Две королевы - Джон Гай

Пока Босуэлл оставался пешкой в дипломатических «шахматах» Фредерика, все его запросы удовлетворялись. Обращение с ним было вполне гуманным — для пленника. Разумеется, такие люди, как Босуэлл, с трудом мирятся с подобными ограничениями. Несмотря на то что ему часто позволялось выезжать на охоту, он чувствовал себя запертым в клетке.

Тем не менее Босуэлл не терял бдительности. Когда лорды конфедерации поручили капитану Джону Кларку, шотландскому наемнику на службе короля Дании, договориться о его выдаче, Босуэлл изменил ход игры. Он рассказал Фредерику, что когда в 1567 г. Кларк вернулся в Шотландию, чтобы набрать новых наемников, он присвоил деньги короля и потратил их на оплату подкреплений для лордов перед столкновением у Карберри-Хилла. Обвинение соответствовало действительности, и впоследствии Кларк был осужден военным судом в Дании.

Затем лорды конфедерации прислали в Копенгаген Томаса Бьюкенена, племянника блестящего ученого и поэта, который сочинял пьесы для Марии. Он попытался подкрепить требование лордов выдать Босуэлла, сообщив, что Мария отправляла ему «некие записки» из Англии, в том числе свидетельства, которые помогли ему устранить Кларка. Этот доклад туманен и неубедителен, поскольку Бьюкенен отказался назвать свои источники. Несмотря на утверждения, что это «в высшей степени достопочтенные люди», и они «достойны доверия», их личности определить невозможно. Более того, поскольку все они, по всей видимости, заявляли, что Мария призывала Босуэлла «крепиться ради множества других дел», вполне возможно, что все эти источники — фальшивка.

Утверждалось, что Босуэлл послал шпионов в Англию, которые должны были попытаться поговорить с Марией, находившейся в плену. Им приказали добыть документы, необходимые Босуэллу, который пытался обменять свою свободу на Оркнейские и Шетландские острова. Если это правда, значит, положение Босуэлла было отчаянным. Лорды конфедерации никогда не позволили бы вернуть острова Дании, даже в обмен на злейшего врага. Одним из этих предполагаемых шпионов был паж Босуэлла, датчанин, которого можно было принять за шотландца, поскольку он говорил на среднешотландском диалекте, как уроженец страны. Он отвозил документы Марии, которую докладчик называл «та женщина». Однако и в этом случае подробности слишком туманны и запутанны. Интересно, что молодой Бьюкенен знал, что должен отправить заключительный отчет Сесилу. Никаких убедительных доказательств в нем не приводилось, но одного лишь слуха о тайной переписке между Марией и Босуэллом оказалось достаточно, чтобы поднялась тревога. В глазах лордов конфедерации любая форма связи между ними была бы «вредной и пагубной для обоих наших стран и вызвала бы неудовольствие Ее королевского Величества, королевы Англии».

Кларка поместили в замок Драгсхольм, одинокую крепость на краю залива Калуннборг-фьорд на северо-западном побережье Зеландии, в шестидесяти милях к западу от Копенгагена. В июне 1573 г., через пять лет после бегства Марии и ее заточения в Англии, туда же отправили и самого Босуэлла. Легенда гласит, что он сошел с ума после пяти лет одиночного заключения и умер, прикованный цепью к стене. Но Босуэлл всегда был не таким, как все. Оппортунист и азартный игрок, он знал, что судьба благоволит к храбрым, и умел находить выгоду в любых ситуациях. Они с Кларком, оба шотландцы и профессиональные солдаты, сложили оружие и принялись топить свои печали в вине. Маловероятно, что Кларк признался, что помимо всего прочего он был шпионом Сесила, отправлял ему доклады и получал английские деньги. Если бы он это сделал, Босуэлл мог — в зависимости от настроения — либо расхохотаться, либо убить Кларка прямо на месте.

В июле 1575 г. необузданное веселье в Драгсхольме сделало свое дело. Кларк умер от неумеренного пьянства, а Босуэлл, который был здоров как бык, тоже начал сдавать. Их имена всегда присутствовали в новостях из Дании, и поэтому вскоре пошли слухи, что Босуэлл мертв. Лишь через четыре месяца в Париж и Лондон пришло подтверждение, что он «сильно распух, но не умер». У него начались перебои в работе печени или почек, но умирать он еще не собирался.

Даже намека на смерть Босуэлла оказалось достаточно, чтобы взбудоражить сторонников Марии на континенте. Они начали утверждать, что на смертном одре Босуэлл сделал признание, в котором снял с Марии всякую ответственность за смерть Дарнли и взял вину на себя. Услышав об этом, Мария отчаянно ухватилась за возможность доказать свою невиновность. Она написала своему послу в Париже: «Мне сообщили о смерти графа Босуэлла и о том, что перед смертью он исповедался во всех своих грехах, в том числе признал себя виновным в убийстве покойного короля, моего супруга… Поэтому я умоляю Вас выяснить правду об этом всеми доступными способами».

Она ухитрилась наскрести 500 французских крон, чтобы заплатить курьеру, который должен был отправиться в Данию и добыть «признание» Босуэлла. Этот человек взял деньги, но никуда не поехал. Тем временем полная копия этого документа была отправлена Фредериком II Елизавете, которая приказала хранить его в королевской библиотеке, но впоследствии документ исчез. Мария пришла в ярость от того, что Елизавета отказалась поделиться с ней документом или опубликовать его, поскольку верила, что это признание позволит ей восстановить честь и репутацию. Она жаловалась на эту несправедливость даже спустя два года. Екатерина Медичи поручила своему послу в Дании достать копию, но если вдовствующая королева ее и получила, то ни с кем не поделилась содержанием документа.

До наших дней дошли лишь небольшие фрагменты. Согласно одному из них, по всей видимости самому достоверному, Босуэлл клялся, что Мария «не знала об убийстве короля и не давала своего согласия». Убийство было делом рук Босуэлла и его друзей; оно было организовано «по его приказу, с согласия и при участии разных лордов, которые, однако, не присутствовали на месте событий». Это были Морей, Мортон, лорд Роберт Стюарт и Джон Гамильтон, архиепископ Сент-Эндрюса, а «также многие другие, имена которых он в настоящее время не может вспомнить». Далее Босуэлл признавался, что «дружбы, которая его связывала с королевой, он всегда добивался путем колдовства и лжи». Он опоил Марию eau sucrée, чтобы соблазнить ее, а затем «нашел способ расстаться с женой, чтобы получить королеву». В чуть более подробном варианте этого отрывка говорится, что он «околдовал королеву, так что она влюбилась в него, а потом изобрел способ избавиться от жены». Затем, «после того, как брак был заключен, он искал возможные способы устранить маленького принца и всю знать, которая не подчинится ему».

«Признание» Босуэлла — явная фальшивка. В той версии, которая, по всей видимости, раньше находилась в архиве Сесила, а теперь хранится в Британской библиотеке, есть такие слова: он «простил весь мир, выразил сожаление о своих преступлениях, принял причастие, подтвердив, что все сказанное им — правда, и умер». Даже если не учитывать, что Босуэлл был протестантом, не верил в соборование перед смертью и отказывался идти на католическую службу, даже когда Мария пыталась вести его за руку, остается тот простой факт, что он не умер. Босуэлл прожил еще почти три года. В одной из копий «признания» говорится, что Босуэлл лежит «при смерти в замке Мальме». Это также неверно. Двумя годами раньше его перевезли из Мальме в Драгсхольм. Тот, кто изготавливал эти документы, даже не удосужился проверить главные исторические факты.