Дело о старом антикваре - Александр Ралот

– Как бы выпросить у них запись, – подумала Марго и услышала за спиной молодой весёлый голос.

– Маргарита Сергеевна, камерой интересуетесь, – она оглянулась. Сзади к ней подходил молодой парень в модной кожаной куртке и джинсах.

– Мы разве знакомы? – с удивлением спросила Марго.

– Кто же в управлении не знает саму Крулевскую, – ответил юноша.

– Изволите висеть на стенде ветеранов, правда, запылились немного, но внешне не изменились. – И не давая ей вставить хоть слово, продолжил. – Максим, Каверин моя фамилия, вам она ничего не говорит, но дело о краже в музее веду я, записи с этой камеры у меня, и я уже договорился с начальством о штатной должности консультанта, вот хожу вас разыскиваю. Начальство постоянно дергают по этому делу, а на меня всех собак спускают. Так что, вся надежда на вас, Маргарита Сергеевна – опять же корочка красная и кое-какие деньги от государства. Вы ведь всё равно этим делом занимаетесь, по своей инициативе, или нет? Так давайте уж, соглашайтесь, будем работать вместе.

Марго застыла в нерешительности. С одной стороны, было очень приятно, что её ещё помнили и даже портрет не сняли, несмотря на все перестройки и перемены, да и деньги тоже лишними никак назвать нельзя. Но, с другой стороны, она помнила, как к ней отнеслись её бывшие коллеги, когда она смогла доказать невиновность вора в законе по кличке Сила и вытащить его из лап тюремных надзирателей.

Пауза затянулась.

– Маргарита Сергеевна, соглашайтесь, а я вам записочку прелюбопытную покажу, – продолжал Максим. – Поехали, вон моя машина стоит. – И он показал на стоящий неподалёку модный седан.

– Это что ж, на следовательскую зарплату нынче такие выдают, – не удержалась и съязвила женщина.

– Да уж, – нисколько не смутился Максим. – Это мне папа с мамой презентовали за успешное окончание юридического. – Они у меня на буржуинов в Словакии работают. Уже много лет, как уехали на Балканы.

Через час они сидели в маленьком, пыльном, заваленном ворохом бумаг кабинете Каверина, и Марго с удовольствием вертела в руках новенькое удостоверение внештатного консультанта местной сыскной конторы. По телу разливалась какая-то приятная нега – значит, ещё повоюем.

Максим достал откуда-то тощую папку и показал женщине подшитую записку. Она была вся исписана мелкими печатными буквами, и непонятно было, как они написаны, то ли плохой ручкой, то ли простым карандашом. «Хадис утверждает – изображённому следует дать истинную жизнь. Берущий на себя эту задачу обременяет себя, так как он бессилен это сделать. Шариат не позволяет человеку творчеством своим конкурировать с Аллахом!»

– Мы нашли эту записку рядом с телом убитого сторожа, – сказал Максим. – Экспертиза установила, что записка написана химическим карандашом, я такие в своей жизни ни разу не видел, но вы, наверное, знаете о них.

Маргарита, конечно, знала. Когда-то давно, во времена Советского Союза, она слюнявила такие карандаши, чтобы написать адрес на фанерной крышке почтовой посылки.

– Ты думаешь, это какой-то фанатик убил Ипполита и изрезал картины? – спросила Маргарита.

– Я пока только факты собираю, да результатов экспертиз жду, – ответил Максим. – На столе нашли два огрызка одного яблока. Я подчеркиваю, одного яблока! Одну половинку надкусил сторож и тут же преставился, а вторую почти полностью слопал убийца – и хоть бы хны, пошёл преспокойно уродовать картины! Как такое может быть? У него что, иммунитет к яду? – Каверин вскочил из-за стола, чуть не уронив кучу папок на пол. – Нас такому не учили, такого в природе не бывает.

– А что эксперты по этому поводу говорят? – спокойно спросила Марго, будто дело шло не об изощрённом убийстве, а об особенностях приготовления яблочного штруделя.

– Эксперты утверждают, что один кусок яблока содержит яд, а другой – нет. Но ведь это две половинки одного яблока! – опять с негодованием произнёс юноша.

– Нельзя отравить пол-яблока, это нонсенс! – Максим с шумом выдохнул воздух и уселся на место.

– Давай кино с камер посмотрим, – предложила Марго. – Может, там интересное что разглядим.

Изображение с видеокамеры было плохим, не хватало света, камера была не самой последней модели. Какие-то люди ходили взад и вперёд, беспрестанно звонили колокола, какая-то неясная тень вроде бы отошла от музея, неся в руке что-то отдалённо напоминающее чемодан. Только ширина чемодана казалось меньше длины, а может быть, человек держал чемодан вертикально.

Позвонил Силуянов, сказал, что все пункты её заказа выполнены и они должны ехать в «Чудо». Маргарита спросила разрешения сделать копию записи с видеокамеры и обещала внимательно посмотреть её ещё раз в своём бюро. На этом и расстались.

Мукомол с утра принимал поздравления. Народу понаехало немало – сослуживцы с мельницы, партнёры по бизнесу, многочисленные друзья. Маргарита и Силуянов сидели на скамейке и ждали, когда очередь дойдёт и до них. Маргарита вспомнила, как на этой самой скамейке она сидела и думала, сколько ей ещё отпустил Всевышний и уж представить себе не могла, что вернётся в хоспис уже в качестве посетительницы. Еле передвигая ноги, опираясь на палку, к ним подковылял Мельник. С трудом опустился рядом.

– Ну как Лиля? – первым делом поинтересовался старик. – Мне она, конечно, звонит, но, понятное дело, всех девичьих секретов не выбалтывает. Жениха себе ещё не назначила? Может, из Испании красавца тореадора прихватит. Что молчишь, королева, выкладывай!

Постепенно разговор сам собой перешёл от частных дел к делам государевым, нашумевшим. Иннокентий Николаевич, то бишь мукомол, новости слушал, газеты читал и прекрасно понимал, что Крулевская и Силуянов мимо этой кражи ну никак не пройдут. Выслушав внимательно своих желанных гостей и уточнив все возможные детали, старик попросил проводить его до палаты. Там он незамедлительно поставил пластинку с Дассеном на проигрыватель и начал рыться в своей бездонной библиотеке. К пакетам с дорогущим костюмом и туфлями он даже не прикоснулся. Просто буркнул себе под нос – «Это потом».

Наконец он извлёк на свет старый фолиант. Бережно, тряпочкой смахнул с него пыль и, усевшись в кресло, стал переворачивать страницы с картинками.

– Вот! – произнёс мельник и передал Силуянову книгу.

– Картина «Сельский праздник», – прочитал Олигарх, – до революции принадлежала князю Барятинскому, была жемчужиной его домашней коллекции. После Октябрьских событий в его имениях картину не нашли. Считалось, что он вывез «Праздник» за границу, однако, спустя несколько лет, сотрудники Гохрана, перебирая имущество залоговой кассы нашли картину там.

– Очень интересно! – воскликнула Марго. – Но как это поможет нам в нашем расследовании?

Иннокентий Николаевич хитро прищурился и шёпотом произнёс:

– Фанатики-вахабиты, уничтожающие картины, вино со сторожами пить не будут, им Коран не позволяет, они просто убьют кяфира. Бумага, которую нашли рядом со сторожем, специально для вас, дабы увести следствие в другую сторону. Далее, химическим карандашом может воспользоваться только очень пожилой человек, молодёжь всё больше принтерам доверяет. Его гораздо труднее отследить, чем даже печатные буквы. Что-то ещё крутится у меня в голове, но я сегодня чертовски устал, вспомню – обязательно позвоню, а сейчас, Маргарита, голубушка, нажми кнопочку на стене, что-то мне не по себе, чай не забыла её предназначение.