Мой личный мир - Михаил Федотов

Что-то все нервные какие-то. Может знают, что невиновен? Я заметил лица поглядывающих на меня полицейских вокруг. Они были… Сочувствующими? Это плохо. Преступнику могут сочувствовать только в нескольких случаях: если они понимают, что он не сделал ничего, но ничего не могут изменить, или приговор слишком строг для преступника… Надеюсь, я отношусь к первой группе.

Мне нужно придумать, что отвечать на вопросы следователя. Как, кстати, меня нашли? Не думаю, что ночью дети смогли меня настолько запомнить, чтобы из сотен тысяч похожих человек найти меня без паспортных данных… Что-то тут не чисто. Есть шанс, что потом приведут тех детей, и они должны будут опознать меня…

Стоял я долго. Ноги отекли.

Спустя двадцать минут, из коридора послышались шаги. Медленные, протяжные. В итоге, к нам вышел высокий мужчина в форме полиции, на его шевронах были две красные линии, а между ними звёздочка. Жаль, не разбираюсь в званиях.

Среди чёрных волос проглядывала седина. Под глазами были уже черные мешки.

Увидев его, все полицейские отдали честь быстрым движением ладони к брови. Они хотели ещё что-то сказать, но не успели, и этот мужик перебил их:

- К допросу его. После этих слов он развернулся и опять скрылся в коридоре. Люди вокруг меня, посмотрев друг на друга, повели меня в этот же коридор.Через пять минут, идя по каким-то лабиринтам, которые запоминать было бесполезно, меня пустили в комнату, что выглядела внутри как полностью квадратная коробка из бетона.

Она была почти пустой, если не считать небольшой металлический стол в центре и два стула по одному на каждую сторону.

Всё как в стереотипах и фильмах. Ха…В правой части комнаты было чёрное матовое стекло.

Эх, не думал, что попаду сюда когда-нибудь в качестве преступника. Весёлая жизнь у меня жизнь.

Меня посадили на стул и перековали в другие наручники, что были прикручены к столу. Когда все вышли, я осмотрелся. В углу комнаты меня снимала камера.

В этот момент дверь в допросную, что была сзади меня, заскрипела и открылась. Я обернулся.

Человек, что зашёл комнату, был тот мужик с чёрными-седыми волосами и папкой. Увидев моё лицо, он резко остановился, но через секунду он встрепенулся и будто что-то осознал. Закрыв дверь, сел на второй стул. Он, раскрыв папку, сказал:

— И так, быстро к проблеме. Я майор полиции. Дел у меня дохрена, поэтому отвечай быстро и чётко. Ты избил группу несовершеннолетних, верно?

Класс… Такое ощущение, что он уже предрешил мою судьбу и хочет посадить. Теперь я понял те сочувствующие лица полицейских… Так, нужно ответить как надо, эмоции могут только загубить положение. Я сказал:

— Товарищ майор, я хочу сделать поправку в ваших словах. Это была самооборо..Не успел я договорить, как мужик хлопнул ладонью по столу, и по допросной прошёлся неприятный металлический звук. Он сказал:

-- В ЖОПУ СВОЮ ПОПРАВОКУ ЗАСУНЬ! Мне нужен ответ, да или нет!

В горло начал поступать комок из чистого гнева и негодования… Я хотел накинуться на него и придушить. Нужно успокоиться. Побеждает тот, кто может держать свои чувства в узде. Буду думать, что это какая-то своеобразная проверка полиции.

Не видя другого выбора, я произнёс:

-- Я буду продолжать говорить только в присутствии адвоката…

Мне нужен адвокат. Я уверен, что его действия не очень законны. Мне нужна третья сторона. А пока адвокат не придёт, можно обдумать решение пробле…

В моё лицо пришёлся удар кулаком… Блядь…

Я с моим стулом чуть не упал… Больно сука… Нос и бровь жжётся. Я чувствую, как из ноздрей течёт тёплая, но противная струйка крови, также как из брови…

-- Что вы творите? – я уже почти не мог сдерживаться, - Это не законно!

Меня ударили… За что? За мои страдания и помощь котёнку, сука!

Я почувствовал, как кровь из брови начала затекать в глаз… Зрение помутнело и было ярко-красным для этого глаза.

Я увидел на лице майора улыбку… Широкую, довольную… Нет, этот человек не хотел узнать правду. Он хотел веселья. Он сказал:

— А теперь слушай внимательно, сейчас ты напишешь, что ты избил группу детей, среди которых был и мой сын. Я посмотрел в угол комнату, где висела камера. Гад, заметив мой взгляд, пожал плечами.

— Не бойся, нас никто не видит, камеру я отключил, и никого нет в комнате за стеклом. Тут только я и ты.

Я посмотрел на него ещё раз. Образ ухмыляющегося лысого пацана, что почти убил меня, лёг на эту шваль… я понял. Яблоко от яблони не далеко падает!

Я вскипал. Я хотел врезать этому уроду, но не мог. Наручники были моей решёткой, что загораживала и защищала его от меня. Я двигал руками, хотел как-то его коснуться, чтобы хотя бы пальцами разорвать его. На моём лице был лишь только гнев. Почему я стал богом? Зачем? Если силу, чтобы уничтожать таких гадов, я так и не получил.

Майор указал на меня своим пальцем и сказал:

— Пиши быстрее! Тебе уже никто не поможет, ни твоя мамка, ни папка. Ой, прости… Папка же твой пропал, да? Сбежал наверное, чтобы не видеть тебя тупоголового. Кстати, а давай пригласим сюда твоих маму и сестру? Просто представь, они будут на коленях стоять и молить слёзно прощения за тебя.

*ДЗЫНЬ*