Остров надежды - Сара Ларк

В своих глазах Дуг не совершил никакой убыточной сделки. Каскарилла Гардене через пять лет после нападения маронов имела одного-единственного надсмотрщика. Сэкономленная Дугом плата, обычно выделяемая надзирателям, уже перевешивала цену пары детей в десять раз. Попытку довести такие расчеты до Холлистера и Кинсли он уже давно оставил. Они, как и раньше, делали главную ставку на удары плетью и строгую дисциплину.

— Ну, как видите, эти остатки из торговых лавок великолепно оправдали себя, — чтобы утереть им носы, произнес Дуг и взял новый бокал с подноса, который в великолепной манере подала ему служанка, сделавшая книксен. — Это, например, Алима.

Девочка, как подобает, опустила глаза. Алима была робкой: ее родители принадлежали к мусульманской вере и очень следили за тем, чтобы она ни с кем не кокетничала, как некоторые девочки ее возраста.

— Алиме сейчас около шестнадцати, она попала сюда из Африки в возрасте десяти или одиннадцати лет. Адвеа говорит, что она умелая и старательная. Должность служанки в доме ей, наверное, понравится. Или нет, Алима?

Девушка подняла взгляд и посмотрела на него. В ней проснулось любопытство. Дуг улыбнулся ей. У Алимы было тонко очерченное лицо с высокими скулами и круглыми, темно-коричневыми, как орех, глазами, которые все еще совершенно невинно смотрели на мир вокруг. К своему форменному платью служанки, украшенному кружевами, — Дуг действительно старался устроить праздник по высшему разряду, — она надела голубой, как небо, тюрбан, под которым спрятала короткие курчавые волосы.

— Я люблю красивые вещи, баккра Дуг, — сказала служанка кротким голосом. Она говорила по-английски с певучим африканским акцентом. — Люблю полировать новую мебель!

Алима с восхищением и любовью окинула взглядом изящные, тонко обработанные кресла, столы и комоды, которые Дуг заказал для этого дома в Англии. Большую часть из них выбрали для него леди Холлистер и ее племянница: сам Дуг абсолютно не интересовался элегантной обстановкой, он с удовольствием обошелся бы простыми столами и стульями из его собственной столярной мастерской. Но он старался не слишком выделяться. Уже и без того было достаточно расхождений во мнениях между ним и другими плантаторами, а в данном случае ему не нужно было делать все по-другому — ведь это всего лишь обстановка дома. Однако все это означало, что в будущем ему придется искать себе жену.

Дугу стало нехорошо от одной только этой мысли. Он потерял Нору несколько лет назад, но до сих пор каждый день просыпался, думая о ней, и каждую ночь ему нужен был ром, чтобы не подпустить ее дух близко к себе, чтобы снова и снова не плакать по ней. Часто Дуглас думал о том, что лучше бы он умер вместе с ней, вместо того чтобы жить дальше без нее, но, с другой стороны... Ей однозначно понравились бы изменения в Каскарилла Гардене. Никто не знал об этом, но все здесь — и дом, и поселение рабов, и новые обычаи в обхождении с ними, и забота Дуга об их детях — было памятником Норе Фортнэм. Дуг даже построил хижину у моря — собственными руками, из дерева и пальмовых листьев. Когда на него нападала тоска, он садился на Аврору, ехал на побережье, привязывал лошадь Норы на их заветном месте и ходил по пляжу, по которому ходила Она, плавал там, где плавала Она, и предавался своей печали в хижине, о которой Она мечтала. Он спрашивал себя, не смеется ли дух Саймона Гринборо над этим... Может быть, Дуг построил памятник ему, а не своей любимой. Однако здесь он просто чувствовал себя ближе к ней, чем возле могилы на семейном кладбище Фортнэмов, где были похоронены ужасные останки погибших в ту ночь.

— Может быть, тебе понравится приводить в порядок красивую одежду?

Дуг снова обратился к Алиме.

Ему нельзя позволять себе предаваться горестным мыслям. Нынче его праздник, его соседи и партнеры по торговле должны знать, что плантация Фортнэма снова стала тем, чем была всегда, — крепким предприятием с хозяином, который знает, что делает. Пусть даже он что-то делает не так, как остальные.

Алима просияла.

— С удовольствием, баккра! — взволнованно воскликнула она.

Дуг кивнул ей.

— Тогда нам придется поговорить об этом, — сказал он и отпустил девушку, после того как она подала поднос также Кинсли и Холлистеру. Последний как-то странно посмотрел на нее. Дугу его взгляд не понравился. Может быть, идея послать Алиму в услужение к нему в дом была не очень хорошей. — Вы слышали это, леди Холлистер? — тем не менее, спокойно сказал он. — Девушка вроде бы согласна. Но я, конечно, должен буду еще поговорить с ее родителями.

— Нам в первую очередь надо поговорить о ее цене, — заявил лорд Холлистер. — Мы не хотим никаких подарков, это милое дитя не может быть дешевым.

Дуг снова плотно сжал губы.

— Я уже сказал, что здесь никто никого не выставляет на продажу, — заявил он. Затем Фортнэм посмотрел на жену Холлистера.

— Если я пришлю к вам Алиму, миледи, то только взаймы. Я отдам ее в ваше распоряжение на пару лет, а вы по истечении срока вернете мне прекрасно обученную горничную.

Кристофер Кинсли похотливо ухмыльнулся.

— И что вы хотите потом делать с этой комнатной кошечкой? Вы что, сами не в состоянии надеть панталоны? Или снять их?

Мужчины громогласно расхохотались.

Дуг постарался не выдать поднимающуюся в нем ярость.

— Я предпочитаю бриджи, — заметил он, в то время как на лице леди Холлистер появилась всезнающая улыбка.

— Самому мистеру Фортнэму, вероятно, эта девочка не нужна, — сказала она, и ее голос звучал словно мурлыканье. — Но когда-нибудь у него появится миссис Фортнэм...

Дуг постарался улыбнуться ей.

— Именно об этом я и думал, — сказал он. — И поскольку мы сейчас затронули такую волнующую тему — где же пропадает ваша прекрасная племянница, леди Холлистер? Мне кажется, она не подарила мне сегодня ни единого танца. Неужели она находит нашего очаровательного танцмейстера более привлекательным, чем я?

На пухлом лице леди Холлистер появилась довольная улыбка.

— Ну, тогда вам нужно отправляться на ее поиски, — промурлыкала она. — Не дай Бог, кто-то опередит вас.

Дуг, прекрасно знавший, что никто не будет стоять в очереди, чтобы поухаживать за Люсиль Хорнби, — девушка была не только глупой и толстой, но к тому же происходила из неимущей семьи лондонских чиновников, — поднялся с видом человека, обязанного исполнить свой долг.

— Вы все слышали, господа, и, конечно, извините меня.

Дуг поправлял свой светло-голубой элегантный камзол и манжеты с кружевами, пересекая просторный бальный зал. Он был достаточно велик для таких званых вечеров, как этот, однако не казался переполненным, а скорее производил впечатление наполненной светом террасы.

Нора полюбила бы этот зал... Дуг взял себя в руки. Он должен был, наконец, перестать беспрерывно думать о ней. Хотя бы потому, что ему пора было увидеть в дочерях и племянницах соседей-плантаторов нечто иное, нежели бесконечный ряд пустых, жеманно хихикающих девок в белых платьях, которые не говорили ни о чем, кроме жары и тяжелой жизни в колонии. Может быть, он все же задержался бы возле Люсиль Хорнби.