Хроники Нордланда. Пепел розы - Н. Свидрицкая

из марокканского сада не выходит. – Стиснул зубы Юджин. – А меня туда не приглашают. Эта маленькая… графиня, – он едва сдержал ругательство, – почему-то не желает общаться со мной, хотя я… я всегда… Черт! – У него вырвался отчаянный стон. – Господи! Неужели ты ничего, совсем ничего мне дать не можешь, только чтобы хоть немного… Еврей! Я тебе все отдам, все, – он поспешно начал срывать с пальцев кольца, – вот, вот, держи! Я не могу это терпеть, не могу, не могу! – Его затрясло. Моисей, который всегда сострадал любому живому существу, не мог этого видеть, и позвал его за собой:

– Идемте, господин. Я сам буду просить графиню… Мне она не откажет.

Их запустили в сад, где Алиса, ее подруги и эльфы слушали музыку. Королева Мириэль сидела на качелях с Вэнни. Девочка безумно влюбилась в эльфу, просившую называть себя бабушкой; бабушка мгновенно трансформировалась в «бабу Мириэль», но эльфийка не возражала. При виде Моисея и его спутника Алиса, игравшая на эльфийской гитаре, резко встала, Аврора замерла. Еврей почтительно поклонился.

– Ваше величество. – Он прижал руку к груди. – Ваше сиятельство графиня… Прошу простить мне дерзость, но этот человек нуждается в срочной помощи, и я не могу оставить его без своего участия. Долг врача повелевает мне сделать для него все, что в моих силах… А в моих силах в данном случае только обратиться к вам.

– Не извиняйся, ты прав. – Сказала Мириэль и взглянула на Юджина. – Я знаю твою беду, дайкин. И нет, я не стану тебе помогать. Не мне решать, сколько тебе платить за то, что ты сделал.

– да что я сделал?! – Воскликнул Юджин в отчаянии. Алиса подошла к нему вплотную, и он замер, приоткрыв рот, когда увидел, какими стали ее глаза.

– А ты вспоминай, – тихо, чужим, нечеловеческим голосом произнесла она, – как насиловал мою беспомощную подругу. Может, это успокоит твои страдания. Это же было ТАК приятно.

– Ты… вы о чем?! – Похолодел Юджин, как зачарованный, глядя в черные, заполнившие весь глаз, зрачки, где плясали золотые искры и мерцал, пробиваясь из глубины, рубиновый огонь. – Я ничего не…

– Не лги. – Предупредила Алиса, перебив его. – Иначе будет еще хуже. Уходи отсюда, негодяй. Я никогда не прощу тебя. Но ты можешь уйти в монастырь куда-нибудь подальше отсюда. В его стенах ты излечишься. Но как только их покинешь, все вернется. Ты сгниешь заживо, мои друзья съедят твою кожу и начнут есть мясо. И ты НИЧЕГО не сможешь с этим поделать.

Юджин упал на колени.

– Я никогда… я могу жениться…

– Никогда! – Взмахнула рукой Алиса. – Никогда такой негодяй не станет мужем и отцом! Ни одна женщина не должна пострадать, став женой такого мерзкого и ничтожного человека! Вон отсюда! Больше никогда и ни одна девушка не пострадает от тебя!!!

Аврора вскочила, поняв, что права – это именно сэр Юджин, ее обидчик. Кулаки сжались, она побледнела, грудь вздымалась.

– Жениться?! – Воскликнула гневно, – я правильно расслышала?! Как ты смеешь даже думать об этом?! Стать женой – такому, как ты?! Принести тебе клятву верности и любви, почитать тебя, беречь и быть с тобой до конца твоих дней?! С бесчестным… гнусным… трусливым подонком?! Да лучше умереть! Нет – лучше стать уродиной на всю жизнь, лучше… облысеть! Алиса права: вон отсюда!

– Баба, а это кто? – Вэнни жадно следила за происходящим. – Это плохой дядька? Как Доктор?

– Да, моя принцесса. – Мириэль погладила ее по голове. – Это плохой дядька. Но он уже получил по заслугам. О нем можно забыть.

Глава четвертая: Шторм

В охотничьем доме графа Валенского царило буйное веселье: лесничий и его сын пропивали деньги, полученные за девственность Ингрид. Лесничий искренне собирался потратить деньги с умом: сделать ремонт в замке, расплатиться с долгами, приодеть племянницу; но приятели сына, прослышав про деньги, нагрянули, как только уехали Хлоринги, весёлой и пьяной оравой, и лесничий не устоял. Как оно всегда бывает, он намеревался отложить основную сумму, а погулять на пару дукатов, но как только начал, так плюнул на всё и пошёл в разнос. В замок привезли бочку вина, пару бочек пива, кучу всякой снеди, пригласили музыкантов, среди которых было несколько шлюх, в том числе и кватронка, тощая и сварливая, но зеленоглазая и с бубном, которую лесничий спьяну то звал себе в жёны, то называл Ингрид. Сначала он громко рассказывал всем, что деньги ему принесла племянница, и бил себя в грудь, пьяно каясь и призывая на свою голову кары небесные за то, что так с нею поступает, не пытаясь даже, тем не менее, остановиться и поберечь хоть какие-то жалкие остатки денег. Ингрид, которой, как всегда, приходилось прислуживать всей этой пьяной орде, в эти часы так ненавидела дядю, всю свою жизнь здесь и всю эту пьяную кодлу, что всерьёз думала: вот бы поджечь этот замок, когда все они перепьются и уснут, и спалить их всех заживо!!! А ситуация, тем временем, становилась всё ужаснее для неё. Дядя нажрался до того, что уже, не стесняясь, орал, перекрикивая вопли гостей и визг музыки:

– Вы посмотрите на неё! Тощая, как драная коза, смотреть не на что, а Хлоринг поимел её в первый раз трижды! ТРИЖДЫ!!! Нет, но как, а?! Ни титек, ни жопы, а поймала целого герцога!!! А здесь он сколько раз тебя поимел, а?! Нет, ты иди сюда, эльфячье отродье, говори, когда дядя спрашивает! Я тебя за что кормлю?!

Ингрид тут же сбежала. Она понимала, что получит за это розгами по самое не хочу, но сил не было больше видеть и слышать всё это. С самого отъезда Хлорингов она мечтала о том, как уедет, в каком доме поселится, как будет жить, ходить в церковь, словно приличные женщины, одеваться красиво… И, мыслями и душой пребывая уже в чистом и приличном мире, этот она уже просто не выносила. Спряталась в своём обычном убежище, между стеной амбара и поленницей, куда ещё ни разу не догадались заглянуть ни дядя, ни кузен… Здесь было чисто, сухо, Ингрид держала здесь глиняную бутыль с водой и горку лепёшек. В узкую щель могла протиснуться только такая, как она, худенькая и плоская, и то с трудом, а вот внутри она вытащила несколько поленьев, расширив пространство так, что сидя, чувствовала себя даже комфортно. Отсюда она хорошо слышала пьяные вопли, визг, хохот и музыку. Выскочил кузен, пьяно заорал:

– Ингрид, иди сюда! Иди сюда, говорю, сучка, хуже будет!!!

Ингрид даже дышать перестала, съёжившись