Дела адвоката Монзикова - Зяма Исламбеков

– Пацаны! А черномазый-то хорошо фишку сечет, а!? Интурист х. в, молодец! – Вован протянул стофунтовую ассигнацию арабу и Монзикову показал жестом на переданные деньги.

Адвокат ушёл с арабом под навес, где ему ещё раз показали альбом с возможными рисунками для татуировок. Рисунков было много, но Монзиков решил, что его спрашивают о том, какие рисунки ему нравятся, а какие нет. Монзиков не раздумывая ткнул пальцем в голую диву с рыбьим хвостом. Наверное, это была русалка. Затем он показал на верблюда и пирамиду.

Пока Александр Васильевич с арабом отмечали интересные рисунки, второй араб поднес только что раскуренный кальян с шишой и протянул трубку адвокату. Монзиков решил поблагодарить негра-араба и несколько раз похлопал того по спине. Оба араба переглянулись, затем что-то спросили у Монзикова, который успел сделать три полных затяжки, от которых его сильно качнуло, после чего он машинально похлопал араба по тому же месту спины, затем аккуратно оперся на грудь, чтобы не упасть окончательно.

Арабы же поняли, что Монзиков обозначил им места тела, где надо будет сделать татуировки. И работа началась.

Монзикова уложили на плетеную лежанку, дали ему опять кальян, а сами стали разводить тушь и разные краски, чтобы создать нужную цветовую палитру. Монзиков курил не чувствуя боли кальян, а арабы в четыре руки наносили одновременно рисунки на грудь и спину.

Через 50 минут работа была закончена. Крови Монзиков испустил почему-то даже мало, но тело его было покрыто каким-то непонятным цветом – фиолетово-красным, а местами желто-зеленым.

Арабы постарались на славу. На груди, практически от самой шеи и до пупка была вытатуирована шестью цветами русалка на фоне мечети с минаретами, яхты и здоровенной луны. Этот шедевр дополняли пальмы и чайки, кружившие над песчаным берегом. На волосатой спине, точнее – бывшей ранее с волосами, поскольку перед татуировкой всю растительность арабы сбрили, красовался бедуин, важно восседавший на верблюде на фоне трех прекрасных пирамид.

Однако пока ничего этого видно не было, поскольку тушь, краска и кровь от игл и боров, которыми умело и быстро орудовали арабы, слились воедино. Надо было подождать несколько дней чтобы всё на теле закрепилось как следует.

Монзиков ничего не чувствовал после экзекуции, поскольку тело его ещё болело после побоев толпы в г. Триполи, африканское солнце шпарило с такой силой, что даже загоравший в г. Сочи Монзиков выглядел как вареный рак. Кальян с шишой оказали наркотическое действие не только на тело, но и на мозги бедного адвоката, которому было больно смеяться – десны ещё немного кровоточили, а фингалы вокруг глаз приобрели пугающую желтизну, больно чихать и кашлять – сломанные ребра постоянно напоминали о себе, больно мочиться – обрезание в зрелом возрасте процедура болезненная и мучительная, дающая о себе знать и через месяц и через два после часа Х. Братва забавлялась с девками и выпитый ими алкоголь привел всех в полуаморфное состояние, когда человек может лежать или даже сидеть, дышать, курить, пить, жевать, но думать при этом он не может. Все действия его либо автоматические, либо полуавтоматические, т. е. нет обычной координации и четкости в движениях, много рефлекторных подергиваний и всего того, что бывает у пьяных в разгаре их попойки.

На ужин никто не пошел. Лишь около полуночи братва угомонилась и заснула в своих дорогих номерах.

Было 10 часов утра. Монзиков в спортивном костюме, который бел ему велик размера на 4, а может и больше того, сидел под навесом у стойки бара, расположенного у моря. Всего в Султан Бич отеле два бара – один у бассейна и другой у моря. Бассейн был без воды. Арабы с раннего утра делали ремонт. Работа кипела. Человек 50 черных как смоль маленьких мужичков шныряла из стороны в сторону. Все что-то делали, что-то тихонько обсуждали. Разговаривали и работали медленно, как это делают обычно рабы, но без единого перекура. Забегая вперед замечу, что уже на третий день весь мусор был убран, плитка в бассейне была заново выложена, а спустя еще день отдыхающие плескались в новеньком бассейне, где не осталось и следов принудительного купания верблюда Феди.

Монзиков пил холодное пиво, добавляя туда немного водки, когда к нему подошёл тщедушный на вид мужичок со стаканом персикового сока и двумя круассонами на маленькой тарелочке. В стакане был лед и соломка, через которую с нескрываемым удовольствием почмокивал сок мужичок с обгорелыми плечами и лысиной на голове.

Монзиков внимательно посмотрел на мужика в плавках и обомлел. Перед ним сидел никто иной, как Кефиров Владимир Николаевич – старший инспектор отдела кадров РУВД, майор милиции, с которым судьба несколько лет тому назад свела милиционера Монзикова.

– Здорово, ментяра! – Монзиков напрочь забыл фамилию и имя своего бывшего сослуживца, но он прекрасно помнил, как ранее вместе с ним служил в одном РУВД.

– Здравствуйте, Александр Васильевич! А я Вас сразу узнал…, – Кефиров соврал, хотя и правильно назвал Монзикова по имени-отчеству. Память у него была отменная на лица, имена и фамилии. – Владимир Николаевич, Кефиров, если помните?! – сказал и протянул свою маленькую ручку Монзикову, который смотрел на своего старого знакомого слегка мутными от ерша глазами. Монзиков уже выпил четыре бокала пива с водкой и заканчивал пятый.

– Ну, как оно там, а? – спросил адвокат и одним махом осушил оставшуюся треть своего пол-литрового бокала. Ты ещё это или уже давно, а? Понимаешь мою мысль, а? – Монзиков спросил и затем рыгнул с таким рыком, что сидевшие за соседними столиками немцы даже подскочили от неожиданности.

– Да я уже как год на пенсии. Вот, решил отдохнуть немного. Мы с женой в Египте впервые, а Вы? – Кефиров говорил вкрадчивым голосом, склонив немного набок вправо свою голову.

– А, понятно… Ну, что, может быть мы – это? А? – спросил Монзиков и взглядом показал на свой пустой бокал. – Догнал, а?

– По пиву, да? – спросил Кефиров, но тут же взгрустнул.

– Ты чего, Николаевич? Жены боишься, да? – Монзиков встал из-за стола и направился к стойке бара за бокалами пива и стаканом водки.

У всех отдыхающих на египетских курортах по программе «всё включено» на правой руке должен быть маленький пластиковый браслет, по которому и происходит обслуживание. У Монзикова браслета не было, зато его не раз видели с русской мафией, а внешний вид адвоката свидетельствовал о его близости, если не сказать более, к уголовно-криминальным кругам. Именно поэтому никто не спорил и ни в чем не отказывал Монзикову. Окружающие также обращали внимание на странного русского, ходившего по пляжу с непокрытой, наголо обритой головой, с недельной щетиной, в висевшем и безобразно болтавшемся на уродливой фигуре спортивном костюме. Те, кто говорил по-русски, окрестили Монзикова паханом, поскольку питерская братва обращалась с ним прилично и с элементами уважения.