Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова - Борис Кипнис

Если же оставить в стороне «дипломатичность» письма и посмотреть на его содержание с точки зрения военного искусства, то надо признать, что и в 69 лет фельдмаршал сохранил все умение великого полководца. Он верно проанализировал сложившуюся в Османской империи ситуацию и пришел к выводу, что в текущий момент она не может и не будет угрожать России. Он правильно понял, что неумелые действия Салтыкова, Репнина и прочих совокупно с военной бездарностью прусского короля, топчущегося под стенами Варшавы, приведут к дальнейшему затягиванию войны и к прерыванию кампании на зимнее время. Каковы же будут обстоятельства весной 1795 г. для ее продолжения, никто судить не берется, а значит, действовать нужно сейчас же, пока еще на дворе август и пруссаки у стен Варшавы: если уж надо проливать кровь, то пусть она будет не только русская. Действовать надо быстро, а для этого лучше Суворова никого нет. Тем более положение Ферзена, перешедшего на левый берег Вислы для соединения с пруссаками, из-за медлительности Репнина стало шатким, так как Литва все еще не очищена от повстанцев. Появление на театре войны Суворова резко катализирует ход процесса и позволит добиться искомого результата еще до наступления зимы.

Письмо Задунайского вкупе с письмом императрицы буквально наэлектризовало и без того легко возбудимого Суворова. Смотрите сами: послание государыни написано 2 августа, фельдмаршал пишет ему 7-го, а уже 11-го полководец наш рапортует Румянцеву, что выступает из Немирова с Херсонским гренадерским полком, двумя батальонами белорусских егерей, Черниговским карабинерным полком и 250 казаками[1356], то есть силы его равны каждому из посланных Румянцевым корпусов, – польский поход Суворова начался.

На следующий день он уже в Прилуках и рапортует о присоединении к себе Мариупольского легкоконного и Ряжского мушкетерского полков[1357]. Судьба причудлива: через десять лет еще не признанный им сын Аркадий станет командиром ряжцев и останется их шефом до самой смерти. 18 августа полководец уже поддерживает связь с корпусами генерал-майоров Ф. Ф. Буксгевдена и И. И. Моркова, подчиненных ему фельдмаршалом[1358]. 22 августа его заместитель генерал-поручик П. С. Потемкин издает приказ по корпусу об изучении и выполнении инструкции Суворова о действиях в бою и указаний по обучению войск[1359]. Этот документ очень важен, так как содержит наставления, содержание которых является прямым предшествием «Науки побеждать». Этот текст раскрывает работу творческого механизма Суворова: в обстоятельствах военного похода, в предчувствии скорых боев давно уже созревавшие мысли консолидируются и изливаются на бумагу в строгие формулы боевого наставления. А так как время дорого, то от войск требуют учиться прямо в походе. Как это похоже на Наполеона, требовавшего в 1813–1814 гг., когда враг приблизился к границам Франции, учить новобранцев прямо на марше.

Между тем марш по Подолии продолжается, и к Буксгевдену отправлен приказ поспешить на соединение с главными суворовскими силами[1360]. Как всегда, он верен себе и концентрирует войска в кулак. 26 августа Суворов вступил в Луцк – он уже на Волыни[1361]; 30-го он в Ковеле[1362]; 31 августа герой ведет полки на Кобрин[1363]. Он покидает Украину и вступает в Великое княжество Литовское. За Кобрином открывается дорога на Брест. Этот марш по Подолии и Волыни сам по себе чудо чудное, такое же как мужественная помощь Костюшко осажденной Варшаве. Суворов поспевает более чем вовремя, но сам еще не знает об этом. Ничтожный Фридрих Вильгельм II, так ничего и не сумевший достичь под стенами польской столицы, втаптывает в грязь славу Фридриха II: он уходит восвояси и бросает Ферзена один на один с превосходящими, хотя пока и разобщенными силами поляков. Положение русского корпуса становится тяжелым: Ферзену теперь надо во что бы то ни стало уйти на правый берег Вислы, иначе случится беда.

Ферзен подчинен главнокомандующему Репнину, но именно теперь тот скован польскими летучими отрядами, проникшими в Курляндию. Репнин останавливается. Он в Вильно, но противник ушел в Ковно (Каунас). Связи с Ферзеном нет: и в Гродно, и в Белостоке стоят польские корпуса, и пусть они наполовину из ополченцев-косиньеров и мещан, но русские не наступают. То есть Репнин не продвигается вперед, и положение корпуса Ферзена с каждым днем становится все более критическим, ибо никто не подает ему руку помощи через Вислу.

Именно в этот момент Суворов идет к Кобрину. Его казачьи авангарды 3 сентября при местечке Дивине атакуют: 50 донских казаков атакуют 200 польских кавалеристов, в ходе схватки подходит еще сотня донцов. Одержана первая победа[1364]. На следующий день уже при Кобрине отряд в 400 польских всадников под командой генерал-майора Ружича был атакован казаками на рассвете и разгромлен:

Так доносил Суворов Румянцеву. Но это были всего лишь стычки. Первое настоящее сражение произошло 6 сентября при Крупчицах. После удачного боя при Кобрине от одного из пленных стало известно, что в Брест-Литовске находится корпус генерала Сераковского, при нем генералы Мокроновский, Красинский и Понятовский. Силы этого корпуса состояли из 13 тысяч пехоты и 3,5 тысячи кавалерии, половина войск этих была регулярная, артиллерия насчитывала 28 орудий большого калибра[1366]. Войска эти, выступив из Бреста, дошли до монастыря в Крупчицах, что в 15 верстах от Кобрина, намереваясь на следующий день атаковать русских.