Таня Гроттер и пенсне Ноя - Дмитрий Емец

– У меня для тебя хорошая новость, котик! Мы теперьбудем встречаться каждую ночь. Часа в три тебя устроит? – мурлыкалаЛоткова.

Жора вздрагивал. Дело в том, что ровно минуту назад ту жефразу, едва ли не слово в слово, он слышал от Пипы. И той тоже почему-тохотелось видеть его ровно в три. «Ах, девушки, девушки! Как же онипредсказуемы!» – самодовольно думал Жора.

Вспомнив о дуэли, которая, возможно, уже началась, Шурасикпопытался рвануть к кабинету главы Тибидохса, но юная Дурнева цепко поймала егоза задний карман.

– Ну и куда бежит юное дарование? – дурачась,спросила она.

– Мне нужен Сарданапал! Отпусти! – потребовалШурасик.

– А вот и не отпущу! Неужели этот старикашка нравитсятебе больше, чем я? – капризно нахмурилась Пипа. Только что у неемелькнула забавная мысль: задержать Шурасика до возвращения запыхавшегосяЖикина и развести того на ревность.

– Не в том дело! Там Валялкина убивают! – крикнулШурасик.

– Ну и что? Утешься, мальчик! Каждую минуту на Землепроисходит два убийства, тысяча краж и пять вооруженных ограблений! –зевнула Пипа.

– И Пуппера тоже убивают! Дуэль у них!

Пипа мигом стала серьезной. Если на Валялкина ей было, вобщем и целом, плевать, то к Пупперу она относилась трепетно.

– ПУППЕРА? – охнула она, вцепляясь в Шурасикамертвой хваткой. – А ну веди меня к нему! Да я за моего Гурочку… Что тывстал, как истукан? Ищи где хочешь мне пылесос!

* * *

Рассветное небо было нежно-малиновым. Ветер налетал порывамии мял рыхлые телеса туч.

Пуппер, летевший впереди, поднимался все выше. Вскоре ониоказались так высоко, что у Ваньки закружилась голова и стало не хвататьвоздуха. Океан был уже не виден – лишь изредка в разрывах туч мелькало что-тосеребристо-стальное. Мелькало и сразу гасло.

А Гурий все поднимался и поднимался, ни разу не оглянувшись.Он явно стремился, чтобы тот из них, кто сорвется вниз, не имел ни малейшегошанса. Гуня Гломов озабоченно хмыкал. Под конец даже верный Прун началпроявлять беспокойство. Один только Ванька упорно мчался вслед за Пуппером,заставляя двигатель пылесоса реветь от перегрузки. Лицо у Валялкина былозадумчивым и отрешенным: он думал о Тане и только о ней.

Наконец, Пуппер остановился и, развернувшись, подлетел кВаньке.

– Отличное место, чтобы умереть, Джон Вайлялька! Здесьнам никто не помешать! Пусть пролитая кровь смоет наши страдания и тот, ктоостанется жить, получить Таня! – сказал он, искоса бросая взгляд на океан.

Ванька кивнул. Он был настроен менее пафосно, чем Пуппер, новсе равно мысли его были о том же.

Прун засуетился. С помощью заклинаний, рисующих по воздухумалиновые полосы, они с Гуней отметили границы. Теперь Ваньку и Пуппераразделяло с полсотни шагов – куда ближе, чем до той стены у рощи. Согласноправилам дуэли, сближаться было нельзя. Стрелять нужно было не сходя с места.

Прун и Гуня Гломов заняли позицию чуть в стороне, где онимогли наблюдать за соблюдением правил. Прун достал из кармана огромный платок,промокнул лоб и взмахнул платком, давая сигнал.

Пуппер подышал на перстень.

– Ты сам хотел этого, Джон! Я не могу позволить тебепогубить мой Татьяна и задушить ее убогий быт! Я есть ее благодетель испасатель в один лицо! – произнес он вполголоса и, раззадорив себя,крикнул: – Искрис фронтис форте!

Зеленая искра с треском оторвалась от его перстня ипомчалась к Ваньке.

Валялкин смотрел на стремительно несущуюся к нему яркую точку.Тридцать метров… двадцать… Сейчас она будет здесь. Ванька видел, что искралетит точно ему в грудь. Нет, Пуппер не промахнулся. Рука бывалогодраконболиста не дрогнула.

– Ванюха, сматывайся! Уклоняйся! Рви когти! Черт с ней,с Танькой! Девчонок много, а ты один! – забыв о своих секундантскихобязанностях, завопил практичный Гуня.

Но Ванька висел неподвижно, не делая попыток спастись. Онзнал, что это его смерть, но почему-то не боялся ее. Возможно, ему трудно былоповерить, что он вдруг перестанет существовать от одного прикосновения зеленойяркой точки.

Когда Ваньку и боевую искру разделяли считаные метры,внезапный боковой порыв ветра отбросил пылесос немного в сторону. Это былачистейшая случайность, но именно она оказалась спасительной. Боевая искраскользнула по Ванькиному бедру, обожгла его и, ударив в хромированный ободпылесоса, погасла.

Пылесос, получивший более чем чувствительный удар, заглохбыло, провалился в воздушную яму, но потом вновь загудел, выплевывая из трубымайонезные пары с блестками русалочьей чешуи. Ванька, с трудом усидевший нанем, выправился и вновь набрал высоту. Поврежденный пылесос слушался неважно,но все же пока повиновался. Обожженная нога болела. Бедро было все как сплошнойогонь, ниже колена Валялкин почти не ощущал ноги. Виски взрывались болью.

Поняв, что его искра лишь зацепила Ваньку, Гурий раздраженновстряхнул рукой с кольцом и, пригнувшись к метле, кинулся к нему.

– Chuma-del-Tort! – выругался он.

– Джон Вайлялька ранен! Дуэль надо прекратить! –размахивая руками, поспешно закричал по-английски Прун, сообразивший, чтотеперь выстрел придется принимать Пупперу.

– Нет, за мной еще моя искра! – сказал Ванька,когда Гурий перевел ему слова секунданта.

– Но ты ранен! Дуэль откладывается! – заспорилПрун.

– Возвращайся на место, Гурий! Или не смей большеподходить к Тане! – кусая от боли губы, сказал Ванька.

– Это ты не смей! Таня есть моя! Я не уступить ее такойчурбан! – заклокотал Гурий.

– К барьеру!

– Ты глюп, Джон! Глюп, тюп и нельеп! Ты естьбесхарактерный тюфяк! Скоро ты становиться алкоголик, как твои родители! Надобыть ваш русский девушка, чтобы полюбить такой, как ты! – заявил Пуппер.

Он пожал плечами и, вернувшись на прежнее место, сталожидать выстрела.

Ванька поднял руку с перстнем. Все перестало существовать длянего, кроме маленькой фигурки Пуппера. От боли магфордский нападающий, точноперечеркнутый длинным древком метлы, двоился у него в глазах. Это мешалоцелиться. Странная нерешительность овладела Ванькой. Он и презирал Гурия, иодновременно жалел его.

– Стреляй, Джон Вайлялька! Таня моя! Если тыпромахнешься, ты будешь нести ее фата на нашей свадьбе! – использовавусиливающее заклинание, задиристо крикнул Пуппер.