Север и Юг - Элизабет Гаскелл

Мысль о том, что она настояла на своем, впоследствии всегда служила ей утешением, хотя она приехала только для того, чтобы услышать, что ночью мистер Белл умер. Маргарет увидела комнаты, которые он занимал, и вспоминала о них потом с большей любовью.

Перед отъездом Маргарет и капитан Леннокс обещали Эдит вернуться к обеду, если их опасения оправдаются. Поэтому неторопливый осмотр комнаты, в которой умер ее отец, и тихое прощание с добрым стариком, который так часто находил для нее приятные слова, умел развеселить и развлечь, пришлось прервать.

Капитан Леннокс заснул по пути домой, и Маргарет могла вволю поплакать, вспоминая этот роковой год и все горести, что выпали на ее долю. Не успевала она оправиться от одной потери, как следовала другая, не вытесняя одно горе другим, а заново вскрывая едва затянувшиеся раны и чувства. Но, вернувшись и услышав нежные голоса тети и Эдит, веселое ликование маленького Шолто, увидев хорошо освещенные комнаты и их хозяйку, прелестную в своей бледности и проявлявшую сестринское сочувствие, Маргарет очнулась от тяжелого состояния почти суеверной безнадежности и начала ощущать вокруг себя радость и счастье. Она заняла место Эдит на диване, и Шолто подучили очень осторожно поднести тете Маргарет чашку чая. И к тому времени, когда она поднялась к себе переодеться, она уже смогла возблагодарить Бога за то, что Он избавил ее доброго друга от продолжительной или мучительной болезни.

Когда наступила ночь — священная ночь — и весь дом затих, Маргарет наслаждалась красотой Лондона в столь поздний час. Земные огни отражались бледным розовым цветом в мягких облаках, что тихо выплывали в белом лунном свете из теплого сумрака, неподвижно простиравшегося над горизонтом. Эту комнату Маргарет занимала во времена своего детства, которое переросло в девичество, когда чувства и сознание впервые пробудились в полную силу. Она вспомнила, что в одну из подобных ночей она пообещала себе жить такой же смелой и благородной жизнью, какой живут героини из романов, о которых она читала или слышала, жизнью sans peur et sans reproche.[64]Тогда ей казалось, что стоит только пожелать — и такая жизнь будет достигнута. А теперь она узнала, что стоит не только желать, но еще и молиться, — это было необходимое условие для настоящей героической жизни. Доверяя себе, она ошиблась. Как последствия ее греха, все оправдания, все искушения навсегда останутся неизвестны человеку, в чьих глазах она так низко пала. В конце концов она осталась лицом к лицу со своим грехом. Она знала, почему она согрешила. Добрая софистика мистера Белла, что почти все люди повинны в том, что совершают дурные поступки, и что мотив облагораживает порок, никогда не имела для нее большого значения. Ее первая мысль о том, как бы бесстрашно она рассказала всю правду, если бы все знала, казалась слабой и жалкой. Нет, даже ее стремление рассказать правду, как обещал сделать мистер Белл, что немного оправдало бы ее в глазах мистера Торнтона, было лишь малым и незначительным утешением теперь, когда смерть снова научила ее, какой должна быть жизнь. Если бы весь мир говорил, действовал или хранил молчание с намерением обмануть, если бы самые дорогие интересы находились под угрозой, а самые дорогие жизни — в опасности, если бы никто не узнал о ее правде и лжи, чтобы платить ей уважением или презрением, оставив ее наедине с Богом, она бы молилась, чтобы у нее были силы говорить и поступать всегда правильно.

По солнечному пляжу она медленно брела,

От нерешимости порою замирая.

Печаль ее была спокойна и светла.

Томас Худ. Геро и Леандр

— Разве Маргарет не наследница? — прошептала Эдит мужу, оставшись с ним наедине вечером после печального путешествия в Оксфорд.

Она притянула к себе его голову и, встав на цыпочки, попросила не возмущаться, прежде чем осмелилась задать ему этот вопрос. Капитан Леннокс тем не менее оказался в неведении. Если он что-то и слышал, то забыл. В любом случае профессор из маленького колледжа не мог много зарабатывать; с другой стороны, капитан всегда был против того, чтобы Маргарет платила за проживание, и двести пятьдесят фунтов в год казались какой-то до нелепости избыточной суммой, учитывая, что Маргарет к тому же не пила вина. Расстроенная Эдит опустилась на землю — ее романтическая надежда лопнула как мыльный пузырь.

Неделю спустя она вприпрыжку подбежала к мужу и присела перед ним в реверансе:

— Я права, а вы — не правы, благороднейший капитан. Маргарет получила письмо от юриста, и она — наследница по завещанию. Состояние по наследству — около двух тысяч фунтов, а остальное — около сорока тысяч — собственность в Милтоне согласно текущей стоимости.

— В самом деле?! И как она воспринимает свою удачу?

— Кажется, она с самого начала знала, что будет наследницей, только не представляла, что наследство такое большое. Она очень бледна и говорит, что боится. Но это, знаешь ли, чепуха и скоро пройдет. Я оставила маму рассыпаться в комплиментах и ускользнула, чтобы рассказать тебе.

По общему согласию впредь предполагалось считать мистера Леннокса юридическим советником Маргарет. Она была настолько несведуща во всех делах, что почти с каждым вопросом ей приходилось обращаться к нему за помощью. Он стал ее поверенным, он приходил к ней с бумагами на подпись. Он никогда не был так счастлив, как в это время, обучая ее премудростям закона.

— Генри, — произнесла однажды Эдит лукаво, — вы знаете, как я надеялась и ждала, чем закончатся все эти беседы с Маргарет?

— Нет, не знаю, — ответил он, краснея. — И я прошу вас не рассказывать мне.

— Что ж, очень хорошо. Тогда мне не придется просить Шолто не приглашать к нам так часто мистера Монтегю.

— Как хотите, — ответил он с напускной холодностью. — То, о чем вы думаете, может произойти, а может и нет. Но на этот раз, прежде чем довериться, я подожду, когда у моих надежд появится прочное основание. Приглашайте кого хотите. Может быть, я веду себя не по-рыцарски, Эдит, но, если вы вмешаетесь, вы все испортите. Долгое время Маргарет избегала меня, и только-только ее сердце Зенобии[65]стало оттаивать. В ней есть задатки Клеопатры, если бы только она была большей язычницей.

— Что касается меня, — жестко ответила Эдит, — я очень рада, что она — христианка. Я знаю очень немного таковых.

Этой осенью Маргарет не поехала в Испанию. Хотя до последнего она надеялась, что какой-нибудь счастливый случай вызовет Фредерика в Париж, куда она с легкостью могла найти для себя сопровождающего. Вместо Кадиса ей пришлось довольствоваться Кромером.[66]К этому месту были привязаны тетя Шоу и Ленноксы. Им всем хотелось, чтобы она поехала с ними, а потому им даже в голову не пришло, что у нее могут быть свои собственные желания. Возможно, Кромер был в некотором смысле наилучшим выходом для Маргарет. Ей нужно было отдохнуть и восстановить силы.