Честная книга - Андрей Калибабин

Появлялся мелкий травматизм – я бился обо что-то, царапался, случайно резал руки. Постепенно я начинал чувствовать, что мне нужно куда-то ехать. Уезжал на выходные, но это не помогало.

Как правило, я начинал много есть. А перед самым срывом заболевал. Было ощущение температуры, ломоты в костях, боли в горле и тумана в голове. Я старался максимально уплотнять время – совершать как можно больше действий, чтобы не оставалось ни минуты свободного времени. Я утрачивал способность принимать решения. Начинал дергаться, метаться и судорожно перебирал в уме все возможные варианты, ни на чем не останавливаясь.

Потом появлялось желание выпить. Каждый раз одинаковое – я был уверен, что выпью только немного и ничего не случится. Несколько дней это работало. Но потом я всё равно напивался.

Я записал все маркеры. Получился список из 12 пунктов. Последовательно проставляя галочки возле каждого из них, я мог предсказать срыв с точностью до дня. Но это не помогло.

Я стоял в комнате. Меня окружали дешевые обои и незнакомая мебель. На тумбочке возле кровати тускло светила лампа. Окно было открыто, и в комнате было холодно. За окном было темно и тихо. Слабо мерцал снег. С крыши капало. Одеяло лежало на полу, и половина кровати была измята. Видимо, там недавно кто-то лежал. На второй половине были разбросаны вещи – куртка, кофта, носки и рюкзак. Все карманы рюкзака были вывернуты, и всё содержимое было рассыпано по простыне. Ключи от машины. Паспорт. Ключ-карта от номера. Пустая бутылка из-под лимончеллы. Полная бутылка лимончеллы. Еще какие-то мелочи. Я очень нервничал, потому что чего-то не хватало. Но я не мог понять, чего именно. Мои руки брали вещи и очень аккуратно раскладывали их по кровати. Потом брали рюкзак и методично ощупывали изнутри все отсеки и карманы. Вот каттер для сигар. Вот зажигалка. Но чего-то важного всё равно не хватало. Было очень тревожно. Руки раскладывали вещи по-новому и снова проверяли рюкзак. Он снова был пуст. Потом всё повторялось. В какой-то момент я оставил это занятие, лег на кровать и выключился. Тревога ушла.

Я открыл глаза. За окном по-прежнему было темно и тихо. Я встал с кровати, чтобы закрыть окно, и чуть не упал от дикой боли. Голова раскалывалась. Во рту пересохло, но никаких жидкостей, не содержащих алкоголь, не было. Взял стакан, пошел в ванну. Открыл кран и долго пил противную, вонючую воду. Постепенно боль отступила. Мне хотелось умереть. Вчера я дошел до 10-го пункта в списке, и вот сегодня я здесь. Метод не сработал.

Постепенно в памяти восстанавливались события. Около 11 утра я выпил совсем немного. Потом еще немного. И так – пока не напился. Потом я решил уехать. Забронировал отель, собрался, заскочил в магазин и поехал. По пути звонил жене и маме, что-то им рассказывал. Уже довольно далеко от Москвы меня тормознули менты. Вызвали такси, водитель сел за руль, и мы поехали дальше. Мы ехали в тот отель, где у меня была бронь, но по какой-то причине развернулись раньше. Я отпустил таксиста и поехал сам. Остановился в кафе, поел и о чем-то долго разговаривал с хозяином. Как и почему я заселился именно в этот отель, я не помнил.

Я оплатил номер еще на сутки и вышел на улицу проверить машину. Всё было в порядке. Под пассажирским сиденьем я нашел права и документы. Судя по всему, именно их тот парень искал ночью. Очевидно, что это снова был он – тот, который наводил порядок. В прошлый раз я видел его на видео, но не помнил его изнутри. В этот раз я осознал себя в нем в момент переключения. Я понял, почему он всё время что-то перекладывал. Это был очень беспокойный парень. Мне стало его жаль. Но я по-прежнему очень хотел умереть.

Мой метод не сработал. Вернее, сработал не так, как я себе представлял. Список помог отследить приближение срыва. И в этом был его смысл. Но он никак не отвечал на два ключевых вопроса – кто виноват и что делать. Теперь, когда я знал, как запускается механизм, мне не хватало понимания причин. Потому что только поняв причины, я мог найти решение. Я думал.

Я немного подышал и зашел в магазин. Купил какой-то еды, вернулся в номер и хотел заснуть. Не получалось. Я что-то упускал. Что-то очень важное случилось вчера. Что-то, что вело к пониманию. Мысли о смерти отступили. Я лежал и думал.

Внезапно я понял. Вспомнил, почему, уже напившись, я решил уехать из дома. Я позвонил жене и изо всех сил старался казаться трезвым. Она сказала, что я пьян. Я сказал, что нет. И уехал потому, что был уверен – так никто не узнает, что я напился. Я отрицал сам себя. Я убегал от себя. Эта мысль была настолько проста и настолько многое объясняла, что сначала я в неё не поверил. Тем не менее у меня появилась надежда. Умирать уже не хотелось. Я побросал вещи в рюкзак и поехал домой.

XII. Радость

Нас было двое – я и мой брат-близнец. Брат умер сразу, а я был жив, но не хотел дышать. Врачи запустили легкие, но в первые несколько лет у меня сохранялся астматический компонент. Поэтому при малейшей попытке покашлять меня тут же отправляли в Анапу – к бабушке и дедушке. Там прошли лучшие дни моего детства. Именно поэтому я до сих пор так люблю море.

Я покинул Шкуринскую и двигался в сторону Анапы. Меня окружали идиллические, давно забытые виды. Пирамидальные тополя по краям дороги и бесконечные поля всех оттенков радуги – черные, зеленые, голубоватые, золотистые и бронзовые. Я обратил внимание, что плечи расправились, а подбородок гордо поднялся. Открыл окно и жадно вдыхал запахи детства.

Разогретая на полуденном солнце и местами уже выгоревшая трава. Плавящийся асфальт. Жирная, черная, рассыпчатая земля. Запах плавней и камышей. Аромат остывающей травы и бесчисленных насекомых, ударивший в нос под вечер, когда солнце стало клониться к закату, а жара начала спадать. Запах рисовых чеков – оказалось, что я его помню. И уже совсем под Анапой, когда выпала роса – плотный и влажный аромат вечерних полей, виноградных лоз и цветов табака. Я был абсолютно счастлив.

Утром я сидел на лавочке и смотрел на довольного, улыбающегося дедушку. Это была его любимая фотография. Прямой и гордый взгляд, высоко