Предательство - Роберт Лоуренс Стайн

Тропинку перебежал облезлый пес. Уильям поднял глаза и увидел перед воротами тюрьмы целую толпу народа.

"Они пришли порадоваться вместе со мной", — решил Уильям.

Он не видел их лиц, скрытых шляпами и платками. Но он знал, что все они его соседи и друзья, довольные отменой приговора, довольные тем, что судьба повернулась к Уильяму Гуди лицом.

Когда он приблизился к собравшимся, его колени подгибались, ноги дрожали. Он собрался с силами и i делал глубокий вдох, затем стал двигаться к дверям тюрьмы, слыша за спиной приглушенное бормотание.

— Это самый счастливый день в моей жизни", — думал Уильям.

Дверь отворилась. На пороге появился стражник.

Другой стражник приблизился к гудящей толпе.

Затем появилась Сюзанна. Чтобы пройти в дверь, ей пришлось наклониться. Марта Гуди шла следом. На серой земле ее тень казалась темно-синей.

— Сюзанна! Марта! — позвал Уильям, нетерпеливо проталкиваясь через толпу доброжелателей.

Обе повернулись на крик, пытаясь отыскать отца и мужа.

— Я здесь, Марта! Я рядом, Сюзанна! — счастливо кричал Уильям. Он стоял впереди всех зевак, тяжело дыша. Его лицо покраснело, а на глазах выступили слезы радости.

— Марта! Сюзанна!

Их должны были вот-вот освободить. Но к изумлению Уильяма, руки у обеих были связаны за спиной.

Один из стражников грубо толкнул Марту в спину, и та чуть не упала.

— Марта! — позвал Уильям.

Она наконец-то заметила его и откликнулась. Ее лицо выражало страшную муку.

— Не волнуйся, — крикнул Уильям. — Сейчас вас отпустят!

— Папа! — воскликнула Сюзанна отрывисто. Ее лицо тряслось от страдания. — Папа, спаси нас!

— Не волнуйтесь, — повторил Уильям, и тут у него перехватило горло. Он увидел, что стражники повели его жену и дочь к высоким скирдам соломы.

— Папа! — звала Сюзанна.

— Уильям! Уильям! Спаси нас! — кричала Марта.

— Подождите! — вскрикнул Уильям.

Кто-то из толпы пробовал его успокоить:

— Все в руках Создателя, — раздался приглушенный голос. — Помолимся за их души.

— Нет! — завопил Уильям. Он рванулся вперед из толпы и побежал к своим близким.

— Постойте! Постойте!

Но к ужасу Уильяма, Сюзанну и Марту уже подвели к скирдам и начали привязывать возле деревянных столбов.

— Нееееет! — заорал Уильям. Этот крик разнесся в вечернем небе, словно вой раненого зверя.

Глаза Уильяма застилали слезы ярости, а он все продолжал кричать, как безумный. Он остановился на мгновение, заметив в толпе Бенджамина Файера. Тот стоял, сложив руки на груди и надвинув широкополую шляпу на самые глаза.

— Бенджамин! — завопил Уильям, хватая его за плечи. — Ты должен прекратить это! Освободи их! Твой брат обещал мне!..

Уильям развернул судью к себе лицом и… увидел перед собой совершенно не того, кого ожидал.

— Жиль! — произнес Уильям, его голос от удивления понизился до шепота. — Жиль Робертс!

— Оставь меня в покое, Уильям, — тихо отвечал заместитель судьи.

— Жиль?.. Но… но… — бедняга проглотил язык. От потрясения все мысли смешались.

Тем временем Сюзанну и Марту уже крепко прикрутили к столбам. Два охранника двинулись к ним с пылающими факелами.

— Останови их, Жиль! — просил Уильям. — Останови немедленно! Где Бенджамин? Где Бенджамин Файер? Мне необходимо поговорить с ним прежде… прежде…

Жиль Робертс отступил на шаг, сбрасывая с себя руки Уильяма.

— Разве ты не слышал, — произнес он, глядя в наполнившиеся слезами глаза крестьянина. — Бенджамин со своим братом Мэттью покинули деревню сегодня на рассвете.

— Покинули деревню? — безумно вскрикнул Уильям, глядя из-за плеча Жиля Робертса на то, как его жена и дочь в ужасе извиваются у столбов.

— На рассвете, — повторил Жиль твердо.

— Но я заплатил Мэттью! — закричал Уильям. — Заплатил за то…

— Файеры до нитки ограбили нас, — сказал Жиль. — Они опустошили общественный склад, забрали все продукты, заготовленные на зиму. Увезли все подчистую. Подчистую.

— Я… я не понимаю… — воскликнул Уильям, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Он прикрыл глаза, стараясь успокоиться,

— Они погрузили все свои пожитки в фургоны, — ;продолжал Жиль, — и скрылись с нашими припасами.

— Но разве они ничего тебе не сказали, прежде чем уехать? — спросил Уильям, глядя на Жиля с отчаянием. — Бенджамин не предупредил тебя? И Мэттью не предупредил?

— Ничего они не говорили, Уильям, — ответил тот мягко. И добавил с досадой: — Пожалуйста, оставь меня в покое.

— Но обвинения с моей жены и дочери были сняты! Их нужно освободить, Жиль! Бенджамин должен был тебе сказать! Он должен был!..

— Он ничего не сказал, — повторил Жиль. Голос заместителя судьи сделался твердым. — И приговор нужно привести в исполнение!

Сюзанна поняла, что у нее больше нет сил бороться.

Руки ей стянули слишком сильно, и она не могла отвязаться от столба. Он больно врезался ей в спину. Девичьи ладони затекли от крепких веревок, плечи болели от натуги.

Девушка подняла глаза к небу. Солнце уже почти скрылось за деревьями, за теми самыми деревьями, среди которых она так любила гулять. За деревьями, чей сладкий запах доставлял ей столько наслаждения. За деревьями, в тени которых они с Эдвардом назначали свои свидания, короткие и тайные, как и ее счастье.

Сюзанна опустила взгляд, и ей показалось, что она видит Эдварда.

Он стоял в первом ряду зрителей и глядел прямо на нее.

Сперва девушка увидела в его глазах жалость и боль.

Но присмотревшись как следует, Сюзанна заметила па лице парня маску холодного презрения.

Девушка вскрикнула и поняла, что перед ней кто-то другой.

Не Эдвард.

Этот парень совсем на него не походил.

Из мрака приближались два желтых круга. Два факела.

— Мама! — вскрикнула Сюзанна. — Мама, нам будет больно?

По лицу Марты Гуди бежали слезы. Она отвернулась от дочери, стараясь справиться с рыданиями.

— Это больно, мама? Скажи, мама, это больно?

Уильям Гуди зажал уши руками. Но он все равно слышал истошные крики жены и дочери.

"Я буду слышать эти вопли вечно".

И даже зажмурившись, он представлял, как корчатся ни тела в языках пламени, видел их тающие лица, их вспыхнувшие волосы