Дело о старом антикваре - Александр Ралот

Священник задумался.

– Вот вы мне задачу поставили… Зла людям я причинить не могу, сан не позволяет, но ведь лукавый людей постоянно провоцирует, может, кто на меня и затаил злобу, то одному Господу Богу ведомо.

– А ваше окружение, ваши близкие, какие отношения у вас с ними?

– Интересно у нас получается, кто у кого на исповеди, что-то мне невдомёк. Причём тут мои домочадцы? Один я, матушка, обитаю. Есть брат у меня младший Кирилл, так он отдельно живёт, мирянин он, к церкви нашей отношения не имеет.

– А Кирилл ваш, он кто по профессии? – продолжала расспрашивать Маргарита.

– С зерном он работает, на элеваторе здешнем, хорошим делом занимается. Людям не только духовная пища надобна, но и телесная, вот он её и готовит. Человек он замкнутый, нелюдимый, семьи не завёл, зря конечно, ну да Бог ему судья. Общаемся мы с ним редко, в церковь он не ходит, хотя я точно знаю, в Бога верует.

– Скажите, икона Иоанна самая ценная в церкви, или есть более старые и, скажем так, более дорогие иконы?

– Каждая икона по-своему бесценна. Церковь наша восстановлена в середине девяностых, раньше здесь склад был, потом прихожане приносить свои иконы стали, кто, что смог сохранить за годы лихолетья. Другие храмы помогли. Конечно, здесь есть и более старые иконы. Но народ как-то больше к Иоанну Кронштадтскому тянется, говорят, помолятся ему, и он помогает. Вы знаете, что такое намоленная икона?

– Увы, знаю, – ответила женщина, – очень хорошо знаю!

После разговора со священником Марго решила, что настало время посетить мельника Иннокентия Николаевича, он в зерновых делах дока, да и Лилия давно навестить отца просится. Так уж получилось, что её приемная дочь Лилия, удочерённая дочь и мельника, её мать погибла вследствие несчастного случая, других людей спасла, а сама погибла. Иннокентий Николаевич тяжко болен, других родственников не наблюдается, вот и пришлось объединиться двум одиночествам. Женщина и девочка быстро привязались друг к другу, образовали здоровую семью, но старик-мельник был необходим обеим.

Вечером за ужином Лилия с восторгом рассказывала итоги своего похода на местный Арбат, продемонстрировала полученный от Захарки портрет. Маргарита в свою очередь сообщила, что в ближайшие выходные они едут в «Чудо».

Тщательно проверив уроки, заставив повторить ещё раз пару десятков английских и немецких слов, обязательных к ежедневному запоминанию, Марго, наконец, отправила дочь в спальню, а сама занялась составлением оперативного плана расследований.

«Первое – необходимо встретиться с двумя художниками, способными нарисовать копию иконы. Второе – надо узнать информацию о прошлом отца Серафима. Надо ещё раз сходить в церковь и внимательно осмотреть иконостас, где находится икона. Третье казалось самым простым, с этого пункта и начну».

Несмотря на ноющую боль в боку, Марго честно отстояла заутреннюю молитву. Отец Серафим после окончания службы разговаривал в стороне с прихожанами, а Маргарита подошла к иконостасу. Осмотрев икону со всех сторон, женщина пришла к выводу, что совершить подмену не так уж и сложно, только вот днём в церкви обязательно кто-то находится, а ночью она всё же заперта. Расспросив на Арбате, как найти Никитича, Маргарита отправилась на самый край города. Здесь в частном секторе и обитал затворник.

Саманный домик, облагороженный современным сайдингом свидетельствовал о том, что деньги у художника водились.

Старик принял женщину радушно, угостил душистым чаем, заметил при этом:

– Заказов у меня нынче много, так что, ежели что срочное, вынужден буду сразу отказать.

Марго имела большой опыт следственной работы, поэтому ей не составило большого труда через некоторое время исподволь перевести разговор на иконописную тему.

– Скажите, а иконы вам писать приходилось, трудное это занятие?

– Да как вам сказать – непростое. Во всём терпение иметь надобно. Только я этим по молодости грешил. Сейчас это ни к чему. Почитай, их чуть ли не на каждом углу продают, да и покупателей, что-то не видать. Люди нынче по большей части к Богу напрямую обращаются, минуя иконы и церковь. Так что я всё больше по портретам специализируюсь.

– Может, подскажете, кто в нашем городе, всё-таки способен икону нарисовать? – не унималась женщина. – Вы ведь здесь всех своих наверняка знаете.

– Рисовальщиков у нас, как и везде, хватает, только вот художников маловато будет. Икону тот может сотворить, у кого душа праведная имеется. Посему Емельян, да ещё малец Захарка на то и пригодны, более некому.

Больше ничего интересного Маргарите у старика выведать не удалось.

Емельяна она нашла в местном театре, он занимался декорациями к премьерному спектаклю, на столе валялись несколько вариантов эскизов афиш.

– Здравствуйте, Емельян. Я из журнала. Вот пишу статью о местных художниках, – не моргнув глазом, соврала Марго. – Не уделите мне несколько минут?

Емельян, мужчина неопределённого возраста, с неизменной профессиональной бородкой, нехотя оторвался от своего занятия, вытер тряпкой руки, придвинул табуретку гостье и сам уселся на скамейку.

– Спрашивайте, – буркнул он, глядя куда-то в сторону.

– А вы немногословны, – с иронией в голосе произнесла Марго. Вам, что, не интересно, что о вас в журнале напишут?

– Я журналы не читаю, да и вы редко когда правду пишете, – всё так же глядя куда-то в сторону, проворчал художник.

– Что же это вы так плохо о всей пишущей братии думаете. Мне вот о вас только хорошее говорили. – Марго улыбнулась одной из своих самых обворожительных улыбок.

В боку сильно заныло, и улыбка быстро сошла с её лица. Болезнь хоть и отпустила её из своих цепких лап, но регулярно напоминала о себе, причём зачастую в самый неподходящий момент.

– Это кто же вам обо мне хорошее мог сказать, – заинтересовался Емельян. – Я ж им всем конкурент великий.

– Никитич, вот говорил, что вам всё по плечу, даже икону сотворить можете, – садясь на любимого конька, продолжала женщина.

– Причём тут иконы? То совсем давнее время было, я за то уже своё отсидел. Как говорится – на свободу с чистой совестью. Да и не интересна эта тема для вашего журнала. Давайте лучше я вам про нашу премьеру расскажу. Спектакль будет превосходный, декорации великолепные.

Марго слушала в пол-уха, она вспоминала давнишнее дело, когда совсем молоденький художник по заказу матёрых фарцовщиков писал иконы под старину, а те сплавляли их иностранцам за валюту. Вот уж не думала, что спустя столько лет, она снова встретиться с ним.

«Интересно, а он меня узнал, вспомнил или нет?» – подумала Маргарита, а вслух сказала:

– Замечательно, я всё записала на диктофон. На премьеру-то пригласите? И повернулась к выходу.

– А вы, Маргарита Сергеевна, выходит из следователей в журналисты переквалифицировались, в прокуратуре сейчас меньше платят, чем в редакции.