Королева войны - Феликс В. Крес

По истечении этих двух дней начинались изматывающие учения по уставам тяжелой пехоты, лишь отчасти похожие на учения тяжелой стрелковой пехоты, которые когда-то прошли эти люди. Арбалетов, однако, отчаянно не хватало — из всех дартанских гарнизонов вывезли всего несколько десятков самострелов, использовавшихся для обучения, и лишь немногочисленным счастливчикам предстояло оказаться в клиньях, вооруженных знакомым им оружием. Все остальные с мечами и ненадежными (хотя и очень красивыми) парадными щитами в руках проходили школу топорников — пехоты, предназначенной для борьбы врукопашную. Однако рослые топорники, которые уже при наборе должны были отличаться соответствующим ростом, весом и силой, кроме кольчуг носили кирасы, глубокие шлемы, набедренники, налокотники и наколенники, прикрываясь солидными щитами, для сражений же у них имелись в первую очередь тяжелые топоры. Прикрытые лишь тонкими кольчугами дартанцы, среди которых гигантов найти было трудно, ибо самые сильные попадали в дартанскую гвардию, в легких шлемах с открытыми забралами, должны были сражаться так же, как и тяжелая пехота империи, ибо ни для чего другого их использовать было нельзя. Арбалетов у них не было, из луков стрелять они не умели, о школе же конных лучников — самой сложной из всех — нечего было даже и думать.

Правда, создали новое подразделение, названное конной пехотой — несколько сотен солдат на прекрасных дартанских конях, которые должны были использоваться только во время переходов, во время же сражения их следовало оставлять под опекой конюхов. Подобное подразделение имело смысл в том отношении, что конная пехота могла сопровождать имперскую конницу, обладая такой же подвижностью. Если бы еще у этих солдат имелись арбалеты, хотя бы легкие! Даже не самые выдающиеся стрелки могли бы успешно поддерживать своих конных товарищей, поражая тяжелыми стрелами одетых в прочную броню конников врага. Тереза за неполные две недели проделала на сменных лошадях столько миль, что хватило бы, наверное, чтобы объехать весь Шерер. Она совершала чудеса. Императрица еще не знала, что, соглашаясь доверить ей командование, вероятнее всего, спасла для империи несколько тысяч человек. Маловероятно, чтобы кто-то другой сумел превратить это плохо вооруженное сборище в надежное орудие войны.

Постоянно возникали трудности, и было сомнительно, чтобы кто-то кроме Терезы смог им противостоять, а тем более с ними справиться. Уже хотя бы то, что на коне она держалась как ни один другой тысячник империи, обеспечивало успех многих ее предприятий. Все знали ее саму или хотя бы ее знаменитое имя. Она тоже знала многих офицеров. Совершенно неожиданно появившись в каком-нибудь гарнизоне, она спрыгивала с седла прямо на ступени, ведущие к дверям комендатуры, входила вместе с часовым и с порога показывала свое удостоверение, чтобы комендант знал, кто к нему явился. Иногда даже этого не требовалось, поскольку сотник или надсотник при виде ее улыбался и говорил: «Я только и ждал, когда ты у меня появишься, ваше благородие. Позавчера ты была у соседей… Можешь мне рассказать, что, собственно, происходит?» Тогда она отвечала: «К сожалению, нет, надсотник. Но могу тебе сказать, что ты можешь для меня сделать, и обещаю, что скоро ты узнаешь, зачем мне требовалась твоя помощь». Она получала то, чего не получил бы никто другой. Оставшиеся в тылу офицеры, которым не дано было участвовать в предстоящих сражениях, готовы были достать из-под земли все, чего она требовала, лишь бы когда-нибудь иметь возможность с деланым безразличием сказать: «Надтысячница Тереза просила меня тогда о помощи. Я помог ей, чем мог». Таким образом ей удалось собрать в разных гарнизонах добрую сотню шлемов тяжелой пехоты, отдавая взамен дартанские легкие шлемы. В ответ на посланное в Лонд письмо в Акалию доставили тридцать отличных громбелардских арбалетов: клин громбелардской гвардии, служивший рядом с самой княгиней — представительницей императора, одолжил дартанцам собственное оружие вместе со значительным запасом стрел. Морским путем, на борту небольшого парусника, бесценное оружие доставили прямо в Рапу. Командир сопровождавшего груз полного клина арбалетчиков Громбелардского легиона передал надтысячнице письмо, из которого следовало, что ее высочество Верена была бы недовольна, если бы войска Второй провинции вообще не приняли участия в приближающейся войне. Символические вооруженные силы, каковыми являлись тридцать солдат в темно-зеленых мундирах, встретили радушный прием; надтысячница сразу же направила ветеранов с гор в Акалию. Один из ее надсотников прекрасно говорил по-громбелардски, и ему не приходилось использовать при разговорах с новыми солдатами неудобный кинен; ему предстояло включить их в свой полулегион.

Вскоре прибыл столь же ценный груз из Кирлана, хотя на этот раз при нем не было сопровождения, которое могло бы пополнить Восточную армию.

Ваше императорское высочество, — написала Тереза, — я знаю, что твоя личная гвардия может быть тебе нужна и нельзя отбирать у нее оружие. Но я также знаю, что алебарды нужны солдатам вашего высочества только для стражи во дворце и парадов. Это прекрасное оружие для боя с тяжелой конницей. Я должна получить под свое начало полулегион дартанской гвардии, но эти солдаты вооружены посеребренными топориками, насаженными на тонкие палки. Мне точно известно, что императорская гвардия не пользуется игрушками вместо оружия.

Она прекрасно знала, что пишет: ни один армектанец не осмелился бы шутить с орудиями войны, а армектанец, к которому она обращалась, был первым из всех. Какое-то время спустя в лесной лагерь прислали десять могучих коней, навьюченных очень длинными свертками.

Ваше благородие, — собственноручно написал император, — я благодарен тому, что мои солдаты, которых, несмотря на желание, я не могу использовать, сумеют все же помочь сражающимся.

Кроме нескольких отрядов Гаррийского легиона, алебардщики из Роллайны были единственным войском во всем Шерере, обученным пользоваться этим небывало грозным оружием в бою. В Дартане, однако, имелись свои традиции; в течение веков дартанские Дома именно в Морской провинции набирали алебардщиков, из которых создавались грозные отряды кнехтов. Эта традиция нашла свое отражение в учебных уставах дартанской гвардии, охраняющей князя-представителя. Агатра, которая не подумала о чем-то столь очевидном, как изъятие у императорской гвардии ненужного той оружия, широко раскрыла глаза, сразу же после встречи получив от своей новой командующей подарок, который превращал ее полулегион в одно из самых грозных пехотных подразделений в будущей войне. Немалое значение имело и то, что гвардейцы могли передать свои не только красивые, но и прочные щиты товарищам из второго дартанского полулегиона под командованием Агатры. Одно короткое письмо надтысячницы Терезы привело к перевооружению целых двух полулегионов.

Среди полутора десятков образцов щитов, вывезенных легионерами из Дартана, не все представляли одинаковую ценность. Пользуясь указаниями офицеров тяжелой пехоты, Тереза забрала щиты у всех легионеров, оценила их пригодность и заново разделила между создаваемыми отрядами, оставляя в рамках каждого клина, а по мере возможности даже колонны, только один образец. Некоторые щиты, более слабые и легкие, тем не менее годились в качестве щитов тяжелой пехоты, и их можно было использовать в бою. Другие, хотя и малопригодные в рукопашной схватке, были, однако, достаточно велики, чтобы прикрыть наступающих или обороняющихся солдат от стрел; даже арбалетная стрела, пусть и без труда пробивала такой щит, застревала в нем и дальше не летела. Самые слабые и маленькие треугольные щиты, использовавшиеся солдатами из округа Семены, Тереза приказала переделать для ношения на спине. Щиты, подвешенные на ремне, шедшем наискосок через грудь, точно так же защищали спины легионеров, дополняя кольчугу.