Мое имя – Лектон - Анна Кафа

Люди со стороны назвали бы его чудаком, но он был не только очень скрытен и осторожен, но также обладал замечательным качеством – для него никогда не имело значения мнение других. После встречи в самолете с Кей прошло уже много времени, а он так и не смог ее забыть. Он ждал ее звонка, когда был в Америке, а перебравшись в Россию, несколько раз пытался ей дозвониться по номеру, оставленному на клочке бумаги в аэропорту. Но, абонент был постоянно недоступен.

Кей не выходила у него из головы, и он прекрасно понимал, что дело здесь не в красоте, уме или ее обаянии, в ней было нечто большее. Он чувствовал, что только она, или подобная ей, сможет понять его язык. Но, пока он никого не нашел. При всем уважении к женщинам, все они были для него слишком внятны, слишком просты. Длинноногие красавицы его никогда не привлекали, так как, зачастую, отличались коротким умом, а тело без сознания он, увы, не умел воспринимать. В «свободных» девушках хиппи было не больше свободы, чем в тюрьме, они придумывали себе таланты, занятия, и, по сути, придумывали жизнь, поэтому, оказывались, в большинстве своем, пустыми фантомами и мороком. Их неординарность и неформальность отсвечивали дешевой пошлостью. Девушки из научной среды отталкивали его своими очками, пиджаками и повернутостью на науке, а верующие – однобокостью взглядов и консерватизмом. От актрис и певиц он, в принципе, всегда держался вдалеке, так как никогда не любил спектаклей и наигранных поз. Поэтому он ждал…

Он уже не хотел романов, мимолетные связи его никогда особо не привлекали. Все это казалось ему скучным…

Фрагмент

11А

Кто она? Та, которая мне нужна? Самое главное в женщине – это какая-то внутренняя тонкость, отклик на любое движение твоей души: твое чувство должно переходить в нее, твое настроение должно отражаться на ее лице, твои слезы должны течь по ее щекам. Если это есть – все остальное не важно… Если она умеет смотреть в твои глаза и видеть твой мир, если она умеет с тобой смеяться… Если она все прощает… Если она тебе улыбается даже тогда, когда смертельная боль и страдание ломают ее душу… Если она остается рядом, даже когда ушла… Если она любит до конца… Если она гибнет до конца… Если на твою пощечину она отвечает молчанием… Если она все оставляет, чтобы быть с тобой… Если она со всем соглашается… Если она ничего не боится… Если она уйдет, когда ты скажешь ей «уходи»… Если она вернется, когда ты ее позовешь…

Париж кутался в мягкий плащ ночи, откуда-то доносился голос Патрисии Каас и, казалось, все погрузилось в сладкий полудрем. По улицам и бульварам беззвучно стелились золотистые шлейфы фонарей. Было что-то фантастическое в этой ночи: все будто затихло в ожидании чуда. Витрины магазинов, пустые скамейки, шорохи и тени – все таило загадку…

Жак поставил свой белый “Пежо” на стоянку и вместе с Кей направился в указанное кафе. Их шаги нарушали мелодию ночи и вносили тревогу. Кей было холодно, она жалась в черный плащ и воспаленными глазами осматривалась по сторонам. Ее настораживала эта встреча, но у нее не было выбора. Жак шел своей беспечной походкой, и, глядя на его уверенный шаг, Кей чувствовала себя не так тревожно.

«И зачем этот замечательный человек идет в полночь в какое-то странное место?» – думала она. Его широкие плечи, казалось, взяли часть ее груза.

Наконец, пара подошла к заведению, Жак отворил дверь, и они очутились в другом мире: большие хрустальные люстры сеяли свет в пространство, здесь слепило глаза и хотелось спрятаться. Около Жака появился официант, который услышав имя Аладдин, тут же кивнул и жестом поманил их за собой.

– Жак, – спросила Кей, дотронувшись до его локтя, – не знаю почему, но мне вдруг сейчас хочется тебя спросить… Тебе на самом деле все это нужно?

Жак на мгновение остановился, посмотрел на девушку и с мягкой улыбкой добавил:

– Я все больше убеждаюсь, что только делая что-то для другого, я делаю что-то для себя.

Официант открыл дверь, гости спустились по винтовой лестнице вниз и оказались в длинном темном коридоре. Тусклый свет из последних сил бросал свои светлые мазки на потертый паркет. Здесь было как-то неестественно тихо, и их шаги будто оскверняли этот застывший покой. Наконец, они дошли до конца коридора, где их ждала еще одна дверь. Официант аккуратно дотронулся до ручки, приоткрыл дверь и сделал жест рукой, указывая на одиноко тонувший в темно-бордовом свете столик, где сидел человек, увидев которого Жак шепнул Кей на ухо:

– Может тот, похожий на Тамерлана?

Кей пожала плечами. Человек-Тамерлан резанул взглядом приближающихся персон и расплылся в какой-то совершенно не подходящей его жесткому лицу пресладкой улыбке.

Он встал, взял руку Кей и, долго сжимая ее, как в капкане, в своих ладонях и заглядывая в ее глаза, несколько раз с акцентом произнес:

– Аладдин, Аладдин…

Наконец он отпустил ее, та же приклеенная улыбка обратилась к Жаку, после чего он жестом пригласил всех за стол.

При всем внешнем радушии хозяина, в нем было слишком много искусственного и отталкивающего. Его угольные глаза неприлично разглядывали Кей, он как-то неприятно закусывал нижнюю губу и щурил глаза.

– Мне сказали, что вы обладаете информацией об исчезновении одного человека… – начал Жак, но не успел закончить, так как его тут же перебили.

– Да… Обладаю… обладаю… Но это потом. Сейчас прошу вас выпить. Аладдин поднял бутылку с вином и наполнил скучающие на столе бокалы…

Потом последовал банальный тост «за знакомство». Жаку и Кей все это не нравилось, они переглядывались, и каждый из них пытался понять, к чему вся эта странная прелюдия. Аладдин не снимал со своего лица маску радушия, он начал говорить о своей родине – Турции, о том, что он занимается туристическим бизнесом, у него сеть отелей «Аладдин», что он приглашает их к себе, что можно завтра же отправиться в Аланию. Все это казалось какой-то глупой комедией, абсурдом… Жак несколько раз пытался перевести тему на Марка, но постоянно терпел неудачу. Аладдин отводил беседу в сторону… Жак начинал злиться, он думал, что нужно уходить, но неожиданно для себя понял, что не может встать с места. Его тело вдруг стало непослушным, и только сейчас он сообразил, что это ловушка…       Он испугался за Кей, и последнее, что он помнил, был щелчок пальцами, которым Аладдин подозвал официанта.

Кей уже давно перестала следить за разговором, настроение этого странного вечера уносило ее куда-то прочь… Она старалась не смотреть на Аладдина, который, жестикулируя, о чем-то рассказывал на хромом французском… Периодически он останавливался, его черты расплывались в загадочной улыбке, и он вдруг переходил на английский, повторяя одну и ту же странную фразу: «I am a magic man».

Сегодня Лев проснулся рано, ему нужно было оформить сделку на покупку земли. Его мысли шли далеко вперед, он планировал создать собственное фермерское хозяйство в небольшом поселке, в котором, возможно, он остался бы жить. Кроме того сегодня его ожидал обед с его другом.