Империя травы. Том 2 - Тэд Уильямс

– Держись за спинами остальных! – сказала она Моргану и принялась взбираться вверх по ближайшей колонне.

Верхушка колонны давно отвалилась, но она все еще была в три раза выше Танахайи, которая старалась двигаться так, чтобы неровный каменный цилиндр оставался между нею и стрелами хикеда’я. Колонну возвели из отдельных кусков камня, создав идеальную симметрию, но прошли столетия, и на ней появилось множество трещин и впадин, позволявших Танахайе быстро подниматься по колонне.

Оказавшись наверху и продолжая прятаться от вражеских лучников, Танахайа размахнулась свернутой веревкой и швырнула ее так, что привязанный к концу кинжал полетел в сторону ажурного потолка – того, что осталось от знаменитого потолка Дома Наблюдения за небесами. Первый бросок оказался неудачным, но второй раз Танахайа размахнулась сильнее, кинжал взлетел вверх, и ей удалось перебросить его через одну из уцелевших каменных балок. Она немного ослабила веревку, чтобы кинжал опустился вниз, и нашла надежный каменный выступ, чтобы завязать ее на нем. Теперь вершина колонны оказалась связанной с потолком.

– Морган! – позвала она, когда веревка была натянута. – Двигайся к дверям – немедленно!

Несколько Чистых посмотрели вверх, пытаясь понять, что она делает, но их непрерывно атаковали Когти в темных плащах. Мимо Танахайи пролетела еще одна стрела, жужжавшая, как оса, но она не обратила на нее внимания, взялась одной рукой за выступ на колонне и отклонилась назад, пока не сумела коснуться рукой стены у себя за спиной. Затем она уперлась ногами в колонну, вытянулась между ней и стеной, переместила вторую руку к стене, напрягла спину, выпрямила ноги и стала толкать каменный цилиндр.

Часть колонны, в которую она упиралась, начала медленно поддаваться, скрежет камня получился негромким, его заглушал шум продолжавшейся схватки. Танахайа не осмеливалась посмотреть вниз, чтобы проверить, где Морган, – теперь все зависело от следующих нескольких секунд. Она еще сильнее надавила на колонну, ее тело заняло почти горизонтальное положение, и, хотя часть колонны слегка переместилась, Танахайе не удалось ее обрушить.

Что-то ударило в нее, она едва не упала и почувствовала слабость и холод. В плече дрожала стрела. У нее закружилась голова, но она понимала, что не должна останавливаться. Танахайа уже начала думать, что ее усилия бесполезны, – ей попросту не хватало сил, чтобы обрушить каменную колонну, – но она говорила себе, что должна попытаться.

– Шисей’рон, – пропела она, частично чтобы отвлечься от боли в плече, и на этот раз она произносила слова вслух – пусть с трудом и задыхаясь, но ей требовалось отдать все в последнем усилии. – Шисей’рон, мое сердце!..

А потом она услышала, почувствовала, как кто-то появился под ней и также начал толкать колонну. Она опустила глаза и увидела, что Виньеда, госпожа Чистых, заняла позицию между стеной и колонной, ноги Виньеды упирались в стену, а руки в колонну.

– За Кементари! – воскликнула Виньеда сквозь стиснутые зубы, ее лицо застыло в гримасе напряжения, глаза раскрылись так широко, что стали видны белки. – Кементари, пусть память о нем не умрет никогда!

Внезапно, с долгим пронзительным скребущим звуком, словно зашипел огромный змей, часть колонны под ногами Танахайи качнулась вперед, и они с Виньедой упали на пол. Верхняя часть колонны раскачивалась, и несколько мгновений казалось, что ничего не произойдет. Танахайа лежала на Виньеде у основания колонны, понимая, что потерпела неудачу.

А потом верхушка колонны стала медленно крениться вниз. Веревка натянулась и выдернула секцию потолка. Танахайа услышала громкий звук, словно затрещал лед на замерзшем озере, и с потолка посыпались куски камня.

У нее осталось лишь несколько мгновений, чтобы накрыть своим телом Виньеду, которая после падения ударилась головой и потеряла сознание. Сверху доносились треск и скрежет. Весь зал содрогнулся, каменное кружево рассыпалось и рухнуло вниз – некоторые куски были величиной со стол. И еще Танахайа услышала громкие стоны хикеда’я, возможно, пострадала и часть Чистых. На краткое мгновение ей показалось, что какое-то огромное существо подняло Дом Наблюдения за небесами, точно детскую игрушку, и принялось его трясти, пока он не начал разваливаться на части. А потом что-то ударило в нее, и мир исчез в безмолвной белой вспышке.

Квина рубила тростник ножом, в сотый раз думая о том, каким маленьким и неподходящим является его лезвие для подобной работы.

– У моего возлюбленного, который так обожает скользить по тонкому льду над замерзшей водой, – сказала она, – не должно быть проблем с лодками.

Сненнек, следовавший за ней, нетерпеливым взмахом руки срубил еще несколько веток тростника.

– Лодки не внушают мне доверия, – заявил он. – Ты сидишь в ней, и все у тебя хорошо. А потом ты уже под ней, и жизнь больше не выглядит прекрасной.

– Значит, лучше брести вдоль берега реки и прорубать себе дорогу, наслаждаясь укусами насекомых, позабыв о том, что мы торопимся? – осведомилась Квина.

Сненнек бросил на нее скорбный взгляд. По его настоянию они приближались к древнему городу ситхи пешком, и это стало причиной споров, длившихся уже несколько дней.

– А что ты предпочитаешь, моя будущая невеста, быстрое путешествие или счастливого Сненнека?

– Это не тот вопрос, ответ на который ты захочешь услышать, – ответила она.

Иногда Квина его не понимала. Такой смелый и полный уверенности, когда он взбирался вверх по опасному склону горы или скользил по льду, Сненнек превращался в ребенка от одной лишь мысли о путешествии по воде или необходимости просто в нее войти. Они провели вместе не одно лето у озера Голубой грязи, но Квина ни разу не видела, чтобы он входил в него даже в самом мелком месте. Он неизменно говорил ей, что у него есть другие, более важные дела, которые необходимо сделать, но теперь она знала правду.

– Мой отец часто повторяет, что Поющий не должен отворачиваться от нового опыта, – сварливо сказала она.

– Твой отец – мудрый мужчина, но он не может приручить мое трусливое сердце, как дикую волчицу. Бесполезно стыдить меня, Квина. Тут ничего не поделаешь. Мысль о лодках превращает его в нечто крошечное и холодное.

Однако у них не получалось всегда оставаться сухими, когда они брели по берегу. В последние дни часто шел дождь – и не теплые, как раньше, а холодные зимние ливни, – и, несмотря на одежду из промасленной кожи, Квина чувствовала себя промокшей и несчастной. Маленькие острые предметы, пробирались во все свободные пространства под одеждой, и ей оставалось надеяться, что это кусочки речных растений и тростника, а не ползучие существа, которые будут кусать ее всю ночь, но она была практически уверена, что рассчитывать на это не следует.

– Может быть, мы, наконец, найдем место, где можно остановиться, вымыться, а потом поспать? – спросила Квина. – Мы до сих пор не видели никаких твоих каменных ворот, мостов или того, что ты ищешь, а солнце уже почти зашло.