Полное затмение - Лиз Ригби
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нет, она определенно принадлежала Гейл.
Ломакс знал эту уверенность. Ничто не могло изменить ее. Точно так же сам Ломакс верил в невиновность Джулии.
— А Джулия определенно убила Гейл? — осторожно спросил он.
Джеферсон слегка покраснел.
— Профессор, вы помните ту вашу лекцию о конце света?
Ломакс кивнул.
— Мы можем предсказать то, что случится в будущем, если оглянемся в прошлое, верно?
— Мы можем предсказывать различные варианты будущего.
— Я проделал этот трюк с Гейл. В ее прошлом я увидел ее будущее.
— Увидели ее смерть?
— Джулия вела себя с ней все более жестоко. Следующим шагом вполне могло стать убийство.
Ломакс молчал.
— Попытайтесь описать Гейл, — наконец сказал он. — До сих пор никто не мог этого сделать.
— О Боже!
Джеферсон встал и принялся расхаживать по комнате. Он кружил между кроватью и входной дверью. Наверное, это был его обычный маршрут. Ковер под ногами протерся.
— Она была очень общительной. Интересовалась различными вещами, и это привлекало к ней людей. Веселая. Очень умная. Симпатичная, но слегка испуганная. Неуверенная в себе. Красивая. Нет, в общепринятом смысле она не была красавицей, но казалась очень привлекательной. Особенно ближе к концу. Возможно, к тому времени я просто влюбился в нее. Или из-за операции. Наверное, операция тоже помогла.
Ломакс ощутил беспокойство. Он допил кофе, но во рту все еще сохранялся вкус солодового молока, которое камнем опустилось в желудок.
— В больнице, — медленно начал Ломакс, — она сделала пластическую операцию.
Это было очевидно с самого начала, но он был слеп. Из нескладной школьницы Гейл с помощью скальпеля хирурга превратилась в привлекательную юную женщину.
— Гейл не виновата, — сказал Джеферсон. — Они с Джулией подрались. Всего однажды она решила постоять за себя. Обе тогда нуждались в помощи пластического хирурга. Джулия тоже исправляла свой нос.
Солодовое молоко камнем лежало в желудке. Ломакс вспомнил первое свидание с Джулией. Она рассказывала о сломанном носе и пластической операции. Тогда Джулия объяснила операцию несчастным случаем.
Джеферсон продолжил:
— Джулия ненавидела ее. Наверное, она просто сошла с ума. Не верите? Отец Гейл тоже не верил. Он не верил ни единому слову Гейл. Во всем, что произошло, меня радует только одно. Когда в то утро Джулия пришла в квартиру Гейл и наставила на них ружье, отец Гейл понял, что все это время дочь говорила правду. Когда я представляю себе эту картину, то вижу, как Льюис поворачивается к Гейл и говорит: «Гейл. Прости меня. Ты была права. Я должен был прислушаться». А затем Джулия стреляет.
Ломакс вспоминал свадебную фотографию. Вспоминал квартиру Гейл.
— Разве это невозможно? — спросил Джеферсон.
Он с легкостью, словно воздушный шарик, пнул кровать. Она бесшумно развернулась. Юноша присел с краю, поближе к Ломаксу.
— Возможно. Весьма вероятно, Льюис что-то сказал Гейл перед тем, как убийца выстрелил.
— Убийцей была Джулия. Почему вы не слушаете меня, профессор?
Джеферсон смотрел прямо перед собой — лицо превратилось в печальную маску.
— И вы сказали это отцу?
Джеферсон, не мигая, смотрел на Ломакса. Наконец он произнес:
— Да.
— Что ж, рассказывайте, Джеферсон, — сказал Ломакс. — Я хочу знать, за что Джулия так ненавидела Гейл, что убила ее.
— Она обладала своего рода властью. Это весьма интересно.
— Действительно.
— Некоторые люди не умеют распоряжаться властью.
— Нет, просто некоторым людям нельзя доверять власть.
— Ну вот… Джулия как раз и принадлежала к таким людям.
— И какой же властью она обладала?
— В семье. Уж я-то знаю. На самом деле именно я смотритель дома. Папа делает то, что я скажу. Я мог бы обращаться с ним жестоко, и все равно он вел бы себя так же. Это своего рода ноша, которую ты вынужден нести, если тебе дается слишком много власти.
Лицо юноши сморщилось. Неужели он снова собирался заплакать?
— Вы несете свою ношу достойно, — мягко заметил Ломакс. — Я видел вашего отца и могу сказать, что вы все делаете правильно.
Джеферсон закрыл лицо руками. Ломакс знал, что юноша борется со слезами.
— Спасибо, — хрипло проговорил он, — спасибо за понимание.
Ломакс потянулся к плечу Джеферсона. Юноша дрожал, пытаясь сохранить самообладание. Наконец Джеферсон поборол слабость, поднял глаза, и лицо его прояснилось.
— Простите. Я хотел сказать, что когда люди дают власть над собой другим людям, они ожидают, что те будут вести себя достойно. А это… это так непросто. Некоторые не справляются. Джулия не справилась.
— В чем заключалась ее власть?
— Какое-то время после женитьбы отец Гейл боготворил Джулию. Гейл боготворила ее. А кого еще ей было любить? Брат давно свалил, мать превратилась в полную развалину. Отец не занимался дочерью. А Джулия казалась такой доброй и красивой. И Гейл словно… словно ослепла.
— Почему вы считаете, что Джулия злоупотребляла своей властью?
— Наверное, сначала она не задумывала ничего плохого. Джулия просто хотела, чтобы Гейл была счастлива, и считала, что это невозможно, пока она остается незаметной толстушкой. Внешность в их доме всегда имела значение. Все началось с советов.
— Возможно, Гейл сама попросила Джулию об этом.
— Возможно. Но все оказалось так непросто. Строгий режим. Ешь то — не ешь сё, делай эти упражнения, носи ту одежду, ходи так, делай эдак…
Ломакс вспомнил последнюю встречу с Джулией. Она сидела на кровати, сбоку лежали «Приключения капитана Кука». Он в мельчайших деталях видел перед собой комнату Джулии. Персиковое покрывало, снимок Депьюти, свадебная фотография с бриллиантовой брошкой. Слова Джулии о том, что из нее вышла плохая мачеха.
— Она хотела помочь.
— Но, профессор, этим дело не кончилось.
Как Джулия сказала тогда? Все зашло слишком далеко.
— Многие женщины сидят на диете, — сказал Ломакс.
— По собственной воле.
— Они хотят нравиться окружающим.
— У них всегда есть выбор. Джулия заставляла Гейл. Она зашла слишком далеко, и никто не мог остановить ее. Если Гейл нарушала ее запреты, Джулия злилась, а рядом не было никого, кто мог сказать: «Оставь девочку в покое». Отец Гейл считал Джулию безобидной крошкой, совсем как вы. При нем Джулия такой и была. Разумеется, он не хотел слушать жалоб Гейл. Джулия кричала — Гейл извинялась. Джулия била ее тяжелой тростью, а Гейл обещала стараться. Она держала Гейл в постоянном страхе и возбуждении, и Гейл ничего не могла поделать. У нее не было власти.