Оранжевый портрет с крапинками - Владислав Крапивин

— Акулы в наших водах мелкие и безобидные, как скумбрии, — с сожалением напомнил Охохито. — Может, сдать его властям?

— А власти что? — сокрушенно возразил Макарони. — Скажут: где доказательства, что он спустил за борт бензин? А других доказательств, что он преступник, и вовсе нет...

— Да, — приободрился Паганель и даже принял слегка горделивую позу. — Нету доказательств. А вы у меня телефон разбили. Материальную ценность...

— Может, просто кинуть за борт? — сказал Жора. — Тогда, клянусь дедушкой, никаких доказательств не надо.

— Я больше не буду! — снова взвыл Паганель.

— Пусть скажет, не знает ли что-нибудь про археолога Верхотурова, которого похитили пираты, — вмешалась Ника. — Они его, наверно, держат на острове Три Кота. Или раньше держали...

— Я ничего не знаю! — завопил Паганель. — Я у них недавно! Я даже не слыхал про такой остров! Клянусь!

— По-моему, за борт, — повторил свое предложение Жора.

— Но я правда не знаю! Я больше не буду!..

— Я думаю так, — остановил дискуссию капитан Ставридкин. — Будем проходить мимо Корнеевской косы, дадим господину Свистогонову пробковый нагрудник, и в полумиле от берега пусть сигает за борт. Там на косе, километрах в десяти от оконечности, поселок Белая Горка. Добредет пешочком, а дальше — его дело...

— Нагрудник еще из-за него терять... — сказал старпом Жора..

— Что поделаешь, мы люди гуманные, — вздохнул капитан Ставридкин. — Кстати, гляньте кто-нибудь, как там наш юнга на руле. Коса близко, не воткнул бы яхту в берег...

Макарони быстро пошел наверх.

Максим наслаждался своей должностью рулевого. Но и тревожился слегка. Обрадовался, когда появился Макарони.

— Слева какой-то плоский мыс и сигнальный буй. Может, взять на полрумба вправо?

— Возьми, возьми. Это Корнеевская коса, — объяснил Макарони.

Максим слегка двинул штурвал.

— Очень круто получается, скорость упала.

— Ничего, — утешил Макарони. — Здесь она и нужна небольшая. Смотри, сейчас будет представление.

Несчастного Паганеля, облаченного в пробковый нагрудник, вывели на палубу. Охохито привычно держал его за шиворот. Дядюшка Юферс шел рядом и просил:

— Уважаемый Паганель, не сочтите за труд, напишите мне письмо. Очень хочется знать, чем кончится ваше приключение. Я помещу эту историю в свою книгу...

— Я не хочу... Я не доплыву... — хныкал Паганель.

— Клянусь дедушкой, в нагруднике доплывешь, никуда не денешься. В крайнем случае наделаешь с перепугу в штаны, но тебе не привыкать, — утешал шпиона Жора. — Охохито, помоги ему...

Охохито с удовольствием приподнял Паганеля за штаны и легко швырнул через поручни. Тот завопил, забарахтался на зыби и вразмашку поплыл к недалекой земле. Оборачивался и кричал:

— Я страшно отомщу! Я подам в суд!..

«Кречет» между тем миновал оконечность косы, и Макарони велел Максиму лечь на прежний курс.

И в это время «скис» ветер...

Море сделалось гладким, как синяя тарелка. Паруса и флаг повисли. Все, кто был на «Кречете», погрузились в уныние, потому что нет ничего более изматывающего душу, чем штиль на море. Особенно когда надо спешить...

Максим оставался у штурвала (вахта как-никак!), хотя делать ему было совершенно нечего, судно не двигалось. Здесь же собрались Владик, Ника, Гоша и Макарони, который считал своим долгом приглядывать за юным рулевым. Появился и дядюшка Юферс.

— Дело неприятное, — вздохнул старый боцман. — Мне рассказывали, как в конце девятнадцатого века в этих местах штиль держался больше месяца. На бриге «Морской король» кончилась питьевая вода, им пришлось мастерить из кастрюль перегонный аппарат-опреснитель, но для него нужны были дрова. Ребята сожгли все доски с палубы, чтобы добывать себе по глотку воды в день...

Макарони, неловко оглядываясь, ушел и скоро вернулся. Объяснил со вздохом:

— Поцарапал ногтем мачту. Говорят, помогает от безветрия, если поскрести рангоут...

— Это если рангоут деревянный, — грустно разъяснил дядюшка Юферс. — А у нас-то мачта и гик металлические...

— Гоша, а может, снова поколдуешь? — осторожно спросил Владик. — Я завяжу узел Черного Джека, а ты...

— Ни в коем случае! — тонко закричал Макарони. — Не вздумайте! С этим не шутят! Один раз мы уже получили трепку!...

— Лучше трепка, чем такая мертвая тишь, — сказал от штурвала Максим.

— Нет, не лучше! — отчаянно возразил Макарони. — Второй раз это добром не кончится! С судьбой не шутят!

— Боюсь, что это... Макарони прав... — сказал Гоша. — Я с таким колдовством не справлюсь на старости лет... Был бы... это самое... какой-нибудь добрый талисман...

Паганель добрался до берега. Фыркая, отплевываясь и похныкивая, выбрался на песок. Помотал головой. Огляделся. Берег был довольно замусоренный. Видимо, его нередко посещали туристы и дачники.

Паганель подобрал две банки из-под консервов, понюхал, постучал по ним ногтем, приложил к уху. Потом нашел обрывок проволоки и пластмассовую трубку от детского обруча. Обмотал трубку проволокой и эту самодельную «электрическую катушку» подсоединил к банкам. Пошарил в мокрых карманах, выудил из них фонарик. Он не работал, но Паганель вытащил из фонарика батарейку, попробовал на язык и остался доволен: напряжение в батарейке еще было. Паганель нашел на заброшенном кострище железный штырь и (все так же похныкивая) изготовил из него антенну, воткнул ее в песок. Сел рядом. Одну банку поднес к уху, другую к губам.

— Шеф... Это я, четвертый, то есть Вова Свистогонов... Шеф, они выкинули меня на необитаемый берег. Без воды и пищи... Почему дебил? Опять вы... Я рисковал жизнью... Откуда я знаю, куда они отправились! Скорее всего, никуда, потому что штиль. А если будет ветер, то на остров Три Кота... Что?! Шеф, вы спятили?.. Простите, но все равно спятили! Как я туда доберусь? На чем? Как «хоть на чем»? Я еле дышу, я без сил... Кого повесят за ноги?.. Меня?! Я буду жаловаться вашему начальству!.. Ну, шеф... Тогда сделайте хотя бы надбавку...

С «антенной» под мышкой и самодельной рацией в руках Паганель побрел по берегу. Обогнул скалу. И там увидел на песке мальчика и девочку лет семи. Они сидели на расстеленном одеяле, и мальчик читал девочке большущую книгу. Рядом лежало всякое дачное имущество: открытый зонтик, полотенца, большой мяч и детская надувная лодочка с пластмассовыми гребками.

Мальчик отчетливо произносил фразу за фразой:

— «...Осмотрев корабль, я убедился, что он разрушен окончательно и скоро волны полностью превратят его в обломки. Таким образом я оказался в одиночестве на пустом неприветливом берегу. Но в тот момент я еще не знал, что мне придется провести на этом острове тридцать лет. «Не падай духом, Робинзон», — сказал я себе...»