Овцы в волчьих шкурах. В защиту порицаемых - Уолтер Блок

В условиях запрета сформировавшаяся героиновая зависимость может обходиться до 100 долл. в день. В зависимости от рыночной информации и наличия альтернативных источников предложен™ наркоман тратит около 35 тыс. долл. в год на удовлетворение своей зависимости. Очевидно, что именно эти издержки виноваты в невысказанных человеческих страданиях, в которых обычно обвиняют героиновую зависимость. Типичный наркоман обычно молод, не образован и не способен честным путем заработать достаточно денег, чтобы обеспечить свою привычку. Если он не ищет медицинской и психиатрической помощи, то единственным способом обеспечить свою «дозу» для наркомана будет встать на путь преступления, где в конечном счете его затравит полиция или уличные банды.

Более того, наркозависимый преступник находится в гораздо худшем положении, чем не наркозависимый. Последний может выбирать наиболее удобное время и место для ограбления. Наркоман должен совершать преступление тогда, когда ему нужна «доза», и это обычно происходит, когда его чувства притуплены вследствие отсутствия наркотика.

При размышлении об экономике торговли краденым становится очевидно, что наркоман должен совершать колоссальное количество преступлений, чтобы поддерживать свою привычку. Чтобы добыть 35 тыс. долл. на покупку наркотиков, наркоман должен украсть вещей на сумму, впятеро большую (почти 200 тыс. долл. в год), поскольку скупщики краденого обычно платят не более 20 процентов розничной цены покупаемых ими вещей. Если 200 тыс. долл. умножить на количество наркоманов в Нью-Йорке, которое оценивается в 10 тыс. человек, то совокупная стоимость, потерянная в результате преступлений наркоманов в «Большом яблоке», составит 20 млрд долл.

Невозможно переусердствовать, доказывая, что эти преступления обусловлены запретом героина, а не являются результатом героиновой зависимости. Именно запрет толкает цену вверх, а наркомана ведет на путь преступности и насилия, который может закончиться либо его смертью, либо гибелью его жертвы.

Чтобы доказать это, посмотрим на небольшое, но значимое количество врачей, которые, имея доступ к героину, сами стали наркоманами. Его цена для них не является запретительной, потому что их доступ к наркотику легален. Они живут «нормально», полезной, наполненной жизнью — с лишь одной разницей. В экономическом смысле их жизнь не слишком отличалась бы, будь они диабетиками, зависимыми от инсулина.

Как при той, так и при другой зависимости они могут выполнять свои профессиональные обязанности. Однако, если внезапно лишить их источника героина (или если бы инсулин был вдруг объявлен вне закона), они были бы отданы на милость уличного наркоторговца, лишившись возможности убедиться в качестве приобретаемого наркотика и будучи вынужденными платить за него заоблачные цены. В таких изменившихся обстоятельствах положение наркозависимого врача будет более сложным, но не катастрофическим, потому что большинство таких профессионалов легко могут себе позволить потратить 35 тыс. долл. в год на свою привычку. Но что будет с необразованным наркоманом, живущим в бедности, у которого таких перспектив нет?

Функция торговца героином, в противовес его мотивации участвовать в этом бизнесе, — удерживать цену наркотика на низком уровне. Каждый раз, когда новые продавцы героина выходят на рынок, цена снижается. И наоборот, каждый раз, когда их число сокращается (в результате законодательных санкций или пропаганды), цена возрастает.

Поскольку положение наркомана или совершаемые им преступления обусловлены не продажей или использованием героина, а высокой ценой, связанной с его запретом, любые действия, приводящие к падению цены наркотика, смягчают остроту проблемы. Если проблема вызвана высокой стоимостью наркотика, то решением следует считать сокращение издержек.

Однако снижение цены наркотика обеспечивает именно торговец героином, а силы «закона и порядка», которые вмешиваются в его деятельность, ответственны за повышение цен. Таким образом, героической фигурой должен считаться не агент по борьбе с наркотиками, пользующийся всеобщей любовью, а порицаемый всеми наркоторговец.

Идею легализации героина отвергают на том основании, что это остановит прогресс и цивилизацию. Приводятся ссылки на британский и китайский опыт с наркотиками, рисуются картины того, как одурманенные люди лежат на улицах.

Однако есть и другие вещи, которые могут мешать прогрессу и которые большинство людей не захотят запрещать, например отдых. Если работники будут брать отпуска на 90 процентов рабочего года, то «прогресс», безусловно, остановится. Следует ли запрещать длинные отпуска? Едва ли.

Кроме того, существующий запрет наркотика не исключает доступа к нему. Раньше он был доступен только в городских гетто, теперь же его можно купить на перекрестках в богатых пригородах и школьных дворах.

Что касается примера с китайским опытом, то китайских купцов силой «пушечной дипломатии» заставили принять опиум. Легализация наркотиков, вызывающих зависимость, никоим образом не заставит индивидов приобрести эту привычку. На самом деле главным аргументом в пользу отмены запрета на героин является насилие или, точнее, прекращение насилия.

В случае с Великобританией (где дешевые наркотики легально распространяются врачами или лицензированными клиниками) выдвигается аргумент, что количество наркоманов с момента начала программы резко увеличилось. Но этот подъем — статистическое искажение. Многие не хотели сообщать о своей наркозависимости, когда было незаконно являться наркоманом. Когда наркозависимость была легализована и дешевые наркотики стали доступными, статистика, естественно, выросла. Государственная служба здравоохранения Великобритании предоставляет наркотики только зарегистрированным наркоманам.

Другим источником увеличения количества статистически учтенных наркоманов выступает миграция вВеликобританию из стран Содружества. Такая внезапная миграция может вызвать временные адаптационные проблемы, но едва ли позволит осуждать британский план. Наоборот, она приносит многочисленные свидетельства дальновидности и прогрессивности программы. Винить программу в повышении наркозависимости — то же самое, что обвинять доктора Кристиана Барнарда (первого хирурга, осуществившего трансплантацию сердца) в увеличении количества юж- ноафриканцев, нуждающихся в такой операции.

В заключение необходимо сказать следующее. Возможно, героиновая зависимость есть абсолютное зло без каких-либо смягчающих обстоятельств. Если так, то усилия по освещению ужасов этой зависимости можно только приветствовать. Однако существующий запрет на героин и другие тяжелые наркотики не служит никаким полезным целям. Он приводит к бесчисленным страданиям и огромным социальным потрясениям. Пытаясь исполнить этот дурной закон, агенты по борьбе с наркотиками толкают цены вверх, лишь усугубляя трагедию. Именно торговец героином, работая на понижение цен, даже с серьезным риском для себя, спасает жизни и несколько смягчает ситуацию.