Второй, третий… последний – 2 - Олег Мамин

— То есть ты не станешь предупреждать своих людей? Наших, то есть, — возмутилась Дым Фимиама.

— Не стану. К чему их волновать? Они все как один скажут то же, что и я. Не извольте беспокоиться, госпожа. Будьте уверены, если и есть смутьян, мы его сами накажем.

Когда он ушёл, девушка спросила:

— Думаешь, он из-за меня подумал, что это проверка на лояльность секте? — рука Дыма Фимиама нервно теребила шерсть ездового монстра. Тот тряс башкой, брызгая слюной.

— Может, он и в самом деле так думает. Сначала я хотел определиться, какая у вас экономическая формация. А теперь понял, что разницы-то нет. В моём ми… там, откуда я пришёл, во все времена простых людей доили как коров… У вас нет таких животных… Хм… Молочка бы… Даа… — Алекс на секунду замечтался, но быстро встрепенулся: — Стригут как овец, чтоб тебе было понятнее. И вот, когда случается так, что нужно монетизировать уже не их труд, а жизни, почему-то большинство всегда «за». Прямо как наш десятник. «Господин для меня сделал столько хорошего! Почему бы не умереть по его прихоти, чтобы он стал чуточку богаче?»

— А что не так?

— Хм… — вопрос, надо сказать, выбил из колеи. Действительно, всегда же так было, при всех укладах. Даже у животных вожак ведёт стаю в бой… А! Вот что не так: — Настоящие виновники массовых смертей если и погибают, то последними, утонув в крови непричастных.

— Везде так. Сколько войн у вас было? Это редкость что ли?

— Много. Постоянно где-то война, не мог не признать попаданец.

— Вот именно! А теперь ответь, как твоё нытьё нам помогает сейчас?

— Ты права, — Алекс подобрался, даже легонько похлопал себя по щекам. Мало ли, что там в родном мире происходит? Здесь другая жизнь. Здесь и сейчас вполне реальная проблема, о ней и надо думать, а не об устройстве мира. — Извини. А спроси-ка своего котопанду, как отсюда выбраться, — перешёл на конструктив Алекс.

— Кого?

— Ну, Пушистика твоего.

— Пятнышко, — поправила девушка. — Хотя он пушистый, да! — небольшая ладошка с тонкими фарфоровыми пальчиками полностью утонула в шерсти меж ушей. Зверюга заурчала. Не по кошачьи, как-то по-своему. — Он не знает. Никто не выходил. Я думаю, если и есть выход, то только там, внутри города. Скорее всего — телепорт.

— Если так, то хоть в чём-то не соврали, — подвёл итог разговора Алекс, и отправился в дальний угол, «думу думать».

Когда срок, обозначенный «призраком», истёк, каменные ворота со скрежетом отворились и всех засосала вовнутрь неведомая сила. Даже Пушистика… то есть Пятнышко, втянуло. Так что все размышления на тему «пойду-не пойду» просто не имели смысла.

Не обнаружилось там никакого города. Кто вообще сказал, что он там есть? Одно большое помещение с чашами по всему огромному пещерному залу. Один в один как на барельефе.

Опять появился призрак старика:

— Возложите в чаши ваши трофеи — ядра побеждённых монстров, дабы мы взвесили их, измерили и вынесли решение о том, кто достоин получить наследие предков и другие сокровища! Компенсация ваша будет пропорциональна заслугам!

«Компенсация»! Что-то опять никто не обратил на это внимания. Тогда придётся действовать самому.

Алекс почти половину дня обдумывал, как ему поступить. И идея появилась, но для её реализации пришлось пожертвовать иглами из сверхпроводника. Собственно придумал-то он, что делать, быстро, а вот решиться испортить сокровище никак не мог. Он решил обокрасть старикана. Дым Фимиама от защиты отказалась, а в ответ на намёк, что есть возможность похитить часть энергии, ещё и наорала, заявила, что Алекс — беспринципный ублюдок. Усиливаться за счёт братьев по секте — подло и мерзко. И что она с ним больше не желает разговаривать. Села в сторонке и принялась вести «беседы» с Пятнышком. Тварь эта тоже какая-то подозрительная: оказалось, что они могут общаться с девушкой ментально. Как-то странно это! Откуда вдруг такие способности? И почему он их сразу не продемонстрировал? Неужели и в самом деле научилась? Так это ещё хуже: такая быстрая обучаемость до добра не доведёт!

Алекс правильно расшифровал барельефы. Откачка энергии пошла почти сразу, как только последний участник высыпал камни в чаши (Алекса в расчёт не принимали — смертный же). Люди мешками повалились на каменный пол, а молнии чистейшей энергии полились куда-то вверх. Стон и вопли поднялись в пещере, усиливаемые эхом и аккомпанементом треска блуждающих разрядов.

Алекс истыкал себя иглами, связанными в общую сеть. Этакий аналог клетки Фарадея, но не столь эффективной с точки зрения экранирования. Всё-таки материала у него не так много, чтобы покрыть себя полностью. Да ещё высокая твёрдость металла не позволяет сделать проволоку, пришлось ваять что-то вроде звеньев цепи, а это потери в контактах. Зато эта конструкция предполагалась стать более полезной — иглы он воткнул в важные точки, потому не только не чувствовал оттока силы, но и наоборот, становился бодрее. В отличие от других мастеров он не наполнил чашу, а, значит, его силе не с чем смешиваться для очистки.

Что он задумал? Да всё банально: примитивно решил испортить веселье старому уроду. Он просто выгребал камни из чаш себе в сумку. Прямо горстями. Очередной источник немедленно гас, даже визуально было заметно, как слабнет общая сеть молний. Самому Алексу доставалось, когда он нарушал ритуал, но приходилось терпеть. Этот мир научил тому, что без боли прогресса не бывает. Да и не молнии это по сути — похожи только внешне на своих электрических собратьев. При попадании в тело они наоборот, питали его. Только слишком они мощны для обычного практика первого этапа. Конечно, после приключения с Морозной Ночью, он скорее всего выдержал бы, но сейчас иная цель — Алекс хотел спасти собратьев по секте, в первую очередь ломая «энергоотсосы» с их стороны. Они держались вместе, расположились в одной стороне зала, так что не приходилось бегать повсюду, выискивая своих. Начал с Вельветового Бархата и Одинокого Вепря. Осенний Лист, мастер-имитатор бурной деятельности, тоже рядом валялся, испускал силу. Больше Алекс никого не рассматривал, просто освобождал чаши от кристаллов.

Его руки, защищённые призрачными перчатками, отлично экранировали молнии. Они вообще их не пробивали, а вот выше локтя, в грудь, даже в голову — попадало немало. Эйфория постепенно захлёстывала,