Серебро и сталь - Виктория Александрова

не чувствовала, ещё не зная, что ноги заболят завтра, да так, что она не сможет целый день встать с постели. Не было также какого-либо страха и волнения. Как будто всё, что произошло за последние дни, было всего лишь сном. Как будто она очнулась от этого сна, осознала, что всё не по-настоящему, поняла, что она дома, что отец жив, и продолжила жить привычной, спокойной, счастливой жизнью. Разумеется, это было не так, но осознание того, что лорду Генриху Штейнбергу можно доверять, её успокаивало.

Она оглянулась и поняла, что оказались они не в покоях, а в небольшом зале с длинным столом посредине.

— Дикон, зажги пару факелов, — спокойно приказал лорд Штейнберг. — И не уходи далеко.

Мальчик без лишних слов выполнил приказ и куда-то скрылся. Он был таким быстрым, что Кристина не могла за ним уследить.

Лорд Генрих направился к столу, однако садиться за него не стал. Он выпустил её руку и опёрся о столешницу.

— Вы как себя чувствуете? — вдруг поинтересовался он, и Кристина поняла по его тону, что спрашивает он не из-за элементарной вежливости.

— Всё хорошо, — кивнула она, хотя на самом деле, конечно, всё было плохо. Но он, скорее всего, спрашивал именно о ранах или травмах, а не о том, что было у неё на душе. Единственное, что радовало — рука не болела.

— Мне жаль, — покачал головой лорд Штейнберг. Его голос стал странно тихим и глухим. — Я любил и уважал вашего отца, миледи. Эта потеря ужасна, я… — Он вздохнул. — Я соболезную.

— Спасибо, — тихо выдохнула девушка, не зная, что ещё сказать. В искренности его слов у неё сомнений не было.

— Что же мне с вами делать… — задумался лорд Генрих. Ей приходилось задирать голову, чтобы поймать его взгляд: он был выше неё даже больше, чем на голову. — В Нолд вам возвращаться нельзя. Единственное, что остаётся для меня непонятным: почему лорд Киллеан и леди Элис бездействуют? Они бы не стали вести себя подобным образом и поощрять такие действия сына.

Девушка замялась.

— Я не знаю, — просто ответила она. — Но ведь у Джоната были причины…

И вдруг руку пронзила такая боль, что Кристина невольно вскрикнула. Как же не вовремя, Господи Боже… Не вовремя — и так больно, что выть хочется. Она отбросила плащ с плеча, обнажая окровавленную повязку, и схватилась за место раны, стараясь не морщиться и не скулить.

— Вы же сказали, что всё хорошо!

Лорд Генрих бросился к ней и, поддерживая под локоть, повёл дальше. В зале оказалась ещё одна дверь, ведущая, как оказалось, в кабинет, небольшой и весьма скромно обставленный. Лорд Штейнберг распахнул тёмные шторы, пуская в комнату слабый свет, и Кристина увидела, что стены кабинета пусты. Это было странно и непривычно для неё: у отца висели и охотничьи трофеи, и мечи со щитами, и портреты многочисленных предков.

— Присаживайтесь. — Лорд Штейнберг отодвинул мягкий стул из-за большого дубового стола, и Кристина осторожно села, не отрывая ладони от раны.

Лорд Генрих лёгким движением сбросил свой плащ, открыл стоящий на столе небольшой сундук, а затем вытащил из ножен, что висели у него на поясе, кинжал.

— Если вас не затруднит, снимите плащ, — сказал он.

Кристина послушно стащила с себя плащ, повесив его на спинку стула. Каждое движение приносило боль, но она терпела, скрежеща зубами. Увидев место ранения, замотанное лоскутами, лорд Штейнберг только покачал головой и принялся резать импровизированные бинты в запекшейся крови. Присохнуть они не успели, слава Богу.

— Вы могли подхватить заражение крови.

— Оскар промыл рану, — поморщилась девушка.

— Водой? Вода, может, грязь из раны вымоет, но заразу не убьёт.

Рваные бинты были отброшены на пол, и Кристина решилась взглянуть на своё плечо. В темноте видно было плохо, но она всё же разглядела довольно-таки длинный, не слишком широкий красный порез, едва-едва затянувшийся, но ещё влажный от вновь проступившей крови. Что ж, кажется, от такого не умирают…

— Вам повезло, рана не выглядит настолько страшной, — подтвердил лорд Генрих её мысль. — Простите, но мне придётся отрезать вам… Нет, Боже, не пугайтесь. — Он коротко хохотнул, увидев её округлившиеся от ужаса глаза. — Отрезать всего лишь рукав, чтобы вы потом смогли без боли снять свою куртку.

— Ничего, режьте, — облегчённо выдохнула Кристина.

Безжалостно распоров рукав, лорд Штейнберг достал из сундука белую марлю, свёрнутую в несколько слоёв, и намочил её какой-то резко пахучей золотистой жидкостью из стоящей на столе стеклянной бутыли. Когда он коснулся полученным компрессом раны, Кристина снова вскрикнула — было ещё больнее, чем раньше.

— Простите, я не предупредил, что будет больно, — улыбнулся лорд Генрих, и девушка почему-то тоже улыбнулась. Он убрал компресс и принялся за перевязку. — Кто это вас так?

— Не знаю, — пожала плечами Кристина. — Кто-то из людей Карпера. Я думаю, это вышло у него случайно: Джонат явно приказывал взять меня живой…

— Это странно, — заметил лорд Генрих, наклонив голову. — Простите, конечно, за такие слова, но после вашей смерти Эори остался бы без хозяина, и он смог бы занять его на правах завоевателя. Но, наверное, и в сердце такого подлеца, как Карпер, может стучаться милосердие.

Кристина лишь вздохнула. Ей казалось, что Джонат считает её трусливой глупой девчонкой, которая, испугавшись его, спрячется в монастыре и сделает всё, чтобы обезопасить свою жалкую жизнь. Но Карпер ошибся.

И насчёт милосердия она очень сомневалась. Он просто хотел убить её лично — вот и всё. Какая ему выгода оставлять её в живых?

— Вы сказали, что я не изменилась, — тихо произнесла она. — Но, насколько я помню, последний раз мы виделись, когда мне было пятнадцать. Неужели с тех пор…

— О, вы помните ту нашу краткую встречу? — улыбнулся лорд Генрих. — Нет, конечно, вы изменились с тех пор, просто уже несколько…

— Постарела?

— Повзрослели, — отозвался он каким-то странно отрешённым тоном. — Но вы, видимо, не помните… Я был на вашей свадьбе с бароном Даррендорфом. Правда, не имел чести тогда пообщаться с вами: вы мне показались слишком испуганной и растерянной для того, чтобы принимать поздравления.

— Да, это правда, я боялась, — отозвалась Кристина, наблюдая, как белоснежный бинт аккуратно ложится на её руку.

— Вашего мужа?

— Нет, — смущённо покачала головой она. Если она расскажет о том, как боялась, что её заклинание по отвороту не сработает и ей придётся делить ложе с престарелым бароном Маттиасом Даррендорфом, то лорд Штейнберг, возможно, разочаруется в ней.

Но он не стал её расспрашивать, лишь сказал:

— Как же вы, в таком случае, узнали меня сегодня?

— Мне показалось, что я уже