Под алыми небесами - Марк Салливан

Лейерс умер в 1981 году, после продолжительной болезни. Он похоронен под огромным камнем на кладбище между церковью, которую он построил, и домом, в котором жил долго после того, как оставил Пино Леллу на перевале Бреннер.

– Тот Лейерс, которого я знал, был добрым человеком, выступавшим против насилия, – сказал преподобный Шмидт. – Лейерс был инженером, он поступил в армию, потому что там ему предложили работу. Он не был членом нацистской партии. Если на его совести есть военные преступления, то я убежден, что его вынудили к этому. Вероятно, он делал это, потому что к его виску приставили пистолет и у него не оставалось выбора.

11

Неделю спустя после этих разговоров я нанес Пино Лелле еще один визит в доме у озера Маджиоре. В то время ему было восемьдесят девять лет. Моложавый старик с седой бородой, в очках в металлической оправе и модном черном берете. Как и всегда, он был общителен, склонен пошутить, бодр, он жил con smania, и это было тем более удивительно, что незадолго до моего приезда он катался на мотоцикле и попал в дорожную аварию.

Мы отправились в его любимое кафе на берегу озера в городке Леза, где он жил. За стаканчиком кьянти я рассказал Пино о судьбе генерала Лейерса. Я закончил, а он долгое время сидел, глядя на воду, на его лице отражалась буря эмоций. Семьдесят лет прошло. Завершились семь десятилетий незнания.

То ли дело было в выпитом вине, то ли я слишком долго размышлял над этой историей, но Пино, эта добрая и отзывчивая душа, Пино, выживший, чтобы рассказать свою историю, в тот момент, казалось, приоткрыл мне дверь в давно ушедший мир, в котором все еще действовали призраки войны и мужества, демоны ненависти и бесчеловечности и где звучали арии веры и любви. Я сидел рядом с Пино, и, пока рассказывал ему то, о чем мне стало известно, у меня мурашки бежали по коже, и я снова думал о том, как мне повезло, какая для меня честь – дополнить его историю.

– Вы уверены во всем этом, мой друг? – спросил наконец Пино.

– Я был на могиле Лейерса. Разговаривал с его дочерью. Со священником, которому он исповедовался.

Наконец Пино недоуменно покачал головой, пожал плечами и воздел к небу руки:

– Mon général – он пребывал в тени, он так и остался до самого конца призраком моей оперы.

Потом он закинул назад голову и рассмеялся над нелепостью и несправедливостью жизни.

Помолчав несколько мгновений, Пино сказал:

– Знаете, мой друг, на будущий год мне исполнится девяносто, а жизнь не перестает меня удивлять. Мы никогда не знаем, что произойдет завтра, что мы увидим, какой важный человек появится в нашей жизни или какого важного человека мы потеряем. Жизнь – это изменения, постоянные изменения, если только нам не повезет и мы не найдем в жизни комедию, а перемены – это всегда драма, чтобы не сказать – трагедия. Но когда все позади, даже когда небеса становятся алыми и угрожающими, я все же верю: если удача сопутствует нам и мы остаемся живы, мы должны быть благодарны за чудо каждого мгновения, каждого дня, каким бы плохим он ни был. И мы должны верить в Господа, и во Вселенную, и в лучшее завтра, даже если эта вера не всегда оправданна.

– Таково представление Пино Леллы о долгой счастливой жизни? – спросил я.

Он рассмеялся и погрозил пальцем:

– Во всяком случае, о счастливой части долгой жизни. Песня, которая должна быть спета.

Потом Пино посмотрел на север, по другую сторону озера, на свои любимые Альпы, устремляющиеся в летнем воздухе ввысь, как невероятные соборы. Он сделал глоток кьянти. Его глаза затуманились, поднялись к небу, и мы долгое время сидели молча, а старик пребывал где-то очень, очень далеко.

Озерная вода плескалась о подпорную береговую стену. Пролетел белый пеликан. Где-то за нами прозвучал велосипедный звонок, и девушка в седле рассмеялась.

Когда Пино наконец снял очки, солнце уже садилось, окрашивая озеро в медно-золотистый цвет. Он отер слезы и снова надел очки. Потом посмотрел на меня, улыбнулся печальной, милой улыбкой и приложил ладонь к сердцу.

– Простите старику его воспоминания, – сказал Пино. – Бывает такая любовь, которая не умирает никогда.

Я благодарен глубоко уважаемому мной Джузеппе «Пино» Лелле за то, что он доверил мне свою удивительную историю и открыл свое израненное сердце, чтобы я смог поведать о его судьбе. Пино преподал мне много жизненных уроков, изменивших меня к лучшему. Здоровья вам, Пино.

Мои благодарности Биллу и Деб Робинсон, которые пригласили меня в свой дом в худший день моей жизни, и Ларри Минкоффу, который поделился со мной за обедом первыми отрывочными сведениями о тех событиях. Я глубоко признателен Роберту Делендорфу, который первым попытался написать о Пино, а потом, когда уперся в тупик, передал этот проект мне. Это самый большой подарок в моей жизни, если не считать моей жены и сыновей.

Судьба подарила мне жену – Элизабет Масколо Салливан. Когда я вернулся с того памятного обеда и вдруг заявил ей – а мы были тогда совсем на мели, – что собираюсь без нее в Италию в поисках нерассказанной военной истории, случившейся шестьдесят лет назад, она ни секунды не колебалась и не пыталась разубедить меня. Неколебимая вера Бетси в меня и в этот проект сыграла решающую роль.

Майкл Лелла, сын Пино, вычитал все черновики, помог мне отыскать новых свидетелей и оказал неоценимую помощь в правке итальянских названий. Спасибо, Майк. Без тебя я бы не смог этого сделать.

Я также благодарен выпускнику программы Фулбрайта Николасу Салливану за его громадную помощь в течение тех недель, что мы провели в Государственных архивах Германии в Берлине и Фридрихсберге. Приношу свою благодарность и Сильвии Фритцшинг, моему немецкому переводчику, которая помогла мне из обрывков собрать послевоенную жизнь генерала Лейерса и найти ответы на вопросы Пино.

Моя сердечная благодарность всем, кто помогал мне проводить разыскания по истории Пино в Италии, Германии, Великобритании и США. Каждый раз, когда я упирался в стену, какой-нибудь щедрый человек приходил мне на помощь и указывал нужное направление.

Среди этих людей назову (впрочем, список далеко не полный) Лиллиану Пиччиотто из Мемориального фонда депортации и Фиолу делла Шоа из Милана; оставившего церковную службу преподобного Джованни Барбарески и Джулио Серниторе, одного из ребят отца Ре в «Каса Альпина». Благодарю за неоценимую помощь друга Миммо и участника Сопротивления Эдуардо Панцинни, а также Микаэлу Монику Финали, моего миланского гида, и Рикардо Сурретте, который возил меня по маршруту бегства на перевал Бреннер.

Кроме того, выражаю благодарность Стивену Ф. Сейджу из Центра углубленных исследований холокоста при Мемориальном музее холокоста, Полу Олайнеру из Института альтруистической личности и просоциального поведения при Калифорнийском университете Гумбольдта, исследователям доктору Стивену Б. Роджерсу и Симу Смайли из Национального архива США, итальянскому и ватиканскому историку и исследователю Фабиану Леммесу и монсеньору Босатра из архива Миланской канцелярии. В Мадезимо мне помогали Пьерре Луиджи Скарамеллини и Пьерино Перинчелли, который потерял руку и зрение при взрыве гранаты, убившей сына владельца гостиницы. Моя благодарность Виктору Далойа, который рассказал про найденную им военную медаль отца, и Энтони Кнебелю, который поделился со мной перепиской своего отца. А также Хорсту Шмитцу, Франку Хиртцу, Георгу Кашелу, Валентину Шмидту и Ингрид Брук, которые довели до конца историю генерала Лейерса.