорок втором или в сорок третьем году. Тогда люди утверждали, что в Уэстхилле появился какой-то мужчина. Впрочем, все тогда перестали называть поместье Уэстхиллом, а говорили просто «Дом сестер». Но Лора и старая горничная там тоже жили. В любом случае, в доме обитали только женщины. И вдруг кто-то сказал, что в «Доме сестер» время от времени появляется какой-то мужчина. Да… можете себе представить, как быстро разносятся слухи!

— Может быть, это вернулся брат Фрэнсис, Джордж? — неосторожно предположила Барбара.

— Однако же, Лора много что вам рассказала! — сразу удивленно отреагировала Синтия. — Вы даже знаете о бедном Джордже? Вы с ней, наверное, часами говорили по телефону…

Барбара прикусила язык. Надо быть осторожнее, иначе Синтия поймет, что у нее есть тайный источник информации…

— Нет, нет, это точно не был бедняга Джордж, — ответила Синтия, которая, как заметила Барбара, с удовольствием присваивала определение «бедняга» другим людям — наверное, чтобы поднять свой престиж. — Его больше так никто и не видел. Фрэнсис очень переживала. Если кто-то упоминал его имя, у нее всегда глаза наполнялись печалью, даже когда она была уже старой женщиной.

— Может быть, история с этим незнакомцем — тоже всего лишь слухи? — предположила Барбара.

Она с удовольствием бы поговорила еще — хотя бы потому, что это отвлекало ее от проблем, — но ей вдруг пришло в голову, что она должна срочно освободить аппарат. Возможно, Ральф уже давно пытался ей дозвониться. Она скосила глаза на окно. Снег шел не переставая.

— Может быть, — задумчиво согласилась Синтия и больше для самой себя добавила: — Во всяком случае, это было буквально перед тем, как исчезла Виктория Ли.

— Барбара наморщила лоб.

— Она тоже исчезла?

— Да, я думаю, в сорок третьем году. Загадочная история… Ее вдруг как-то сразу не стало. Фрэнсис Грей никому ничего не рассказывала, но в какой-то момент выяснилось, что бедную Викторию уже давно никто не видел.

Опять «бедную», подумала Барбара.

— Джон Ли снова женился. На француженке, которая сбежала от нацистов. Виктория приняла все это очень близко к сердцу. Потом родился ребенок. Джону Ли было тогда уже за пятьдесят, и многие считали, что это неприлично — в таком возрасте становиться отцом. Его жена была довольно молодой, где-то около тридцати. Во всяком случае, Викторию это доконало. Моя мать рассказывала мне, что та не могла иметь детей — а здесь такое! Как говорила Фрэнсис Грей, Виктория не смогла это пережить. Она не хотела здесь больше оставаться — в непосредственной близости от новой семьи Ли, где наконец родился сын, которого не было у нее. Поэтому и уехала. Куда-то на юг…

В ее голосе чувствовалось какое-то сомнение. Барбара это заметила.

— И потом о ней ничего не было слышно?

— Нет. Произошло практически так же, как с Джорджем. И вот что… я считаю, странно, когда в одной семье сразу два человека бесследно исчезают. В отношении Джорджа никто этому не удивился. Я его даже не знала; но все, кто видел его после возвращения с войны, перед тем как он перебрался в Скарборо, говорили, что он действительно был болен. Психически. Человек не смог справиться со своей жизнью. Жил в собственном мире, ни с кем не имел никаких контактов. Почему бы ему однажды нельзя было просто встать и уйти?

— А Виктория была другой?

— Совершенно другой. Мне тогда было девять лет, и, будучи ребенком, я уже имела совершенно четкое представление о ней, — наверняка подкрепленное рассказами моих родителей и других жителей деревни. О семье Грей всегда много говорили, как и о Ли. Но те были какими-то другими.

— Виктория… — напомнила Барбара.

— Виктория была плаксой, — резко сказала Синтия, попав в самую точку. — В детстве ее ужасно баловали. Виктория была младшей и любимой дочкой отца. Ныла по каждому поводу и после развода была убеждена, что на ее плечи свалились все несчастья в мире. Она жаловалась всюду, где только ни появлялась. В ее голосе всегда слышалась нотка страдания, даже если она желала кому-то доброго утра.

— Но в таком случае это не должно было стать неожиданностью, что она сбежала, когда ее терпению пришел конец…

— Вы ее не знали. Вот так просто уехать, все бросить, расстаться в известной степени со всей своей прежней жизнью, с домом, семьей, знакомыми, резко порвав с прошлым и начать все заново в каком-то другом месте, — это требует колоссальной решительности. Для этого нужны силы. Виктория не просто уехала в другой город и продолжала поддерживать отношения со своей семьей; нет, она как в воду канула. К тому же еще шла война, времена были мрачные и ненадежные, никто не знал, чем это все завершится для Англии… И Виктория не была больше самой младшей — ей исполнилось уже сорок восемь или сорок девять лет. Нет, — Барбара представила, как при этих словах Синтия покачивает головой, — нет, все это кажется совершенно абсурдным. И никак не складывается воедино.

— С другой стороны, — сказала Барбара, — что еще могло случиться?

Синтия вздохнула.

— Вот именно. Что еще могло случиться… Поэтому ходили лишь слухи, а потом и они ушли в песок. У нас в конечном счете было много других забот. Например, война… И в один прекрасный момент эту историю забыли.

«И в один прекрасный момент эту историю забыли…» Забыли — или она была описана на последних страницах воспоминаний Фрэнсис Грей? Барбара прошла в столовую и глянула на стопку на первый взгляд невинных, убористо исписанных листов, лежавших на столе. Оговорка Синтии в отношении того, что Виктория начала все заново «где-то на юге», возбуждала ее любопытство. Не зря Барбара была специалистом по уголовному праву. Если появлялся особый запах, она брала след.

Но потом Барбара сказала себе, что Синтия — болтушка и наверняка с удовольствием распускает слухи, при этом приукрашивая события, чтобы сделать их более привлекательными. По описанию Фрэнсис, Виктория действительно сильно страдала, когда Джон опять женился. Рождение маленького Фернана стало для нее дополнительной травмой, ударив по самому больному месту — ее бездетности. Возможно, она и в самом деле собрала свои вещи и уехала, бросив все…

Барбара постаралась отвлечься от этих мыслей. У нее были совсем другие проблемы. Она довольно быстро закончила разговор с Синтией, чтобы не занимать телефон, если вдруг позвонит Ральф, — и вот уже минут десять сверлила взглядом телефонный аппарат, как будто могла его загипнотизировать и заставить зазвонить. Он оставался безжалостно молчаливым. Стрелки на часах показывали четверть пятого. Снег шел беспрерывно. Это продлится еще примерно полчаса — а потом стемнеет.