Veritas - Рита Мональди

Атто повернулся ко мне, и за черными стеклами очков я разглядел, как его брови сошлись на переносице, словно он пытался пронзить меня своим слепым взглядом. Он сжал губы, быть может, для того, чтобы сдержать слова, готовые уже вот-вот сорваться с его языка.

Он был поистине упрям, этот старый кастрат. Он закрывал глаза на тот факт, что я уже не был тем простодушным остолопом, с которым он расстался на вилле Спада одиннадцать лет назад и которого снова нашел, как ему казалось, здесь, в Вене. Однако труднее всего ему было выносить то, что он потерял навыки риторики и острословия, которые раньше позволяли ему обмануть меня. И поэтому теперь он предпочитал ледяное молчание.

– Этот Популеску был румыном, – зашипел он наконец. – Если бы ты не был так наивен в отношении того, что касается этих стран, то знал бы, что румыны тоже являются подданными Блистательной Порты. Как бы там ни было: турки, армяне или румыны – для меня нет никакой разницы: я здесь ни при чем.

– Мы все мертвы, мы все мертвы!

Неприятный ответ Мелани заставил меня умолкнуть, и я задумался о своем невежестве и неожиданной игре, представшей перед моим взором: широко раскрыв глаза, Коломан то и дело повторял эти ужасные слова. При этом он обеими руками прикрывал свое мужское достоинство, словно опасался, что неведомые чары могут отнять его и положить в какой-нибудь тандур в виде обрезков.

– Минуточку, – перебила его Клоридия, – совсем не обязательно, что это были именно армяне аги. Девушка Популеску тоже была армянкой.

Произнесенное без тени сомнения утверждение моей супруги оторвало меня от размышлений и удивило всех нас.

– Как ты можешь быть так уверена? – спросил я.

– Потому что Популеску хвастал, будто знает турецкие гаремы.

– Верно, и ты назвала его евнухом, – вспомнил я, с содроганием понимая, что слова Клоридии были пророческими: на Кальвариенберг Драгомир лишился своего мужского достоинства.

Если хорошо подумать, то речи Популеску о гаремах могли быть почерпнуты только из рассказов женщины, и в первую очередь турчанки.

– Драгомир не мог видеть гарема, потому что мужчины, как я уже говорила, не имеют туда доступа, кроме вот разве что евнухов. Однако его слова выдали его знания о гаремах, которые могут быть только у того, кто там жил. Не достаточно побывать там пару раз.

– Кроме того, – добавила Клоридия, – поскольку армяне – порабощенный турками народ, то многие должны работать слугами, а поскольку они ненавидят своих хозяев, то говорят о гаремах неприкрытую правду. Да и подробности о том, как там красятся, заставляют предположить, что источником Драгомира была женщина, а презрение по отношению к черным служанкам говорит о том, что рассказывала армянка. Потому что армяне презирают негров, которых считают нелюдьми, и ненавидят работать вместе с ними.

– Срам Популеску, – заключила Клоридия, – могли положить в тандур в качестве предупреждения, чтобы армянских женщин оставили в покое.

– Это невозможно, – запротестовал я. – Данило, Христо, а теперь и Драгомир. Они были друзьями, и вот теперь умерли, один за другим. Это не случайно.

– Однако факт остается фактом, – заметил Симонис, – Драгомир заявлял нам, что собирается проверить, невинна ли его девушка.

– И как он собирался это сделать? – спросила Клоридия.

– Он хотел напоить ее водой с Sal armoniacum и дать понюхать порошок из корней одуванчика. Если она уже не девушка, то не сдержит мочу.

– В таком случае ваш друг сам натворил дел! – возмущенно воскликнула моя жена. – Теперь я верю, что красавица оскопила его!

– Очевидное доказательство того, что девушка, кроме всего прочего, не была невинна, – заметил Пеничек.

– Молчи, младшекурсник! – раздраженно прикрикнул на него Симонис.

– Каким же идиотом был Драгомир! Как можно было связаться с армянкой? – хрипел Коломан, с трудом ворочая языком от страха.

– Почему? – удивился я.

– С этими людьми шутить нельзя. Не рассказывайте мне, что не знаете об этом: кофеен нужно избегать, как чумы, всех. Каждый дурак знает, что армяне – самые ненадежные, самые подлые люди вообще. Они не считаются ни с кем и ни с чем, это отродье сатаны, эти змеи в человеческом облике!

Коломан напомнил мне об историческом событии, о котором уже когда-то говорил: во время большой осады Вены турками в 1683 году за неделю до решающей битвы было совершено ужасное предательство. Кто-то из города информировал османов о том, что силы Вены на исходе и ее можно взять очень легко. Народное ополчение сражалось бы, но там оставалось всего пять тысяч солдат. А жители были готовы к перемирию с турками, чтобы не выносить более невзгоды осады и избежать опасности быть убитыми в случае поражения. Противостояние между военными и народом еще не было окончательным, и 5 сентября оно находилось в очень щекотливой стадии, победить могла как одна, так и другая сторона. Во всеобщем замешательстве, царившем в городе, охрана крепости была ослаблена. И именно в эти часы предатель сделал свое черное дело: он передал туркам пачку конфиденциальных бумаг, где описывался раскол между мирными гражданами и военными, из чего турки могли ясно понять, что настал наилучший момент для атаки. Гнусный шпион (имя которого никто не знает) был слугой купца, известного гражданам Вены под именем доктора Шахина. К счастью, турки, несмотря на столь ценную информацию, решили подождать. Тем временем подошло подкрепление христианских армий, которые затем принесли славную победу в битве 12 сентября.

– А дальше?

– Предатели, Шахин и его безымянный слуга, те, кто впрыснул в страдающее тело осажденного города смертельный яд предательства, оба были армянами.

После этого он жарким, возмущенным тоном заявил, что армяне изначально были жителями далекой империи между Турцией и Персией, которую подчинили себе османы. Они начали продвигаться на Запад, то из Крыма, то даже из Константинополя, столицы Османской империи, через Польшу и Галицию и, наконец, явились в Вену. Они ненавидят турок, которые подавили их небольшую, но древнюю империю, и от ига которых они мечтают освободиться. Поэтому многие курсируют в качестве шпионов между Веной и Блистательной Портой. При первой же возможности они пользуются доверием, с которым относится к ним придворный военный совет, и продаются врагу.

Они способны на самые отчаянные поступки и терпят невероятнейшие тяготы; переодеваясь торговцами, переводчиками и курьерами, помогают своим хозяевам в саботаже, клевете и убийствах. Они неделями водят по пустыням караваны, не боясь голода, жажды и усталости, и до преклонного возраста просто неутомимы. Они умеют обращаться со взрывчатыми веществами, им ведомы тайны целительства и алхимии. Яд – их самое проверенное средство. В качестве платы за свои услуги они получили императорским декретом лицензию на открытие кофеен, или места придворных курьеров, что позволяет им перемещаться по своему усмотрению между империей и странами Востока. В землях, расположенных между Польшей и Австрией, появляются места, где живут только армяне, где они, освобожденные от налогов, правят при помощи своих законов и судей и, кроме того, обладая официальной монополией на переводческую деятельность, могут контролировать весь поток товаров, идущий не только с востока на запад, но и с юга на север. Благодаря таким преимуществам они обогащаются за счет самых гнусных сделок. Вот и армянин по имени Йоханнес Диодато, большой приятель того Шахина, который предал город во время осады 1683 года, вскоре после освобождения Вены поспешил к остаткам турецкого лагеря, чтобы продать оружие, которое оставили побежденные, а после завоевания Буды он промышлял работорговлей.