Африканский ветер - Кристина Арноти

Каким ласковым был ветер в Кении! Он оглушал меня, овладевал мною, обволакивал меня. Нежный, игривый, настойчивый, вездесущий! Он гипнотизировал меня, околдовывал, бальзамировал, сбивал дыхание, порождал безумные мысли. Это было в Африке, далеко… Я жалел о ветре побережья, который приносил мельчайшие частицы воды, коралловой пыли. Все это для меня было в прошлом.

И я снова встречал этот ветер в Лас-Вегасе. Он толкал меня вперед, шептал на ухо порочные вещи. Толпа на Стрип несла меня, и я плыл. Я часто возвращался в Лас-Вегас, чтобы встретиться с моим ветром. Мы жали друг другу руки, я бежал от него, он гнался за мной. Я искал его, он пропадал, но когда возвращался, я дышал им, в нем были ароматы земли, животных, лагуны, пота, денег и безумства. Он то давал мне надежду, то заставлял впадать в панику.

Во время последней вылазки в Лас-Вегас на меня напали Энджи и Энни. Я вышел из одного игрового зала, пошел по Стрип в направлении Даун-тауна. Я ждал ветра, как обычно ждут оргазма, но ветер на свидание так и не прилетел.

Я шел пешком. С тех пор как я стал богат, я много ходил, чтобы устать. Я решил зайти в игровые залы «Голден Наггет», посмотреть на нищих и панков Фремонт-стрит, чтобы успокоиться. Ведь есть люди еще более несчастные, чем я? Когда я вступил в темную зону позади отеля «Цирк-Цирк», внезапно поднялся ветер, этот гигантский шутник. Он взлохматил мне волосы, словно рукой нетерпеливой женщины. Это уже было не что-то, а кто-то. Я обернулся. Энджи? Позади меня была постоянно двигавшаяся толпа. Я пошел назад, потом побежал в испуге. Люди расступались при виде меня.

— Энджи? Энни?

Меня оглушили музыка игровых автоматов, звонкий дождь монет, металлический шум аппаратов.

— Энджи? Эй! Энни? Эй! Если вы живы, зачем вы меня мучаете, появитесь открыто, мои пропавшие девочки, мои негодницы. Покажитесь! Энни? Энджи?

Меня окликнула какая-то японка с широкой улыбкой на лице. Я крикнул:

— Нет, я не сумасшедший!

— Идите, застрелитесь в другом месте! — бросил какой-то соратник по блужданиям.

Он вышел из толпы, и я видел его лицо.

Я сказал:

— Придурок, если бы я застрелился, то валялся бы сейчас в каком-нибудь углу, как куча дерьма… У меня не было бы сил орать.

— Вали отсюда, нищий! — сказал мужчина — Если ты такой умный, ступай, покричи в том месте, где тебя будет лучше слышно. Засранец!

Я ничего не слышал, даже эхо куда-то пропало. «Энджи, Энджи». Я больше ничего не слышал. Я ведь сам зарыл Энджи. Я это знаю. И все же… А Энни?

Я выплюнул слюну, слезы немедленно осушил мой сообщник ветер. Я попал в западню, бедный придурок, но я могу еще победить, победить, победить…

Слышится голос Филиппа. Я просыпаюсь. Это, вероятно, жизнь. Я живу. За эту ночь я вновь пережил всю свою жизнь. А сегодня мне предстоит схватка.

Филипп трогает меня:

— Мсье!

Я открываю глаза. Его лицо вроде бы рядом, но я вижу его расплывчато.

— Ваш кофе. Сейчас без четверти семь.

Я чувствую себя, как больной после тяжелой операции, которому дают первую ложку воды. Филипп подкладывает подушки мне под спину и протягивает мне чашку, я держу ее очень осторожно, поскольку руки дрожат…

— Вам действительно не нужен шофер?

— Не нужен.

Я пытаюсь сосредоточиться на своей чашке. Где-то в ящике есть револьвер. Энджи очень им дорожила, у нее было разрешение на ношение оружия.

— Ванна готова.

— Спасибо.

Я пью кофе. Встаю пошатываясь. Я пьян, отупел от снотворного, но жив. В каком ящике лежит револьвер? Я вижу кусочек голубого неба, Филипп только что приоткрыл шторы. Я иду через комнату и чувствую ногами холод мрамора ванной комнаты. Падаю в ванну, джакузи массирует мое тело, восстанавливает силы.

Филипп открывает кран горячей воды, и я чувствую, как расслабляется мое тело. Я вылезаю из ванны, сажусь на табурет и позволяю промассировать трапециевидные мышцы спины с легким маслом, которое Филипп затем вытирает. Кто же ждет меня в «Китайской пагоде»? Вначале я думаю об Энни, затем отбрасываю эту мысль. Она не была бы столь сложна, поплакала бы в трубку и сказала, что любит меня. К тому же она не стала бы ждать целый год. Конечно, нет.

Кто же придет на встречу? Я представляю себе пронзительный взгляд Роя Харта, гримасу Кэти, кого-то из моих знакомых, друзей Энджи: Рони, Джуди, Кэти, Джоан… Кто? С того момента, как овдовел, я периодически встречаюсь с ними. Рой сказал мне, что вся эта история была трагедией, но что Энджи всегда привлекала к себе несчастья. Джуди уже несколько раз звонила мне из Сан-Франциско, в ее глазах я стал весьма завидным вдовцом…

— Ваши руки…

Я внимательнейшим образом посмотрел на руки. Они дрожали. Я мог бы стать токсикоманом, алкоголиком, но стал лишь человеком, зависящим от снотворного. Здоровый образ жизни? Для кого? Я задавался этим вопросом. Не будь у меня денег, я спал бы намного лучше, но от физического утомления. Сегодня вечером должен наступить конец целого этапа жизни. С тех пор как я стал богатым, это было всего лишь началом.

— Я хочу поехать в «Китайскую пагоду». Без шофера.

— Однако это расстояние, — сказал он.

— Что значит расстояние?

— Сколько бы времени европеец здесь ни провел, он не может окончательно привыкнуть к расстояниям.

— К чему вы клоните?

— Вы не в состоянии вести машину.

— Я в состоянии проехать через весь Лос-Анджелес.

— Это ваше последнее слово? Я вам действительно не нужен?

— Нет, Филипп. Нет.

Он обижен, он протягивает мне носки, словно ассистент передает скальпели хирургу. Я делаю резкое движение, когда он снимает с моего пиджака какую-то крошечную пылинку или что-то в этом роде. Спустившись вниз, я иду через холл и останавливаюсь на крыльце. Филипп идет вслед за мной. Под нашими ногами поскрипывает гравий. Мы подходим к гаражу. «Ягуар» стоит на улице полностью готовым к поездке. Остается только повернуть ключ зажигания.

— Отлично, Филипп. Спасибо.

Я сажусь в машину металлизированного серого цвета. Влажная кожа обивки салона выделяет сладкий запах денег и сигарет из светлых сортов табака. Я плавно трогаюсь с места, створки ворот парка открываются, и я оказываюсь на улице, словно новорожденный, только что покинувший матку, весь в крови, связанный еще на какое-то время пуповиной с моим гибридным дворцом, моей шикарной раковиной. Я похож на ребенка, которого собираются бросить в мусорный ящик. Я еще жив, я цепляюсь за край ящика.

Резкий сигнал автомобиля призывает меня к порядку. Идиот, надо держаться правой стороны дороги! Я едва успеваю увернуться от встречной машины. Продолжаю спускаться по узкой улочке, которая ведет к бульвару Сансет. Жара! Надо стараться держаться правее. Чуть ниже бульвар Сансет становится нелепым рядом дешевых зданий, гостиниц-казарм для туристов, нервно сжимающих в руках свои кошельки. Воздух наполнен пылью и выхлопами машин. Я проезжаю на скорости десять миль в час мимо «Китайской пагоды», этой Мекки для туристов. Они приезжают отовсюду, чтобы посмотреть на площадку с отпечатками следов знаменитостей. Можно пройти по следам ботинок Митчума[45], положить ладони на отпечатки рук Мэрилин Монро. Любой мужлан может сравнить размер своей ноги с размером ноги Кларка Гейбла. Здесь можно делать все что угодно, но только не останавливаться на стоянку. Такси выкидывают пассажиров и сразу же уезжают.