Арабская кровь - Таня Валько

– А мне пора, – говорит горец и направляется к калитке.

– Как это? Останься на ужин! Останься на ночь! – старается задержать уходящего хозяин дома.

– Нет, – отбивается тот. – Мне сегодня ночью еще до Туниса за оружием ехать.

У него даже глаза блестят, и видно, что ему это дело по душе.

– Получили денежки от господина – и сразу нужно заказать. – Он старается говорить на ливийском диалекте правильно, но местное наречие берет верх.

– А как же ты доберешься? – беспокоится Хамид, которому очень нравится этот храбрый парень.

– Уж там фура меня на улице ждать, не успеть оглянуться, как буду дома.

Он машет на прощание рукой, и только его и видели.

– Входи на мой скромный порог. Машину разгрузим, когда стемнеет. – Худой, изможденный ливиец приглашает гостя в пустой дом. – Места у меня хватает. Жена с дочкой выехали сразу же в начале войны. Бабка, мать и ее самая старшая сестра мертвы. Последняя тетка – в Катаре, но по дороге у нее убили жениха…

– Да, знаю, я встретил ее на пароме. – Хамид старается прервать страшный траурный перечень.

– Поэтому в моем доме царит пустота. Но ду́хи не пугают, – иронично говорит хозяин, видя ужас в глазах приезжего, и взрывается нервным смехом. – Хорошо, что ты нашел Дороту и Мириам, sza Allah. Просто удивительно, что вы все же встретились в нашей большой Ливии и ты нашел жену! – не может надивиться он. – Значит, вы предназначены друг другу…

– Я тоже так думаю, – соглашается гость и приходит к выводу, что этот милый, чуткий мужчина полностью сломан. – Могу я вымыть руки и лицо? – спрашивает он, желая освежиться и на минуту вырваться из депрессивно воздействующего общества. – Я чувствую себя грязным после того, как преодолел несколько сот километров.

– Ну конечно! Какой же я негостеприимный хам! – Муаид срывается с места и почти бежит к лестнице. – Я приготовил для тебя наверху комнату, в которой когда-то давно жила Дорота со своим мужем, а пару месяцев назад и обе девушки. Ты найдешь там даже их чемоданы, которые они оставили на хранение. Не хотели бежать с большим багажом. Чувствуй себя как дома, – сейчас уже повеселевший, Муаид говорит, радостно улыбаясь. – Дать тебе какие-нибудь шмотки переодеться? Я, правда, ниже тебя на целых двадцать сантиметров, но, может, найду какие-нибудь спортивные брюки и рубашку?

– У меня есть нормальная одежда в машине, сейчас принесу. – Хамид машет рукой и с отвращением дотрагивается до пропитавшейся потом галабии.

– Прекрасно. А потом приглашаю на ливийскую шорбу и кускус – наши национальные блюда.

– Еще один вопрос. Не вижу нигде указаний или знаков, показывающих направление на Киблу[100]…

– Там. – Шокированный Муаид показывает пальцем на восток.

«Ох уж этот саудовец, – думает он, поджимая губы. – Бедная Мириам! Не удивляюсь ей! Парень везет килограммы смертоносных материалов и будет молить Бога? О чем? Чтобы подействовали? Чтобы как можно больше убили людей? О джихаде? Не понимаю этих ортодоксов».

Хамид входит в комнату на втором этаже, и у него появляется ощущение, словно кто-то здесь совсем недавно рыскал. Везде видны следы Дороты и Марыси, которые, судя по всему, покидали это место спешно. В углу стоят два больших чемодана, один из них очень хорошо ему знаком, потому что он сам его покупал. Хамид не решается до них дотронуться, как будто это проникновение в чье-то частное владение. А может, Мириам спрятала тут какие-то вещи, которых он не хотел бы видеть? Может, фотографии, компрометирующие памятки? Мужчина тяжело вздыхает и недоверчиво крутит головой. «Я должен доверять ей! – приказывает он себе. – Она не сделала ничего, чтобы я сомневался в ее порядочности и супружеской верности. Я неисправим», – отчитывает он себя.

Он ставит сумки в большой встроенный шкаф и идет в ванную. После того как Хамид долго принимал горячий душ, выбрил заросшее лицо, побрызгался духами и надел свежую одежду, он был готов к молитве. Он садится на пятки, но не может сосредоточиться. От него не укрылось мимолетное выражение на лице Муаида, когда он спросил его, в каком направлении находится Мекка. Полное неодобрения и презрения. Почему? Разве не легче идти по жизни с Аллахом?

Уже сейчас он понимает критическое отношение Мириам к его религиозности. Она никогда этого не испытывала, не была воспитана в духе ислама. В ее семье почти все атеисты. Хамид же только несколько лет не выказывал Богу боязни, но он впитал ее с молоком матери. Сейчас он иронично улыбается, вспоминая их паломничество в Мекку. Его жена в Большой мечети чувствовала себя, как на турецкой казни! Но он предложил ей испытание, и она согласилась. Пожалуй, Мириам сделала это для него. «Если мы едины во всем, то нужно поступать соответственно», – приходит мужчина к однозначному выводу. Он встает, не сделав ни одного поклона, и сбегает вниз, откуда доносится аппетитный аромат ливийских блюд.

После прекрасного ужина мужчины закуривают сигареты и выходят на крыльцо, наслаждаясь дымом, запахом жасмина и цветущих в саду роз. На землю уже опустились сумерки, и оба знают, что время разгружать машину. Но ни один из них после сытной еды не торопится выполнять тяжелую работу. Разговор у них не клеится, они смотрят исподлобья, изучая друг друга. Они оба арабы, исповедуют одну и ту же религию, а разделяет их так много. Они из разных стран, у них разные ответвления веры, различный общественный статус. Ни один из них не может сломать барьер.

– Время приниматься за работу. – Хамид, которому надоела тягостная тишина, решает сократить мучение. – Завтра, с самого утра, я хочу вернуться в Налут, поэтому лучше все закончить сегодня. Я должен купить машину, потому что мне уже больше не хочется изображать из себя фермера. – Он улыбается при воспоминании о своей одежде.

– С этим возвращением может выйти плохо. – Муаид отрицательно качает головой. – Когда ты молился, мне позвонили: в Зуваре и Зинтане снова начались бои. Если хочешь их объехать, то должен двигаться напрямик на внедорожнике. Я этого решительно не рекомендую. Каддафи заминировал половину Ливии. Кроме того, на безлюдье скрываются не только партизаны, но и лоялисты. Ты можешь получить пулю как от одних, так и от других. Придется тебе, мой друг, со мной посидеть. – Он иронично улыбается.

– Я позвоню Мириам. – Недовольный Хамид хватает телефон.

– Снова нет связи.

– Черт возьми! – Саудовец в бешенстве выходит из дома, переодевается в спортивный костюм и через минуту уже возвращается. – Выгружаем этот кокс. Поставим автобус у ограды, чтобы соседи не видели. Или к самому входу? Второй вариант более легкий, но более рискованный – могут увидеть. Я все свободные места забросал, чтобы больше поместилось, – поясняет он.

– Пойду за сумками и баулами. Хорошо, что прислуга уже ушла.