Великий переход. Американо-советские отношения и конец Холодной войны - Raymond L. Garthoff

Бейкер также отметил, что она не была принята, главным образом потому, что Восточная Европа либерализуется без участия Соединенных Штатов в каких-либо договоренностях, которые могли бы привести к нормализации постоянного статуса Советского Союза. Идея таких переговоров вызвала бурю протеста со стороны Западной и Восточной Европы.

 

По сообщениям, Киссинджер был взбешен этим разоблачением и саботажем его предложения. Одной из целей публичного обнародования Бейкером этой идеи, по сути, было разрушить предположения о том, что Киссинджер может стать влиятельной фигурой за кулисами внешней политики новой администрации.5 В первые месяцы 1989 года Горбачев начал процесс демократизации со свободными выборами в Советском Союзе и стремлением к "единому европейскому дому", который к середине года включал визиты на высшем уровне в Великобританию, Францию и Германию. Но первая серьезная американо-советская дискуссия между министрами иностранных дел состоялась только после того, как 10-11 мая в Москву отправился государственный секретарь Джеймс А. Бейкер III. К тому времени даже бывший президент Рейган присоединился ко многим наблюдателям (не в последнюю очередь в Москве), обеспокоенным тем, когда - и даже собирается ли - президент Буш поднять балДж.i Советы уже давно дали понять, что хотят двигаться вперед.

Хотя Буш и Бейкер хотели возобновить диалог с советским руководством, они еще не были готовы взять на себя инициативу в какой-либо смелой форме. Действительно, они все еще стремились "проверить" Горбачева. Поэтому Бейкер, помимо знакомства с Шеварднадзе, планировал сосредоточиться на решении вопроса о советской помощи Никарагуа, одновременно парируя предполагаемые возражения СССР против продолжения военной помощи США афганским повстанцам теперь, когда советские войска (15 февраля, по графику) завершили свой мирный вывод из Афганистана. В феврале Горбачев обратился к Бушу в конфиденциальном письме с просьбой присоединиться к спонсированию международной конференции по прекращению военных действий в Афганистане, но Буш отказался. 27 марта Буш написал Горбачеву письмо, как раз накануне визита Горбачева к Фиделю Кастро на Кубу.

 

Буш нанес сильный удар по тому, что он считал несоответствием между советской и кубинской помощью Никарагуа и исповедуемым Горбачевым желанием сотрудничать в разрешении региональных конфликтов. Накануне отъезда Бейкера Буш получил письмо от Горбачева с неожиданным и долгожданным сообщением о том, что Советский Союз прекращает поставки оружия в Никарагуа в конце года. Бейкер призвал Советский Союз оказать давление на сандинистов, чтобы они провели свободные и честные выборы в Никарагуа, и сказал, что если они будут проведены, Соединенные Штаты примут результат, даже если это будет победа сандинистов. В то время как Советский Союз не взял на себя обязательства, Горбачев и Шеварднадзе позже все же убедили сандинистов. В результате, конечно, сандинистское правительство потерпело поражение и мирно ушло от власти.

Бейкер также затронул тему отношений со странами Восточной Европы, заверив советских лидеров, что объявленный в июле визит президента Буша в Польшу и Венгрию не будет использован против Советского Союза. Горбачев, который виделся с Бейкером 11 мая, подробно обсудил прогресс в отношениях со странами Восточной Европы.

Он также вновь подчеркнул важность продвижения вперед в новых переговорах по сокращению обычных сил в Европе до равных уровней для двух альянсов, попытался также продвинуть идею сокращения тактического ядерного оружия (не включенного в согласованную повестку дня) и раскрыл планы объявить об унилатеральном выводе 500 единиц советского тактического ядерного оружия из Восточной Европы. Бейкер попросил и получил разрешение раскрыть некоторые детали своим коллегам из Организации Североатлантического договора (НАТО), с которыми он встречался на следующий день. Он так и сделал, и это привлекло значительное внимание прессы. Сам Горбачев быстро обнародовал свои предложения, и Бейкер почувствовал, что его "подставили" и использовали.

В ходе майских дискуссий Бейкера с Шеварднадзе и Горбачевым было также решено (после предложения Бейкера), что с этого момента транснациональные проблемы, такие как глобальные экологические проблемы, торговля наркотиками и другие вопросы международного правопорядка, должны быть добавлены к традиционной повестке дня американо-советских дискуссий на высоком уровне, состоящей из четырех элементов: контроль над вооружениями, региональные проблемы, права человека и двусторонние отношения.

Шеварднадзе также пригласил Бейкера к себе домой на непринужденный ужин, во время которого между ними завязались теплые личные отношения, основанные на взаимном уважении. Это было только начало, но неплохое.

 

Буш осторожно переходит "за пределы сдерживания

 

12 мая, выступая в Техасском университете A&M, Буш, наконец, не завуалировал результаты четырехмесячного обзора политики своей администрации в отношении Советского Союза. Несмотря на то, что пересмотр давно известных американских целей не вызвал возражений, а в ретроспективе оказался более прозорливым, чем предполагали даже его авторы ("мы приближаемся к завершению исторической послевоенной борьбы между двумя видениями"), он был все еще неловко скуден на инициативы или даже на повестку дня для американо-советских отношений. Его наиболее конкретным предложением было "Открытое небо", то есть взаимные пролеты воздушной разведки, что было пылью и возрождением предложения, которое было более значимым, когда впервые было сделано президентом Дуайтом Эйзенхауэром в 1955 году. Даже это предложение было сформулировано как вызов Москве ("показать свою приверженность переменам"), как и другие его призывы к односторонним советским изменениям - "разрушить железный занавес", "сократить советские силы", "открыть эмиграцию, открытые дебаты, открытый эфир" и "принять Советский Союз обратно в мировой порядок". За поразительно короткий промежуток времени в несколько лет все это и многое другое будет сделано, но не благодаря какой-либо программе, обозначенной в речи или проводимой в политике США. Наиболее успешной новой общественной темой, представленной речью и адресованной в основном Соединенным Штатам, был призыв выйти "за рамки сдерживания", вклад НСР-23. Но эта идея пока оставалась лишь артикуляцией стремления.

Вскоре после этого выступления Буш выступил с двумя другими, посвященными политике альянса и безопасности. В Бостонском университете он был все еще осторожен, подчеркивая "обязанность сдерживать оптимизм осторожностью" и призывая НАТО "оставаться начеку". Приветствуя шаги Горбачева по преобразованию Советского Союза, Буш заявил: "Очевидно, что советское "новое мышление" еще не полностью преодолело старое". Очевидно, что и его собственное новое мышление в отношениях с Советским Союзом не полностью преодолело старое. На церемонии вручения дипломов в Академии береговой охраны он пошел дальше, развивая идею выхода за рамки сдерживания и прямо одобрив перестройку (реструктуризацию) в Советском Союзе. Он заявил, что "наша политика заключается в том, чтобы использовать каждую - я имею в виду каждую – возможность построить лучшие, более стабильные отношения с Советским Союзом", хотя он всегда был благоразумен - он уравновесил это заявление повторным подтверждением в том же предложении: "Так же, как наша политика заключается в защите американских интересов в свете непреходящей