Столетняя война. Том IV. Проклятые короли - Джонатан Сампшен

В Бастилии Пьер де Эссар и его небольшая компания сторонников опасались за свою жизнь. Их было недостаточно, чтобы оборонять крепость. Де Эссар стоял у окна, расположенного высоко в западной стене и смотрел вниз на море вооруженных людей. Толпа к этому времени достигла примерно 20.000 человек и заполнила всю улицу Сент-Антуан. Пьер де Эссар попытался образумить собравшихся и заявил, что прибыл по приказу Дофина, и не хотел причинить никакого вреда ни королю, ни городу, а хотел только, чтобы ему позволили уйти и никогда не возвращаться без их разрешения. Пьер достал запечатанные письма Дофина и размахивал ими. Толпа выкрикивала в ответ оскорбления и обвинения в измене. Люди поклялись не уходить, пока не схватят его, стали готовиться к штурму и заявили о своем намерении разрушить всю крепость. Хотя во главе толпы стояли приближенные герцога Бургундского, события быстро выходили из-под их контроля. В начале дня на площади перед Бастилией появился сам Иоанн Бесстрашный. Он призвал толпу не совершать безумного нападения на королевскую крепость и сказал, что позаботится о том, чтобы Пьер де Эссар сдался. А пока он призвал всех разойтись[420].

Штурм был отменен, но толпа не расходилась. Оглашение того, что Дофин стоит за заговором Пьера де Эссара, вызвало новый всплеск ярости. Восставшие решили свести счеты с Людовиком Гиеньским и советниками, которые подговорили его на это. Резиденция Дофина находилась в нескольких сотнях ярдов в здании под названием Новый отель, на улице Пети-и-Мюссе, месте, известном прежде всего своими корчмами и борделями, которые в лучшие времена обслуживали многочисленный персонал королевского двора (современная деликатность переименовала ее в улицу Пти-Мюссе). Элион де Жаквиль оставил группу из вооруженных людей охранять выходы из Бастилии, а затем направился к Новому отелю в сопровождении Жана де Труа, предводителей мясников и нескольких сотен вооруженных людей, неся перед собой знамя города. Иоанн Бесстрашный только и успел, что проскакать впереди них, войти в здание и предупредить Дофина. Пока они обсуждали, что делать, из окон уже были видны парижане, столпившиеся перед воротами и требовавшие разговора с Дофином. Иоанн Бесстрашный посоветовал принцу как-то задобрить их. Принц подошел к окну. "Друзья мои, — сказал он, — что привело вас сюда? К чему все эти беспорядки? Я готов выслушать вас и исполнить вашу волю". Представителем парижан выступил эшевен Жан де Труа. Под бурные аплодисменты толпы он потребовал, чтобы Дофин выдал "предателей", которые настроили его против них. Дофин ответил, что эти люди были его верными советниками. Что же они такого сделали, что он должен выдать их? Жан де Труа достал лист бумаги со списком из пятидесяти имен, возглавлял который новый канцлер Дофина Жан де Вайи. Он передал список Дофину и попросил его зачитать. Дофин, возмущенный, отошел от окна. В ответ толпа выломала двери особняка и ворвалась в покои Дофина, где юный принц сидел в окружении своих приближенных и советников. Там они схватили Жана де Вайи вместе с главным советником Дофина герцогом Барским, его первым камергером Жаком де Ла Ривьером, четырьмя камердинерами и слугами. Одного из камердинеров толпе пришлось вырывать из рук герцогини Гиеньской, дочери Иоанна Бесстрашного, которая пыталась его защитить.

Дофин узнал среди зачинщиков нескольких придворных герцога Бургундского. Повернувшись к своему тестю, он в лицо обвинил его в руководстве мятежом. Иоанн ответил, что они поговорят, когда Дофин остынет. Затем, как бы подтверждая истинность обвинений Дофина, он удалился вместе с лидерами толпы и сопроводил пленников в Бургундский отель. Через два дня их переправили в Лувр. Вскоре к ним присоединился и Пьер де Эссар. Его уговорил сдать Бастилию Иоанн Бесстрашный, который сказал ему, что его разорвут на части, если он попытается сопротивляться. Иоанн гарантировал его безопасность, если потребуется, "своим собственным телом"[421].

События 28 апреля 1413 года ознаменовали начало нового царства террора в Париже. Толпа приняла белые шапероны в качестве отличительного символа своего восстания. Восставшие носили их повсюду на публике, навязывали их дворянам, церковникам, чиновникам, даже фрейлинам королевы. Это был отголосок городских восстаний 1380-х годов, когда белые шапероны носили воинствующие радикалы города Гент. Началась охота на тех друзей Дофина из списка Жана де Труа, которые не были схвачены в Новом отеле. Некоторые из них, зачастую люди незначительные, были случайно убиты, став жертвами неясных слухов, личной мести или простой ошибки. Слуга Иоанна Беррийского, который, как считалось, планировал поджечь город, был забит до смерти. Секретарю короля, обвиненному в передаче каких-то секретов неизвестным врагам, отрубили голову топором, а тело бросили в Сену. Человека, единственным преступлением которого был протест против насилия толпы, линчевали на улице. Была назначена специальная комиссия для поиска тех, чьи сердца не были на стороне восстания и их имена оглашались на перекрестках улиц. В начале мая около шестидесяти видных горожан были брошены в тюрьму либо потому, что их считали арманьяками, либо потому, что они выступили против насилия 28 апреля. Паника охватила особняки знати и апартаменты отеля Сен-Поль. Филипп, граф Вертю, тайно бежал из города. Личный врач Карла Орлеанского бросил все и бежал "полуголым" в деревню. Даже верные бургундские подданные, такие как сеньор де Крой и Рауль ле Мэр, бургомистр Сен-Донатьен в Брюгге, присоединились к бегству испуганных людей, которые ринулись из столицы, опасаясь худшего[422].

Поначалу царящая атмосфера на улицах города хорошо служила целям герцога Бургундского. Она позволила ему запугать Дофина, чье одобрение официальных постановлений правительства было его единственной связью с законностью и единственным источником его власти за пределами Парижа. Дофин стал пленником. Ему было предписано перевезти своих придворных в отель Сен-Поль. У каждого входа была выставлена охрана, чтобы предотвратить его побег. Жан де Труа был назначен капитаном дворца, чтобы следить за каждым шагом принца. Всех, кто пытался выйти за городские ворота, останавливали и досматривали на предмет писем, чтобы Дофин не попытался обратиться к кому-либо за поддержкой за пределами столицы. В начале мая 1413 года толпа ворвалась во дворец и заставила принца надеть белый шаперон, а их представитель прочитал ему суровую лекцию о его праздном и беспутном образе жизни и восприимчивости к советам предателей. В последующие дни любящий удовольствия молодой человек был подвергнут программе идеологического перевоспитания. Он был вынужден выслушивать частые и бесконечные нравоучения кармелитского смутьяна Эсташа де Павилли и других. Людовика заставляли изменить свой образ жизни и обвиняли в том, что он довел своего отца до безумия своими пагубными привычками. Ему напоминали о бесславной смерти Людовика Орлеанского, приводили примеры судьбы тиранов, взятые из истории и Священного