Закат - Оксана Алексеева

Вроде бы и говорил с восхищением, но по смыслу явно оскорблял, потому и Полина не могла определиться с реакцией. Марина бегло переспросила:

— Вы не сами уволились?

Полина окончательно растерялась и говорила теперь по инерции. Вот, этот настрой и надо ловить — быстро спрашивать, не давать думать, тогда получится и больше, и искренней.

— Не-ет, Гена меня уволил.

— За что?

— Так… надоела просто. Мне ж почти тридцать. Но я наивной дурой никогда не была, знала, что рано или поздно он положит передо мной листок и вежливо попросит написать заявление.

В принципе, ситуация была ясна. И эта женщина вряд ли могла сказать что-то еще. Марина в отчаянии пыталась выяснить хоть что-то, за что можно было зацепиться:

— Он был груб с вами? Склонен к каким-то извращениям? Как реагировал на отказ?

— Так ведь я же не отказывала, — Полина развела руками. — Да нет. Самый обычный мужик, у которого столько денег, что ему лень искать пристанище для своего члена. Все ему должны, все обязаны, жена давно в печенках сидит, но и разводиться ни к чему — она у него бесхребетная домработница. Таких мужиков — в кого ни плюнь, давайте уж начистоту. А верные и порядочные — все, как один, нищеброды. Мир так устроен. Кстати, а ты точно в полиции работаешь? Уж больно молодая.

Марина не успела ответить, поскольку Хайш снова перехватил инициативу:

— А знаешь, Полина, мне такие люди очень импонируют. Вовремя расставила приоритеты, квартирку, я смотрю, неплохую приобрела. Ты все делаешь правильно. Но нужно добивать!

— Что добивать? — она не понимала точно так же, как Марина.

— Ты теперь в суд подавай, — огорошил Хайш. — Глядишь, свезет, еще и за моральный ущерб прилетит.

— Ну да, — Полина хмурилась. — В суд надо было в самом начале бежать. А не после увольнения. Сейчас к моим словам никто всерьез не отнесется…

— Здрасьте, приехали, — Хайш умел улыбаться так очаровательно, что невольно все слушатели начинали ловить каждое его слово. — А что ты теряешь, а? Притворись забитой кисонькой. Нет, ты только прикинь со стороны: пять лет была фактически в сексуальном рабстве, голову боялась поднять. И как только отказала, он тебе хрясь — пиши заявление. Неужели не прикидываешь, что ситуация будет выглядеть именно так, как ты ее представишь?

Полина, хоть обе брови и вскинула, но говорила с большим сомнением:

— Да не выгорит… У него столько бабла, что у меня просто не хватит сил! Хотя…

— Хотя ты можешь получить шанс поиметь его. Учти, что на нем вскоре еще и обвинение в убийстве повиснет. Это козырь в твою копилочку, когда его будут закапывать — упустишь этот шанс, больше не подвернется, — Хайш подмигнул и легко вскочил с дивана. — Все, Марин, пошли.

Хозяйка ожила и догнала их у самой двери:

— Подождите! А когда ему обвинение выдвинут? Или уже выдвинули? Как ваши фамилии? Я не успела прочитать. К кому обращаться в случае чего?

Хайш схватил Марину за руку и потащил в подъезд, не удостоив Полину ответами. Обсудить узнанное удалось уже в его машине. Марина не была в восторге от результатов встречи:

— Единственное, что мы выяснили, — он мудак. Но это не улика! И даже если твой ход сработает, и она подаст иск, то в лучшем случае возбудят дело о домогательствах. И это снова не улика в деле об убийстве! Понятия не имею, к чему теперь переходить. Если он только не спрятал труп где-нибудь у себя на даче. Но он вряд ли настолько идиот…

— Спокойнее, суицидница, ты слишком много суетишься. Иск привлечет внимание к его персоне. Уборщица подтвердит интерес. Этого мало, чтобы связать с исчезновением девчонки, но хоть что-то.

Но Марина не была столь оптимистична:

— К сожалению, он сможет проплатить молчание и Полины, и уборщицы. Ты всерьез считаешь, что кто-то из его сотрудников побежит давать против него показания?

— Начнут. Но только при условии, что дело завяжется. Когда первый стартанет, остальные подтянутся. А для того желательно, чтобы наш Генушка начал косячить. В идеале, сильно задергался. Это-то я могу устроить!

— Как именно? — Марина всерьез заинтересовалась.

— Ты ведь не хочешь этого знать. Вот и не спрашивай.

Марина вздохнула, но не спешила спорить. Рассветники так не работают! Но если убийца окажется в тюрьме, то какая разница, какими мерами это было достигнуто?

— Ладно, Хайш, спасибо тебе за помощь в любом случае. Подождем несколько дней. Быть может, мы сделали достаточно, чтобы дело закрутилось без нашего участия?

Он высадил ее возле торгового центра, сам тут же рванул с парковки на полной скорости. Марине бы очень не хотелось, чтобы друзья узнали о таком сотрудничестве. Дело даже не в том, что Марина сомневалась в правильности, но лучше сначала получить конкретный результат. Убийца сядет — можно спокойно рассказать. Ничего не выйдет — так и зачем лишний раз нагнетать обстановку? К сожалению, много времени нет. Марина не сможет прикрываться учебой бесконечно. Алиса учится в той же группе и уж наверняка знает, какие именно типовые надо сдавать и когда преподаватель по высшей математике назначил консультацию.

Люди глупые, рассветники — просто идиоты. Понапридумывали себе стереотипчиков, грешки свои, никому не нужные, замаливают. А тем временем их же дела летят псам под хвост. Но этим хотя бы повезло: у них есть поддержка и опора в виде закадычного врага, острого на язык, харизматичного, всегда одетого с иголочки и вообще — приятнейшего парня, хоть и не с красными глазами. Хайш недолго раздумывал над тем, стоит ли взять дело в свои руки, ведь и так было очевидно — без него не справятся.

Есть такое клише: якобы если прижать преступника к стенке, то он сам побежит сдаваться. Ничего подобного. Работает далеко не на всех и уж точно не в тех странах, где люди тюрьмы боятся больше смерти. Потому просто запугивать Генку-убийцу-симпатичных-девиц нет смысла. Однако это не означает, что страх нельзя использовать. Хайш сходу и придумать не мог вопроса, где нельзя было бы использовать страх.

Оставаясь невидимым, он наблюдал. Геннадий после ухода жены снял со стены все старые фотографии, но вел себя довольно сдержанно. Ночью, правда, иногда подскакивал — похоже на кошмары. Возможно, совесть внутри долбила гневным дятлом, но вероятнее другое: преступник боялся быть пойманным. На допросах тем не менее он был олицетворением самообладания, очень искренне сокрушался о пропаже Лилии, выдвигал какие-то предположения, и полицейские не могли уловить в его словах лжи. А улик у них не было вовсе. Геннадий же перестраховался — нанял лучшего адвоката в городе. Этот факт наконец-то напряг особо сообразительного следователя, но без доказательств он все равно ничего не мог поделать. Ему даже разрешения на официальную слежку не выдали. Экономия разрушит мир!