Calendar Girl. Никогда не влюбляйся! Февраль - Одри Карлан

– Très belle[19], – шепнул Алек и поцеловал мой клитор.

С моей киской он был нежен, но в заднице орудовал без всякой жалости, толкая меня вверх по кровати с каждым новым движением руки. Я наслаждалась, разрешая ему взять меня этим новым, темным путем. Там, где никто до него не бывал. Там, куда я никого не хотела допускать – или, по крайней мере, не подозревала, что хочу, пока он не взял меня. Мой француз.

Алек привстал на колени, но его рука продолжала трудиться во мне. Вторую руку он положил туда, где я больше всего хотела его прикосновения. Я охнула и зажмурилась, зная, что он за мной наблюдает.

– Ouvrez les yeux, – сказал он, а затем повторил уже по-английски: – Открой глаза.

Я сделала так, как он велел. Его глаза стали черными. Ни намека на привычный золотисто-карий цвет.

– Я хочу видеть тебя. Запомнить твое лицо в тот момент, когда твоя внутренняя красота засияет ярче всего.

Он с силой вошел в меня. Я ахнула, а затем резко двинула бедрами ему навстречу. Алек яростно трахал меня пальцами, а затем, когда он зажал мой клитор между большим и указательным пальцем, я воспарила. Я в буквальном смысле покинула этот план бытия. Мое тело распахнулось, свободное, словно птица, которой Алек дал крылья.

Где-то на границе сознания я услышала шелест фольги. Чуть пахнуло резиной. Руки Алекса сжались на моих плечах, а через секунду он уже был там, войдя в меня всей своей великолепной длиной. Джинсовая ткань его штанов царапала внутреннюю поверхность моих бедер, пока он погружался все глубже и глубже. Казалось, это удовольствие будет длиться вечно. Я еще даже не пришла в себя после прошлого оргазма, а он уже вспахивал меня своим мощным членом. Алек застонал мне в волосы, а я обвила его тело руками и ногами, прижимая как можно ближе к себе и наслаждаясь теплом его кожи.

– Chaud, soyeux et parfait[20], – сказал он и поцеловал меня по-настоящему.

Я открыла рот, позволяя ему войти в меня со всех сторон, сливаясь с ним так, как мне хотелось с той первой секунды, когда я увидела его фотографию. Твердый, длинный, он погрузился глубоко в меня. Мне хотелось, чтобы он никогда не останавливался, но еще больше я желала, чтобы и он достиг этого. Чтобы он ощутил то, что дал мне уже дважды. Поэтому, приложив все силы, я сдвинулась и перекатилась, оседлав его. И начала трудиться.

Его руки немедленно легли мне на бедра, помогая двигаться вверх и вниз по его мощному члену. Это было великолепно. Мышцы на его предплечьях напрягались и вздувались с каждым толчком. На выпуклых мышцах живота выступила пленка пота. В какой-то момент я нагнулась и присосалась к плоскому диску его соска.

– Putain, oui[21], – выдавил он сквозь сжатые зубы.

Я теребила и покусывала его сосок, пока тот не потемнел и не напрягся, затем переключилась на второй и проделала то же самое. Пальцы Алека впились в мои бедра, показывая, что ему надо больше. Я приподнялась, откинула волосы за спину и принялась скакать на нем… что было силы. Каждый раз, опускаясь вниз, я вжималась в его подвздошную кость, отчего по моей киске бежали импульсы возбуждения. Я сжималась вокруг него, используя свои внутренние мышцы и отдавая все, что могла.

Алек быстро заговорил по-французски. Я не понимала ни слова. Сев, он отталкивался ногами до тех пор, пока не прижался спиной к изголовью кровати. Наклонив меня назад, он в самом буквальном смысле нанизывал меня на свой член и снимал с него, наблюдая за тем, как снова и снова входит в меня. Как бы мне ни хотелось угодить ему, я невольно завелась сама. Опять. Мое тело плотно сжалось и напряглось, словно кольца змеи, и Алек тоже это видел. Нагнувшись, он присосался к моим соскам, пока те не стали темно-красными, словно малина. Так продолжалось до тех пор, пока он больше не мог сдерживаться.

Наконец его затылок уперся в изголовье кровати, а я ухватилась за доску сверху для упора. И вот тогда я заставила нас обоих шагнуть за грань, погрузиться в океан сладостного ничто, где единственным звуком был шум нашего сдавленного дыхания и наш одновременный крик. Мои мышцы сжались вокруг его ствола с силой, раньше казавшейся мне невозможной. Он прижимал меня к себе, все еще вдавливаясь в мой вход снизу бедрами и втирая в меня последнюю дрожь наслаждения.

Некоторое время мы оставались в такой позе – я, нанизанная на его член, сидела у него на коленях, все еще цепляясь руками за изголовье. Руки Алека оглаживали мою спину, руки, бедра, словно он хотел прикоснуться ко мне, убедиться, что я действительно существую. Я могла его понять. Когда ты настолько растворяешься в наслаждении, настолько высвобождаешься, нужно что-то простое и повторяющееся, чтобы вернуться обратно.

Постепенно наш пульс успокоился. Просунув руки за спину Алеку, я прижалась к нему. Он тоже не хотел отпускать меня, целуя и лаская всюду, куда мог дотянуться. Это было приятно – очень приятно, если говорить откровенно.

На секунду он напомнил мне Уэса. Красивого, милого, приземленного Уэса. Одного-единственного мужчину, которого я, пожалуй, действительно могла полюбить. Я прерывисто вздохнула, не позволяя себе расплакаться. Я не изменяла ему. Я. Не. Изменяла. Ему. Несмотря на то что я вновь и вновь повторяла это себе, надо мной все равно навис призрак вины, словно готовое обрушиться на голову мачете.

– В чем дело? – спросил Алек, чуть отстраняя меня так, чтобы заглянуть мне в глаза.

Я покачала головой. Это были не те мысли, которыми я намерена была делиться с Алеком или, если на то пошло, с любым другим человеком.

– Просто расслабляюсь у тебя в объятиях.

Я поцеловала его в нос, затем потерлась о его нос своим.

– Нам надо помыться и убрать, э-э…

Я взглянула вниз. Алек посмотрел туда же.

– Ах да, презерватив. Сейчас сделаю.

Он приподнял меня, потом встал, снял с себя резинку и завязал на конце, после чего завернул в бумажку и выкинул в мусорное ведро. Вероятно, последнее, чего он хотел сейчас, – это спускаться по лестнице в ванную, но мне нужно было именно это. Перекатившись на спину, я застонала.

– Что случилось?

– Мне надо пописать, – пробормотала я, и Алек рассмеялся.

Прежде чем я успела что-то сказать, он подхватил меня на руки и отнес вниз, в ванную. Дойдя до унитаза, он опустил меня и вышел за дверь.

– Я приготовлю нам что-нибудь перекусить, oui?

– Oui, – ответила я, и француз, хмыкнув, прикрыл дверь.

Я быстро разобралась со своими делами, после чего сняла с крючка на двери халат. Халат был роскошного пурпурно-винного цвета, плюшевый на ощупь, и нежно ласкал мою обнаженную кожу. Мне не хотелось выскакивать из ванны абсолютно голой.