Гость с другой стороны лета - Ирина Фурман

    Нет уж.

    Помыв посуду, я вернулась в дом, чтобы прибраться на кухне, потом пошла в комнату к ба, которая уже лежала в кровати и читала какой-то детектив. Пожелав ей спокойной ночи, я отправилась к себе, расстелила постель и уже взяв книгу и начав залезать под одеяло, вспомнила, что забыла почистить зубы. Со вздохом надев тапки, я снова поплелась в коридор. Приведя себя наконец в порядок и будучи готовой с чистой совестью лечь в кровать, я решила сперва выйти на улицу, чтобы подышать свежим воздухом для лучшего сна и посмотреть на ставшие более различимыми звёзды. С каждой неделей они становились всё ярче, а небо всё темнее. Без труда отыскав на небе Большую Медведицу, я ещё немного постояла, запрокинув голову и представляя себе, как лечу навстречу этим далёким мерцающим огонькам сквозь чёрную холодную пустоту бесконечного космоса.

    Почувствовав лёгкое головокружение, наступавшее у меня всякий раз в такие моменты из-за моей чрезмерной впечатлительности, я опустила голову, и взгляд невольно упал на пустующий гостевой домик. Мне опять стало очень тоскливо. Я вспомнила тот вечер, когда мы с Клео смотрели на звёздное небо его мира, как он рассказывал легенды о героях, в чью честь были названы созвездия, а ещё, как я ощутила то незабываемо тёплое чувство, глядя, как увлечённо он обо всём этом говорил. Клеон был невероятно прекрасен в тот момент. Жаль, что время нельзя остановить или вернуть. Я бы с радостью осталась в том вечере подольше.

    Так как в воздухе уже чувствовался наступающий сентябрь, было довольно прохладно стоять в майке и шортах слишком долго и тосковать о былом. Поэтому я наконец повернулась к двери и взялась за ручку, чтобы зайти в дом. Но в тот момент, когда я поворачивала голову, боковым зрением я заметила в дальнем конце огорода какую-то тень. Я тут же забыла, что собиралась сделать, и стала изо всех сил вглядываться в то, что происходило в саду. В какой-то момент я начала думать, что мне просто показалось, мало ли таких теней я уже успела увидеть за последние пару лет, но на этот раз это была действительно человеческая фигура. Кто-то в длинном плаще шагал уже по междурядью, держа курс прямо на меня.

    Мне стало одновременно и страшно, и радостно. Страшно из-за того, что это мог быть кто-то угодно, например, вор или даже убийца, который путешествует по деревням и методично прореживает население этих самых деревень, мастерски заметая за собой кровавые следы. И вместе с тем, сердце мое сладко екнуло от мысли, что это может быть небезызвестный мне эльф.

    На всякий случай, я вооружилась палкой, которой мы подпирали дверь днем, и стала ждать.

    Человек шел, как назло, медленно. Из-за его накинутого на голову капюшона, я никак не могла понять, к чему мне готовиться: бежать с радостными воплями навстречу или бежать с воплями ужаса в другую сторону. Наконец фигура подошла ближе и остановилась в нескольких шагах от меня.

    Повисло молчание. Я решила не издавать ни звука, пока незнакомец не даст понять, кто он такой, а тот, в свою очередь, видимо, решил поиздеваться надо мной.

– Время идёт, а ты не меняешься, – наконец произнёс человек в плаще.

    Не ответив ни слова, я с радостным писком бросилась к нему на шею, надеясь, что в темноте он не заметит мое мигом залившееся краской лицо

– Все так же встречаешь меня с палкой, – продолжил Клеон, и тут же получил от меня ранее названной по спине. Легонько. Чтобы знал, с кем имеет дело.

    Эльф рассмеялся и наконец обнял меня. Простояв так несколько чудесных мгновений, я наконец отпустила руки и заглянула под капюшон.

– Тебя что, снова выгнали свои же? Не смогли стерпеть твой дурной характер?

– О да, меня вновь отправили в пасть чудовища со словами, что теперь я точно сгину из-за его характера, еще более дурного, чем мой, – язвительно произнёс эльф.

– И кто это тут чудовище? – возмутилась я.

– Вообще можно было бы подумать, что они имели в виду болотного червя, – начал рассуждать Клео, подняв руку и будто взвешивая на ней того самого монстра и тут же выпростав из широкого рукава другую руку – однако, следует вспомнить, что от червя у меня не было ни единой царапины, а вот после общения с тобой синяки и шишки появлялись на мне, как грибы после дождя. А однажды я чуть не истёк кровью!

    Эльф воздел указательный палец кверху.

– Я тоже рада тебя видеть, – язвительным тоном произнесла я, скрестив руки на груди. Хотя на самом деле это было не так. Я была безумно рада его видеть!

    Эльф ухмыльнулся.

– Так как же ты здесь оказался?

– Решил, что в Верхнем Лесу слишком скучно, – пожал плечами эльф, – и сбежал.

– Серьёзно? – я не поверила своим ушам. – А как же все твои родные? Они же так переживали, еще в прошлый раз! Как ты мог снова так с ним поступить?

    Я даже сделала шаг назад, чтобы лучше видеть реакцию Клео на мои слова, но в темноте это не сыграло никакой роли. Эльф только поморщился:

– Ну, скажем так, с некоторыми я это обсудил заранее, – неохотно признался он. – Иначе бы Эмералд снова прибежал забрать меня обратно.

    Я улыбнулась, представив, как хмурый Эмер, громко поминая принца недобрыми словами, собирает дорожную сумку.

– Кажется, ты стал мудрее, – заметила я и одобрительно закивала головой. Эльф только хмыкнул.

– Что ж, так и будем тут стоять? – спросил он наконец.

    Я спохватилась.

– Конечно, конечно, – я решила немного подшутить над эльфом, потому открыла сарай, зашла и подозвала Клео, чтобы он встал поближе к двери. Потом я всучила опешившему эльфу полено, найденное мной на ощупь, и, прежде чем он успел опомниться и задать хоть один вопрос, у него на руках оказалась целая охапка дров.

– Ты очень вовремя пришёл, – пропыхтела я, пытаясь закрыть дверь сарая и при этом не уронить то, что тоже прихватила для растопки. – Тебе выпал чудесный шанс помочь по хозяйству.

– Кажется, я хочу домой, – тоскливо произнёс эльф, но потом продолжил уже нормальным тоном. – На самом деле, я не удивлён. Скажу даже больше: удивительно то, что ради этого я и проделал вновь этот путь.

    Он смущённо кашлянул и перехватил охапку так, чтобы было удобнее держать. Я тоже несколько смутилась, и этот момент после его признания, осмысленный более внимательно, мог бы