Ночные кошмары и фантастические видения - Стивен Кинг

После этого жабы окончательно растаяли, превращаясь в лужимутной белесой жидкости, напоминающей сперму. Жидкость стекала по крышам иуцелевшим желобам сначала тонкими ручейками, а затем медленно и тягуче капалаподобно гною.

Белесая жидкость короткое время пузырилась, а потом медленнопоглощалась почвой. От земли поднимались тонкие струйки пара, и какой-то периодполя вокруг Уиллоу напоминали умирающие вулканы.

Без четверти семь все кончилось, оставалось толькопроизвести ремонт, а горожане Уиллоу привыкли к ремонтным работам.

Это казалось малой ценой за очередные семь лет тихогопроцветания в тихой заводи почти всеми забытого городка штата Мэн.

***

В пять минут девятого разбитый «вольво» Лауры Стэнтон въехалво двор магазина. Лаура выглядела бледнее и болезненнее обычного. Онадействительно чувствовала себя плохо; в корзине лежали все шесть бутылок пива«Даусон-эль», но теперь они были пустыми. Ее мучило ужасное похмелье.

Генри Иден вышел на крыльцо. За ним плелась его собака.

– Загони свою псину в дом. Иначе я поворачиваюсь и уезжаю, –сказала Лаура с нижней ступеньки.

– Он не виноват, Лаура, что время от времени выпускаетдурной воздух.

– Это не значит, что я обязана находиться рядом, когда онвыпускает его, – ответила Лаура. – Прошу тебя, Генри. У меня раскалываетсяголова, и мне ничуть не хочется этим утром слушать, как твой пес исполняетсвоей задницей «Привет Колумбии».

– Иди домой, Тоби, – сказал Генри, не закрывая приоткрытуюдверь.

Тоби посмотрел на него влажными глазами, словно спрашивая:«Мне действительно следует уйти? Все вокруг только что начало казаться мнетаким интересным».

– Давай-давай, отправляйся, – сказал Генри.

Тоби ушел в дом, и Генри закрыл дверь. Лаура подождала, покащелкнул замок, и затем поднялась по ступенькам.

– Твой рекламный щит упал, – заметила она, передавая емукорзину с пустыми бутылками.

– Я не слепой, женщина, – ответил Генри. Этим утром и у негобыло не лучшее настроение. Мало у кого в Уиллоу сегодня оно будет хорошим.Чертовски трудно спать, когда с неба сыплются градом жабы. Слава Богу, чтотакая ночь бывает только раз в семь лет, иначе можно просто сойти с ума.

– Ты бы унес его внутрь, – сказала она.

Генри пробормотал что-то, но она не расслышала его слов.

– Что?

– Я сказал, что мы уговаривали их недостаточно настойчиво, –вызывающе сказал Генри. – Хорошая молодая пара. Нам следовало приложить большеусилий.

Она ощутила прилив сочувствия к старику, несмотря нанестерпимую головную боль, и коснулась его руки.

– Знаешь, иногда мне хочется послать все эти ритуалы кчертовой матери! – сказал Иден.

– Генри! – Она отдернула руку, потрясенная его словами. Новедь с годами он не становится моложе, напомнила она себе. Колесики крутятся унего в голове медленнее и все больше ржавеют, в чем можно не сомневаться.

– Мне наплевать па это, – упрямо произнес он. – Онипоказались мне по-настоящему приятной молодой парой. Да и ты то же самоесказала, помнишь? Не пытайся отрицать.

– Я действительно сочла их приятной парой. – согласиласьЛаура. – Но мы ничего не можем изменить, Генри. Послушай, ведь ты сам сказалэто прошлым вечером.

– Да, я знаю, – вздохнул он.

– Мы не уговаривали их остаться в городе, – продолжала она.– Как раз наоборот. Мы предупредили их, предостерегли, что им лучше провестиночь в другом месте. Они сами решили остаться. Такие, как они, всегда решаютостаться. Такое уж принимают решение. Это тоже часть ритуала.

– Я знаю, – повторил он. Сделал глубокий вдох и поморщился.– Мне трудно выдержать этот запах ва другой день. Будто весь чертов город пропахкислым молоком.

– Запах исчезнет к полудню. Ты сам знаешь.

– Да. Вот только я надеюсь, что до следующего сезона дождя,Лаура, меня уже закопают. А если не закопают, надеюсь, кому-то другому поручатвстречать тех, кто приезжает накануне. Я готов расплачиваться по своим счетам,когда мне их предъявляют, ничуть не хуже других, но, понимаешь, устаешь от этихжаб. Даже если такое случается только один раз в семь лет, устаешь от них.

– Я тоже устаю, – тихо отозвалась она.

– Ну что ж, – произнес он со вздохом, оглядываясь кругом. –Пожалуй, можно попытаться навести хоть какой-то порядок, а?

– Конечно, – кивнула Лаура. – Знаешь, Генри, это не намипридуман ритуал, мы просто исполняем его.

– Я знаю, но все-таки…

– Кроме того, все еще может измениться. Мы не знаем, когдаили почему, но все может измениться. Может быть, это был наш последний сезондождя. Или в следующий раз сюда не приедут посторонние…

– Не говори так, – испуганно произнес он. – Если к нам неприедут туристы, жабы могут не исчезнуть с восходом солнца.

– Вот видишь, – сказала она, – ты в конце концов принял моюточку зрения.

– Ну что ж, – вздохнул он. – У нас еще много времени,правда? Семь лет – это очень долго.

– Да.

– Они были приятной молодой парой, верно?

– Да, – повторила она.

– Такая ужасная смерть, – произнес Генри Иден с легкойдрожью в голосе, и на этот раз она промолчала. Затем Генри попросил ее помочьему снова укрепить вывеску. Несмотря на головную боль, терзающую ее, Лаура сказала,что поможет. Ей не хотелось, чтобы Генри чувствовал себя таким подавленным,особенно из-за того, что не зависит от него, как не зависят приливы или фазыЛуны.

К тому времени, когда они закончили работу, ему сталонемного лучше.

– Да, – кивнул он. – Семь лет – это очень долго, чертовскидолго.

«Верно, – подумала она, – но эти семь лет всегда проходят, иснова наступает сезон дождя. И в город приезжают незнакомцы, всегда двое,всегда мужчина и женщина, и мы всегда говорим им, что предстоит следующейночью. Они не верят этому, и тогда все это случается.., случается».

– Ну ладно, старый крокодил, – сказала она, – налей мнечашку кофе, иначе у меня голова расколется.

Он приготовил кофе, и, прежде чем они допили его, в городепослышались удары молотков и жужжание пил. Из окна, выходящего на Мейн-стрит,они видели, как горожане открывают ставни, разговаривают между собой и смеются.