Королева войны - Феликс В. Крес

Западная армия в начавшейся войне должна была принять на себя всю тяжесть боевых действий. Менее многочисленная и намного хуже подготовленная армия Терезы не справилась бы с подобной задачей — самое большее она могла жечь беззащитный край и вести мелкие стычки с небольшими, в отчаянии вырываемыми с запада силами рыцарей королевы. Однако Йокес не знал, что есть и вторая имперская армия — неважно, слабая или сильная, — и потому исходил из полностью неверных предпосылок. Он считал, что армектанский удар из-под Тарвелара и Лида Айе будет выглядеть именно так, как предполагалось для Терезы. В партизанской войне, рассчитанной на опустошение края, а также слом боевого духа и изматывание противника, армектанские легионы с севера могли играть с отрядами Эневена в кошки-мышки — что совместно доказывали княгине Йокес и мудрец-посланник. Командир войск Сей Айе наверняка изумился бы, если бы ему сказали, что И. К. Каронен, главнокомандующий Западной армией, желает в точности того же самого, что и он: связывания сил противника и ничего больше. Удар по Нетену и удержание ведущей через лес дороги были, мягко говоря, предприятием, не сулившим быстрого успеха… Но этого вполне хватало, чтобы связать и обескровить войска Сей Айе, вынужденные сражаться за свои «ворота в Шерер».

Первые донесения конных разведывательных отрядов подтвердили основные положения армектанского плана. На краю пущи случилось несколько стычек — не слишком кровавых, поскольку речь шла только о разведке противника, так что командиры армектанской конницы не оказывали особого давления. На самое серьезное сопротивление, как и предполагало командование, имперские войска натолкнулись у начала лесной дороги. Там, где еще накануне свободно проезжали купеческие караваны, не смел пройти ни один вооруженный солдат империи. Захват окраины леса составлял задачу пехоты, конница сделала свое дело и теперь должна была лишь прикрывать лучников и щитоносцев. С этим подождали до наступления ночи; Каронен отнюдь не недооценивал тяжеловооруженные дартанские отряды и вовсе не собирался ввязываться в битву на равнине возле леса. Он намеревался утром выйти из укрепленного лагеря и под прикрытием всей своей конницы, выстроенной в боевые порядки, ворваться в пущу. Он прекрасно понимал, что знаменитые лесничие Сей Айе прольют немало крови его солдат. Но пехота с севера, в особенности легкая пехота, вполне могла в таких условиях справиться с задачей. Каронен не был столь измотан, как Тереза, и вполне отдавал себе отчет в том, что лесная стража Сей Айе наверняка не насчитывает четырех тысяч человек — при значительном численном превосходстве армектанские пехотинцы, хуже знавшие лесные дебри, но лучше умевшие пользоваться луками, не ожидали особых хлопот с расчисткой расположенных вдоль дороги пространств Буковой пущи.

Сражаясь за лес, надтысячник Каронен намеревался одновременно направить большую часть своей конницы в обход юго-западной оконечности леса. Две тысячи неуловимых конных лучников должны были как создать угрозу для тылов войск Йокеса, так и посеять страх в рыцарских владениях, а также обескровить и истощить партизанской войной отряды пущи, пытавшиеся сдержать наступление передовых частей. В армектанском командовании считали, что пехота рано или поздно очистит Буковую пущу до самого Нетена и захватит саму пристань, а тогда — если не раньше — обороняющиеся будут вынуждены позвать на помощь стоящие под Роллайной войска Эневена. К этому времени Восточная армия должна была уже находиться на исходных позициях для наступления на Дартан.

План имел серьезный недостаток, а именно — никто в точности не знал, является ли существование Восточной армии все еще тайной для дартанцев, а если даже и так, то как долго оно еще таковой останется. Так что Западная армия не могла играть в затяжную войну, будучи «орре сег гевер», «существующим флотом», — одно лишь существование западной группировки не могло вынудить Эневена прийти на помощь Йокесу. Следовало наступать быстро и решительно, не избегая кровавых столкновений и даже небольших сражений, пусть и с неизвестным результатом. Невозможно было представить лишь одно: крупную битву возле леса, ведущуюся по правилам, навязанным противником. Поэтому Каронен не только не отослал, но и, напротив, собрал вокруг себя всю конницу, которой располагал. Выстроенные в боевые порядки, прикрывающие выходящую из лагеря пехоту, дисциплинированные колонны и полулегионы конных лучников могли помешать любой попытке врага развернуть силы для битвы на равнине. Выстроить тяжеловооруженный отряд «острием» было нелегким делом. В первом ряду вставали несколько копейщиков, в следующем на двое больше, потом снова — и так в зависимости от численности отряда. Но тяжеловооруженных воинов еще должно было хватить для прикрытия флангов группировки, внутреннюю часть которой занимали конные арбалетчики. В середине «острия» строя, или в последнем ряду копейщиков, вставал знаменосец рядом с командиром отряда. Легкая армектанская конница была не в состоянии выдержать удара сгруппированного таким образом отряда, но здесь, возле леса, наступая с копьями на занимающих свое место в строю тяжеловооруженных, ей самое большее приходилось считаться с необходимостью пробиться через рассеянные, не выстроенные «острием» силы прикрытия. Каронен полагал, что сплоченные армектанские колонны с этой задачей справятся. Затем, пробившись через кордон, они легко могли смешать напором атаки формирующих строй солдат Йокеса, а потом связать их боем на месте, до подхода пехоты. При невозможности наступать рысью или галопом преимущество закрытых полной броней конников уже не было столь очевидным. Во всеобщем замешательстве управляющий выученным конем легионер империи мог вести примерно равную борьбу с противником, пехотинцам же разрушение боевого строя было еще выгоднее. Надтысячник Каронен сильно сомневался, что рассудительный командир Сей Айе, которого он знал лично, стал бы бросать своих солдат в мясорубку, хотя втайне полагал, что может случиться и такое, если отряды укрывшихся в лесу лесничих не столь многочисленны, как предполагалось. Кровавая схватка была весьма на руку командиру более многочисленных имперских сил, и он охотно ее даже спровоцировал бы. Поэтому, в числе прочего, он отказался от перехода под покровом темноты — но прежде всего потому, что наступление на лес днем, под прикрытием собственной конницы, было намного безопаснее, чем ночная битва на краю пущи, ведущаяся силами пехоты. Каронен попросту боялся послать своих отличных солдат, видимых на равнине как на ладони в свете луны, под луки и арбалеты невидимых лесных стражей, которым не пришлось бы отступать даже после того, как легионы вошли бы в лес. Сидевшие на краю леса лесничие наверняка знали там каждую пядь земли, каждую яму и каждый пень. Нельзя было также исключать наличия волчьих ям и всевозможных ловушек. В подобных условиях даже двести неуловимых, не видимых никому стрелков могли ночью перебить всю его армию. Эти люди, возможно, стреляли не столь хорошо, как лучники легиона, но несколько убитых и тридцать раненых в течение дня конных лучников были лучшим доказательством того, что стрелять они все-таки умели. В темноте леса никто не смог бы даже сказать, с какой стороны прилетела стрела.

Офицеры тщательно выбрали место, а солдаты северных легионов умело разбили укрепленный лагерь на расстоянии мили от леса. С боков и с тыла его прикрывали постройки большой деревни, был рядом и ручей, что означало достаточное количество воды для войска. На долгое пребывание в лагере не рассчитывали; поставлен он был скорее на всякий случай. Если бы что-то пошло не по плану, если бы противник, разворачивая свои ряды на равнине, все же остановил наступление армектанской конницы, пехота должны была куда-то отступить. Надтысячник — старый вояка, многое в жизни повидавший, — считал эти полевые укрепления совершенно излишними, однако не хотел ничем пренебрегать. Во-первых, солдаты лучше сражались, зная, что в случае чего можно отойти в безопасное место. Во-вторых, и даже в первую очередь, Вечная империя располагала только одной полноценной армией, и никто не имел права без необходимости подвергать ее риску.