Алмазные псы - Аластер Рейнольдс

На рисунке, теперь мне стало это ясно, Тетерева изобразила не пасть, а вход в пещеру.

Но все равно в голову лезло сравнение с клювом осьминога.

– Мы знаем следующее, – подытожила Ленка. – Если Тетерева пошла внутрь того холма, обратно она не вернулась.

– Лично я никаких следов не видела.

– С такой геотермальной активностью, как здесь, следы быстро исчезают. Ледяная корка то схватывается, то снова тает.

– Мы должны побывать в пещере, – проронил Рашт.

Я замотала головой, в полной уверенности, что это будет глупо и опасно. Откуда взялась уверенность – не знаю. Наверное, чутье сработало.

– За труп Тетеревой нам никто не заплатит.

– Кто-то должен о ней позаботиться, – строго сказала Ленка. – Отдать последние почести. Хотя бы записать сведения о месте гибели. Она ведь одна из нас, Нидра, она принадлежала к ультра. И заслуживает лучшей участи, чем забвение. Можно мне журнал?

– Держи. – Я передала ей блокнот в плотной обложке.

– Нидра права, искать тело погибшей нас не подряжали, – заявил Рашт, пока Ленка листала страницы. – Тетерева рискнула, но не справилась. Зато вот насчет американо – это любопытно.

– По записям их тут не было, – сказала я.

– Я и сам так думаю. Но записи вполне возможно подделать. Что, если Тетерева подозревала правильно? В наши дни американское добро ценится высоко, в особенности на Йеллоустоне.

– Предлагаю вернуться на орбиту и направить в пещеру дрон.

– Зачем, если мы уже внизу? – Рашт пожал плечами. – Нас трое, даже четверо, считая Канто. Ты заметила, насколько стар шлем Тетеревой? Наше снаряжение намного лучше, и от результатов вылазки наше выживание не зависит. Если прижмет, мы сразу вернемся. Сама знаешь, не рискнешь – ничего не добудешь.

Я мысленно чертыхнулась. Это он хватил, конечно, – дескать, наше полудохлое снаряжение лучше, чем какое-то другое. И потом, делать такие выводы из одного-единственного шлема, который нам попался? А может, это всего-навсего памятная вещица, воспоминание о бурной космической юности?

Но Рашт принял решение. Корабль на орбите разграбили, остатки шаттла ценности не представляли, так что какие-либо надежды сулила только пещера. Если нам и удастся хоть чем-то разжиться, то там, больше попросту негде.

Даже я понимала эту логику, неважно, нравилась она мне или нет.

Мы выбрались из модуля. Обезьяна все жаловалась на лапу: местные микроорганизмы ухитрились проникнуть в перчатку и повредить сервопривод. Канто на ходу лупил перчаткой об лед, безуспешно стараясь ее сбросить.

– Никаких следов, – сказала Ленка, осмотрев окрестности в бинокль, закрепленный на макушке шлема. Обращалась она ко всем сразу, не желая выбирать между Раштом и мной. – Зато я вижу устье пещеры. В точности там, где его нарисовала Тетерева. Пять или шесть километров до цели.

– Можешь проложить маршрут в обход препятствий? – спросил Рашт.

– Легко.

Было светло, по местному времени дело близилось к полудню. Бледно-голубой небосвод испещряли белые полоски высотных облаков. За очертаниями холма проступала в небе махина газового гиганта – одна раздутая, отвратительная туша нависала над другой. Мы выстроились цепочкой: Ленка первая, за ней Рашт с обезьяной, за ними я. Дышали мы по-прежнему воздухом из ранцев, хотя визоры шлемов подтверждали пригодность здешней атмосферы для дыхания, а также уверяли (насколько позволяла чувствительность датчиков), что какие-либо ядовитые примеси в воздухе отсутствуют. Я не сводила глаз с хвоста обезьяны, который болтался передо мной, точно маятник. С обеих сторон нас окружали пузырящиеся водоемы, лишая свободы маневра, и поверхность этих водоемов регулярно пучилась огромными газовыми пузырями, а поблизости фонтанировали гейзеры. Плевать на токсины, тут и без них запашок наверняка стоит еще тот. С другой стороны, мы прилетели сюда на «Лакримозе», а на ее борту ароматы не сравнить с райским садом…

Внезапно – ничто меня не предупредило – ледяная корка под ногами лопнула. Тех, кто шагал впереди, она выдержала, но совокупный вес тяжелых скафандров в итоге сказался, и последнему, то есть мне, выпало отдуваться за всех остальных.

Я провалилась по горло в горячую и бурлящую воду, инстинктивно замахала руками, будто вообразила, что смогу поплыть. Затем мои башмаки коснулись дна. Скафандр мгновенно определил переход в иную среду и принялся бомбардировать меня сообщениями об изменении статуса – по тыльной стороне визора заструились сведения о температуре, щелочности и солености жидкости, заодно с масс-спектрограммами и структурно-молекулярными схемами химикатов. У нижней кромки визора снаружи плескалась вода оттенка ржавчины.

Я не то чтобы испугалась, но это было… неожиданно. Голова моя торчала над водой, а скафандр был рассчитан на сопротивление куда более враждебным средам.

Но как выбраться на сушу?

– Нет, не надо, – запротестовала я, когда Ленка протянула мне руку. – Ты тоже провалишься, и мы будем плескаться вдвоем.

– Нидра права, – согласился Рашт.

Обезьяна таращилась на меня с неподдельным восторгом.

Ладно, Ленку отогнали, но пара минут беспомощного барахтанья четко дала понять, что без посторонней помощи мне не вылезти. Не потому, что сил не хватало, а потому, что не за что было уцепиться. Край водоема представлял собой ледяную корку, которая обламывалась, едва я на нее налегала. Все мои попытки приводили лишь к тому, что лужа становилась шире прежнего.

Побузив, я смирилась.

– Так не пойдет. – К тому времени рукава скафандра уже покрылись той же густой порослью, которая повредила перчатку обезьяны.