Город чудес - Роберт Джексон Беннетт

— Мы с тобой, — говорит Ивонна Шаре, помогая ей переступить через бордюр, — поговорим по душам, когда все закончится.

— Да что ты, — отвечает Шара.

— О да, — пыхтит Ивонна. — Я финансирую твои военные игры годами, и ты даже не сообщаешь мне, что задумала? И теперь ты обманула смерть? И теперь я тащу тебя через весь Мирград?

Шара стонет, съеживается и немного бледнеет.

— Гарантирую тебе, Ивонна… я не обманывала смерть.

— Ну и почему тогда, скажи на милость, я сейчас помогаю тебе идти?

Шара сглатывает и делает неглубокий вдох.

— Подумай об этом, — говорит она, — как о кредите, который я взяла вопреки всему. И выплачиваю его с большими процентами.

Ивонна качает головой.

— Ненавижу эту божественную чушь.

— Искренне сочувствую, — говорит Шара.

Они поворачивают за угол. Черная лестница находится всего в нескольких кварталах впереди. Она огромная, выступает как минимум на сто футов от стен.

— Нам нужен план атаки, — тихо говорит Мальвина.

— Мы его придумаем, — отвечает Ивонна, — когда поймем, что атакуем.

Шара смотрит вверх, Ивонна делает то же самое. Гигантский черный цилиндр все еще растет над ними, заворачиваясь вокруг верхней части. Он в несколько раз выше самого большого небоскреба, какой случалось видеть Ивонне, и она готова поклясться, что там облака — как будто растущие стены готовы пронзить пасмурные небеса.

— Вот он, — говорит Шара, указывая наверх.

Ивонна щурится. Она не сразу обнаруживает то, на что указывает Комайд: темную фигуру, которая спокойно поднимается по ступенькам лестницы, спиралью огибающей внутреннюю часть стен, — движения Нокова неторопливы и церемонны, словно у монарха, который приближается к трону. Он примерно в четверти мили от них, а это значит, что черная фигура, которую они видят, на самом деле очень, очень большая.

— Почему бы ему просто не взлететь? — спрашивает Ивонна. — Ну, он же теперь бог, верно?

— От того, чем он занят, голова идет кругом, — говорит Мальвина. — Ему нужно образовать точку соединения с самим небом. Это огромный символический акт, опирающийся на бесчисленные чудеса, мертвые и живые, что еще действуют по ту сторону небосвода.

— Как скажешь, — отвечает Ивонна. — И как ты планируешь доставить нас наверх?

— С помощью вот этого, — говорит Мальвина. Она указывает на нижнюю часть лестницы. — До Мига по обе стороны от ворот Мирграда стояли башни. Их сотворили Божества, поэтому они были невероятно высокими. Внутри каждой находилась камера, которая могла доставить тебя наверх за долю секунды, быстрее любого лифта в Галадеше.

— И какой от того толк? — спрашивает Тати.

— Потому что это в прошлом, — отвечает Мальвина, бросив на нее сердитый взгляд.

— Что? — спрашивает Ивонна.

— Мальвина — божественный дух прошлого, — говорит Шара. Она кашляет, кривится от боли. — Она знает множество былых вещей, если не все. И она может использовать вещи из прошлого ради нашего блага.

— Что можно устроить сейчас, — подтверждает Мальвина.

— Значит… ты забираешь свой военный отряд в прошлое, — говорит Тати, — помещаешь их в ту башню, отправляешь наверх, а потом возвращаешь в будущее — стоит надеяться, на лестнице. В этом все дело?

— Да, — говорит Мальвина, явно скрывая, что дедукция Тати ее впечатлила. — Если мне повезет, мы можем даже оказаться перед ним, преградить ему путь. — Она смотрит на ворота, и ее глаза слегка блестят, словно заполняясь дымом. — Да, я так думаю… Я вижу, какой была башня. Она достигала середины стен — или была по меньшей мере такой же высокой, каковы стены сейчас.

— Немаленькая, — замечает Ивонна.

— Это точно, — говорит Мальвина. Они снова идут вперед. — Но проблема в том, что мне надо доставить своих людей к подножию лестницы — туда, где башня существовала в прошлом.

Ивонна пыхтит, пока они с Тати тащат Шару вокруг перевернутого ларька с сосисками.

— А в чем тут проблема?

Они подходят к стене рядом с углом улицы. Мальвина поднимает руку, заглядывает за угол и быстро отступает.

— Проблема в том, — шепчет она, — что, как я и думала, подножие лестницы охраняется.

— Охраняется? — повторяет Ивонна. — Кем?

Мальвина открывает рот, но не издает ни звука. Дело не в том, что она не говорит — как раз наоборот, ее губы шевелятся, но все звуки исчезают.

Ивонна хмурится. Теперь она замечает, что исчезли вообще все звуки. Как будто бы весь город погрузился в тишину.

Она поворачивается к Шаре и пытается сказать: «В чем дело?» — но слова не производят звуков.

Ничто не производит звуков. Ни ветер, ни крики людей, ни автомобили, в панике мчащиеся по улице.

Ни огромное черное копье, пронзающее каменную стену рядом с ними.

Копье пробивает грудную клетку одного из старших божественных детей, который обмякает как тряпичная кукла, и кровь льется из его рта. Ивонна потрясенно моргает, когда на ее лицо и бок падают теплые капли. Копье проходит прямо рядом с ее головой, так близко, что она видит его маслянистую, блестящую поверхность.

Она кричит. Она видит, как Тати кричит рядом, но звуков нет. Все поворачиваются и начинают разбегаться кто куда; Мальвина и ее божественные дети отступают по улице.

Копье скользит назад через стену. Тело божественного ребенка бесшумно падает на землю. Что-то огромное и темное выходит из-за угла.

Оно… неким образом напоминает женщину. Семи футов ростом, черное как уголь, с длинными деформированными конечностями и совершенно гладким лицом. В одной руке оно несет черное копье, с которого капает кровь жертвы. И когда они бросаются врассыпную, существо запрокидывает голову, как будто крича.

Звука нет. Только пульсирующая тишина. Но эта тишина несет послание:

Миг спустя Ивонна начинает действовать. Она тянет руку назад, снимает с плеча дробовик и поднимает его. Время тянется невообразимо медленно — достаточно медленно, чтобы она спросила себя: «Я правда это делаю?» — и одновременно потрясающе быстро, так быстро, что она не успевает передумать и остановиться.

Все годы, потраченные на тренировки на пастбищах, возвращаются к ней в одно мгновение. Она открывает огонь по существу, продолжая отступать. Выстрелы, похоже, оглушают и раздражают тварь, но это в общем-то все.

— Дерьмо, — рычит Стройкова, хотя сама себя не слышит. Она видит, как Шара и Тати пригибаются справа от существа, очень близко, и понимает, что оно могло бы за секунду проткнуть их копьем, если бы только пожелало.

Даже не понимая, что делает, Ивонна бежит вперед, прямо к существу, пытаясь вынудить его отвлечься от угла улицы и перейти через главную дорогу. Тварь бросается за нею, пробираясь по улицам, словно аист через камыши, и ее длинное, изящное копье рассекает воздух.