Столетняя война. Том IV. Проклятые короли - Джонатан Сампшен

главной силой в стране. Поскольку финансовые департаменты были доведены до хаоса последовательными чистками, муниципалитет взял на себя обязанность собрать принудительный заем в размере 80.000 экю для финансирования контрнаступления. Процесс сбора этой суммы быстро приобрел признаки классовой войны, поскольку очередная специальная комиссия кабошьенов выделила своих более богатых противников для штрафных санкций. Известных или подозреваемых арманьяков задерживали, сажали в тюрьму или размещали у них в домах солдат, чтобы заставить их заплатить. Жану Жерсону выставили счет как крупный "заем". Когда он отказался платить, его дом был разграблен толпой, мебель вывезена, а сам он был вынужден скрываться в соборе Нотр-Дам. До конца жизни он считался одним из самых красноречивых и упорных врагов герцога Бургундского. Жана Жувенеля обложили огромной суммой в 2.000 экю, предположительно за то, что он был советником Людовика Орлеанского. Жувенель обратился в Парламент, но по приказу комиссии его заперли в Малом Шатле до тех пор, пока деньги не будут выплачены. Возник неприятный конфликт с Университетом, когда комиссия конфисковала подношения аббатства Сен-Дени и начала налагать взыскания на некоторых выдающихся профессоров. Неприязнь к кабошьенам усилилась. Крупная победа над англичанами, несомненно, залечила бы эти трещины в союзе радикалов. Но крупной победы не случилось. Жаку д'Эйли в конце концов удалось собрать армию в 4.000 человек и двинуться в поход на Пуату. Однако его контрнаступление провалилось, когда он высадился с моря у Субиза и попал в плен вместе с большей частью своего отряда. В конце лета его отправили в Англию, где он провел несколько лет в заточении в мрачном замке Уисбич в округе Фенланд (Кембриджшир)[435].

* * *

По мере того, как проходило лето, Дофин посылал все более неистовые призывы о помощи арманьякским принцам, все из которых (за исключением герцога Беррийского) покинули Париж и наблюдали за событиями издалека. В майские дни, когда стало очевидно, что поддержка бургиньонов иссякает, принцы набрались мужества и начали строить планы по возвращению власти. Движущей силой снова стал граф Алансонский. Примерно в середине мая 1413 года он организовал встречу старых лидеров Жьенской Лиги, включая представителей герцогов Орлеанского, Бурбонского и Бретонского. Она проходила в замке Людовика Анжуйского Сабле в Мэне. Месяц спустя граф Алансонский и его нормандские союзники собрали своих вооруженных сторонников в Вернее, в графстве Перш, примерно в восьмидесяти милях от Парижа. По другую сторону столицы Клинье де Бребан начал собирать вторую армию в орлеанских владениях в Шампани и Бри, чтобы завершить окружение города с востока и юга. Третья арманьякская армия собиралась во владениях герцога Беррийского в Берри и Оверни. Идея заключалась в том, чтобы оккупировать северную часть Иль-де-Франс, блокировать связь герцога Бургундского с его владениями в Нидерландах и голодом заставить город сдаться. Начало кампании было назначено на День Святого Иоанна Крестителя, 24 июня 1413 года[436].

В отличие от своих более радикальных союзников герцог Бургундский был политиком-реалистом. Он отчетливо видел, насколько слабыми стали его позиции и начал переговоры со своими противниками, как только они начали собирать свои силы. Когда давление на него усилилось, он нашел неожиданного союзника в лице герцога Беррийского. В свои преклонные годы герцог все еще пользовался известностью, но он был стар, болен и податлив. После длительных предварительных переговоров 10 июля 1413 года открылась трехдневная конференция, сначала в замке Иври на реке Эр, а затем в штаб-квартире арманьяков в Вернее. Делегация из Парижа номинально представляла короля, герцога Бургундского и герцога Беррийского. Но в действительности она представляла только Иоанна Бесстрашного. Ее главным членом был его советник Жан де Туази, епископ Турне, а большинство остальных были приверженцами герцога. Их инструкции были ограничены только выслушиванием требований. Принцы кратко изложили свои претензии и выдвинули свои требования. Они хотели провести мирную конференцию между принцами, на которой можно было бы выработать твердое соглашение, чтобы ввести в действие условия Осерского мира, восстановить мир в Париже и позволить арманьякам вернуться на свое место среди советников короля. В противном случае они будут бороться "огнем и кровью", чтобы вырвать короля из лап парижан и если потребуется, они навсегда удалят монархию из Парижа[437].

Королевский Совет рассмотрел требования арманьяков 13 июля 1413 года. Жан де Туази считал, что им следует уступить. Это была единственная альтернатива хаосу и классовой войне в столице. Против выступили кабошьены. Было очевидно, что для них не будет места при любом компромиссном мире, который может быть заключен с арманьяками. Купеческий прево и его Совет для обсуждения ситуации собрались отдельно. Их мнения разделились. Но во время обсуждения в зал Совета ворвался Элион де Жаквиль, за которым следовали мясники Дени Шомон, Симон Кабош и около сотни вооруженных людей. Мир был всего лишь уловкой, кричали они. Кабош выступил с яростной речью. Арманьяки, сказал он, были теми же людьми, которые в течение последних двух лет опустошили Иль-де-Франс и пытались поставить другого короля. Как только они завладеют королевской семьей, они конфискуют оружие и уличные цепи парижан и отменят привилегии города. "Кто бы ни осмелился утвердить этот мир, какова бы ни была его власть, — объявил он, — мы будем считать его изменником короля и города Парижа". Кабошьены перекричали советников, разогнали собрание и удалились, чтобы спланировать свои дальнейшие действия. Один из них, секретарь короля Гийом Барро, составил от своего имени письма, в которых отрицал, что на него и Дофина оказывалось какое-либо давление в Париже, и отвергал арманьякских лидеров как врагов и предателей. Эти документы были запечатаны покладистым бургундским канцлером Эсташем де Лаитром и распространены по всей Франции вместе с клеветническими памфлетами против арманьякских принцев. Кабошьены призывали всех горожан взяться за оружие против арманьяков, рыскавших по пригородам столицы. Они составили списки примерно из 1.600 человек, связанных с Дофином или подозреваемых в попытках содействовать миру между принцами, которых они планировали заключить в тюрьму или убить. Но у Жаквиля и его друзей больше не было массовой поддержки для осуществления этих страшных угроз. Вечером после сорванного заседания муниципалитета парижские наблюдательные комитеты, набранные из более обеспеченных жителей, собрались в тайном месте. Все они, за исключением представителей прихода Сент-Эсташ (квартал Ле-Аль), согласились поддержать мирные переговоры. Комиссары, назначенные для суда над узниками Лувра и Консьержери, почувствовали, в какую сторону дует ветер и начали потихоньку освобождать фрейлин королевы и более мелких придворных. Они освободили бы также герцогов Барского и Баварского, если бы Жан де Труа не остановил их[438].

Мирная конференция открылась в Понтуазе под Парижем 22 июля 1413 года. Заседание началось с появления большого арманьякского посольства. Представитель