Полное затмение - Лиз Ригби

— Как и все люди. Это не значит, что нельзя верить ни единому ее слову. Профессор, я видел синяки. Я видел ее после драки. Видел, как она боялась Джулии.

— Я должен обдумать все, что вы мне рассказали, — успокаивающим тоном промолвил Ломакс.

Джеферсон медленно кивнул. Ломакс видел, что энергия юноши угасает и что он очень взволнован. Джеферсон отступил назад и прилег на кровать.

— Вы злитесь на нее? — спросил Ломакс.

— На Гейл? Иногда. Так всегда бывает, когда кто-нибудь умирает. Первая реакция — гнев.

— Я имел в виду Джулию. Вы же считаете, что она убила Гейл.

Джеферсон не двигался и не открывал глаз.

— Нет. Мне кажется, она сумасшедшая.

— И вам никогда не хотелось восстановить справедливость…

— Нет.

— Вы имеете власть над отцом, сами сказали. А отец — главный свидетель по делу Джулии.

— Я не просил его заявлять, что он видел Джулию, — четко произнес Джеферсон.

— Я знаю. Но после того как ваш отец обнаружил тела, он стал таким неуверенным в себе, его так легко убедить в чем угодно. Ему потребовалось несколько месяцев, чтобы решить, что он видел Джулию в день убийства…

Джеферсон сел на кровати.

— Профессор, ему понадобилось несколько месяцев, чтобы решиться рассказать! Он уверен в том, что видел. Утром он встал, выглянул в окно и увидел, как Джулия садится в машину. Папа не лжет.

— Надеюсь, что нет. Потому что у Джулии жесткие адвокаты, и в суде ему придется несладко.

Джеферсон лег и снова закрыл глаза.

— Будь что будет, — сказал он. — Достаточно и других доказательств. Джулия не так уж умна, чтобы убить двоих людей и не оставить никаких улик.

Ломакс не ответил. Несколько секунд спустя Джеферсон снова заговорил слабым голосом:

— Гейл уговорила меня уехать, потому что тоже собиралась во Францию. Она сказала, чтобы я поехал заранее, еще летом. Я не хотел ее слушать. Не хотел расставаться с ней на целых шесть месяцев. Я не знал, чем она занимается, с кем она. Но она сказала, что я должен. Она просто выгнала меня. Я хотел вернуться из Массачусетса и встретить ее в аэропорту. Почему я не настоял на своем?

Ломакс поднял бровь. Простое движение далось с трудом.

— Не обвиняйте себя, — сказал он, пытаясь выбраться из щели между креслом и столом. Конечности повиновались с трудом.

— В одном я уверен, — сонно проговорил Джеферсон. — Я знаю, что… — На секунду показалось, что Джеферсон провалился в сон, но затем юноша продолжил: — Я знаю, что я не виноват.

— Я ухожу, — сказал Ломакс.

Джеферсон не пошевелился.

— Спасибо, что выслушали. Больше мне некому рассказать о ней. Не знаю, почему я доверился именно вам. Может быть, потому, что вы нравились Гейл.

Ломакс замер. Он пытался размять затекшие ноги. Что Джеферсон имеет в виду?

Джеферсон зевал — Ломакс ждал.

— Ну да, она знала вас — совсем немного.

Ломакс оперся о стол, чтобы не упасть.

С закрытыми глазами Джеферсон продолжал:

— Она интересовалась астрономией. Космологией. Я приводил ее на лекции, и ей очень нравилось.

— Гейл ходила на мои лекции?

— Ну да.

Ломакс попытался вспомнить лекционный зал. Море лиц. На первой скамье симпатичные девушки с длинными, тщательно уложенными волосами, в футболках с металлическим отливом. Серьезные студенты — подальше, их одежда кажется неопрятной на фоне первых рядов. В конце лекции пятнадцать минут на вопросы — и много поднятых рук. Ломакс вспомнил маленького настойчивого студента, который всегда задавал тщательно продуманные вопросы. Вспомнил исполненного энтузиазма Джеферсона, рука все время поднята вверх.

«Еще один вопрос», — говорит Ломакс, и перед ним маячит лицо Джеферсона, рука юноши тянется все выше. Он так хочет, чтобы Ломакс выбрал именно его. Ломакс кивает, и Джеферсон задает свой вопрос.

Ломакс попытался вспомнить, кто сидел рядом с Джеферсоном. Девушка. Вроде бы стройная. Кажется, симпатичная. Память — упрямая, негибкая, беспомощная — не сохранила ее лица. Никаким усилием воли он не мог заставить память заполнить пустое место на скамье рядом с Джеферсоном.

Юноша уснул. Спокойное во сне лицо выглядело по-детски. Джеферсон лежал поперек кровати, ноги свесились.

Компьютер все еще гудел. Курсор мигал. Ломакс неохотно сел за стол и исправил ошибки. Затем вернулся к выводам и подправил слишком категоричные утверждения Джеферсона. В предпоследнем абзаце добавил ссылку на «Астрофизическое обозрение». Напечатал слово «Конец». Джеферсон всхрапнул во сне и перевернулся на бок. Ломакс вытащил дискету и выключил компьютер. Джеферсон так и не проснулся. Ломакс уже готов был выключить свет, когда заметил пакет с письмами. Вспомнил, что Френсис не велела брать их. Он пренебрег ее предупреждениями и вернулся за пакетом. Ломакс попытался закрыть дверь как можно тише, но среди ночи звук все равно вышел слишком громким. Интересно, разбудил ли он консьержа — у Хомера скорее всего чуткий сон. Ломакс подумал, что в то ноябрьское утро никого, даже консьержа, не разбудили выстрелы. Наверное, люди решили, что эти звуки им приснились.

Как обычно, прежде чем сесть в машину, он посмотрел на окна Гейл. Затем медленно поехал домой. Скоро взойдет солнце. Через несколько часов обвинение и защита будут решать судьбу Джулии.

* * *

Пес сонно крутил хвостом. Ломакс так устал, что просто поднялся наверх, стянул с себя одежду и повалился на кровать. Депьюти свернулся в ногах. Ломакс вспомнил о пакете с письмами. Он бросил его у лестницы. Встать и посмотреть, что лежит в пакете, Ломакс уже не мог. Тело болело словно побитое.

Он не стал задвигать шторы. Если долго смотреть в окно, временами в просветах между ветками, колышущимися от ночного ветерка, проглядывали особенно яркие звезды. Огромность Вселенной можно выразить уравнением, но охватить ее не под силу даже самому совершенному человеческому мозгу. Можно изучать ее, но понять не дано никому.

Листва снова закрыла звезды. Ожидая их появления, Ломакс не заметил, как заснул.

* * *

Через несколько часов Ломакс был уже в суде. Тело ломило от усталости. Высокие ступени, казалось, никогда не кончатся. В коридорах мимо него беспорядочно проносились люди. В комнате заседания выбирали присяжных. Ломакс не знал, что выборы присяжных тоже часть судебного заседания, и напряженно ждал, когда же закончится процедура. Вскоре он понял, что выборы займут несколько дней.

Когда в напряженные недели перед судом Ломакс воображал себе судью, тот представлялся ему почтенным и седовласым. По мнению Ломакса, судья должен был выглядеть немного похожим на Льюиса. Когда в начале заседания суд встал, чтобы приветствовать судью Олмстед и фигура в мантии появилась на подиуме, оказалось, что судья — женщина. Однако насчет седых волос Ломакс не ошибся.