Овцы в волчьих шкурах. В защиту порицаемых - Уолтер Блок

В противоположность этому позиция феминисток, отстаивающих ужесточение приговоров за изнасилование (и более тяжкие преступления), — как глоток свежего воздуха.

Изнасилование — это наиболее яркий пример того, как государство уступает принудительным действиям против женщин. Однако есть и другие примеры.

Рассмотрим, что означают законы против проституции. Они запрещают торговлю между взрослыми людьми по взаимному добровольному согласию. Они вредны для женщин, не давая им заработать на достойную жизнь. Если антиженский уклон этих законов до сих пор не очевиден, вспомним о том, что сделка одинаково незаконна как для продавца, так и для покупателя, но мужчину (покупателя) не арестовывают почти никогда, а женщину (продавца) — почти всегда.

Другой пример — это аборты. Аборты ограничены запретительными правилами, хотя в последнее время и на них наконец начинают оказывать давление. И прямой запрет на аборты, и действующие ограничения на них отрицают великий моральный принцип самопринадлежности (self-ownership). Тем самым они представляют собой откат к рабству, которое можно определить как барьер между человеком и его правом распоряжаться самим собой. Если женщина владеет своим телом, то она владеет и своими детородными органами, и только она имеет полное и исключительное право определять, заводить ей ребенка или нет.

Многообразны методы, с помощью которых государство поддерживает принуждение по отношению к женщинам и само активно участвует в нем. До самого недавнего времени, например, женщины не имели равных с мужчинами прав на владение собственностью или заключение контрактов. Формально до сих пор существуют законы, которые запрещают замужним женщинам (но не женатым мужчинам!) продавать собственность или заниматься бизнесом без разрешения своих супругов. В некоторых государственных университетах к поступающим женщинам требования жестче, чем к мужчинам. Ужасная система распределения по категориям в наших государственных школах отправляет мальчиков на «мужские» занятия (спорт и плотницкое дело), а девочек на «женские» (кулинария и шитье).

Важно понимать, что у всех этих проблем есть два общих фактора: это примеры агрессивной силы, примененной к женщинам, и неразрывная связь с государственным аппаратом. Хотя это и не всеми признается, но это не в меньшей степени относится к изнасилованиям и проституции, чем к прочим из описанных действий и занятий. Что могут означать слова о том, что у женщин нет права на аборт, владение собственностью или создание бизнеса? Лишь то, что женщину, занявшуюся этим, остановит государственное принуждение, штрафы или тюремное заключение.

Очевидно, что дискриминировать женщин может не только государство, но и частные лица. Однако права женщин нарушает только государственная, а не частная дискриминация. Когда частное лицо дискриминирует женщину, оно делает это за счет собственных ресурсов и от своего имени. Но когда дискриминирует государство, оно делает это за счет ресурсов, взятых у его граждан и от имени всех. В этом ключевое различие.

Если дискриминацию осуществляет частное предприятие вроде кинотеатра, оно рискует потерять деньги и, может быть, обанкротится. Люди, выступающие против дискриминации, могут не платить деньги или не посещать заведение. Однако если дискриминацию осуществляет государство, у таких людей нет выбора, а риск банкротства отсутствует. Даже если люди выступают против дискриминации в государственном заведении, которому они могут перестать платить (например, студенты в государственном университете), у государства есть альтернатива. За счет налоговых доходов оно может компенсировать сокращение средств, а налоги необходимо платить под угрозой принуждения.

Даже то, что женщин иногда щиплют, неразрывно связано с государственным аппаратом. Сравните, что происходит, когда сексуальное домогательство имеет место в пределах границ частной собственности (например, в супермаркете) и когда оно происходит вне их (на улице, в одном квартале от магазина). Если к женщине пристают в границах частной собственности, то вся сила системы свободного предпринимательства, основанного на прибыли и убытках, приходит на помощь. Предотвращать и не допускать оскорбительных действий — в интересах предпринимателя, в противном случае он потеряет клиентов.

По существу возникает конкуренция между владельцами магазинов за создание безопасных и комфортных условий для потребителей. Те, кому в наибольшей степени удастся справиться со щипанием, получат наибольшую прибыль. Те, кому этого сделать не удастся — потому что они игнорируют проблему или неудачно реализуют свои программы, — понесут наибольшие убытки. Конечно, это не гарантирует, что щипки и прочие оскорбительные выходки прекратятся. Они будут происходить всегда, пока люди не достигли морального совершенства. И все же эта система с помощью прибылей и убытков поощряет тех, кто в наибольшей степени способен контролировать ситуацию.

Однако если сравнить ее с тем, что происходит в сфере общественных учреждений, то частная система начинает выглядеть как само совершенство. В общественном секторе нет почти никаких стимулов решать эту проблему. Нет никого, кто автоматически теряет что-то всякий раз, когда женщину щиплют или как-то иначе подвергают домогательствам. Предполагается, что пресекать это должна городская полиция, но она функционирует в отсутствие автоматической системы стимулирования с помощью прибылей и убытков. Ее зарплата выплачивается за счет налогов и не связана с результатами ее деятельности, так что она не несет финансовых потерь, когда к женщинам кто-то пристает. Теперь ясно, почему большинство случаев подобных домогательств происходит на улицах, а не в магазинах.

Непринудительные действия по отношению к женщинам

Многие действия по отношению к женщинам, строго говоря, не являются принуждением. Например, присвистывание, плотоядные взгляды, насмешки, намеки, нежеланные ухаживания и т.п. (Конечно, иногда трудно заранее сказать, будет ли кокетливое замечание принято благосклонно или нет.) Вспомним сексуальные призывы, которые постоянно имеют место между мужчинами и женщинами. Хотя для многих людей, и в особенности представителей женского движения, нет реальной разницы между таким поведением и принудительными актами, это различие очень важно. И то и другое может быть неприемлемым для многих женщин, но одно — это акт физической агрессии, а другое — нет.

Есть много других видов действий, которые попадают в ту же самую категорию. Среди примеров — употребление сексуальных вульгаризмов («потаскуха», «ну и задница»), отстаивание двойных стандартов, определенные правила этикета, поощрение умственных способностей мальчиков, а не девочек, позор в глазах общества по отношению к женщинам, занимающимся «мужскими» видами спорта, сексистская реклама и пьедесталы, на которые помещают женщин.

По поводу такого поведения, которое может быть оскорбительным, но не являться принуждением, есть два важных соображения. Первое — что такие непринудительные действия невозможно законным путем поставить вне закона. Любая попытка сделать это повлечет за собой массовые нарушения прав других людей. Свобода слова означает, что люди имеют право говорить то, что им нравится, даже делать предосудительные и грубые заявления.