Дверь с той стороны - Владимир Михайлов

Она почувствовала, как вновь поднимаются слезы, а вместе с ними — та боль, что родилась на «Большом Космостарте». Кира уткнулась лицом в подушку. Рука Александра — бесплотная, неощутимая — прикоснулась к ее волосам, и это открыло путь слезам. Заболела голова; это было приятно, боль отвлекала от другой, сильнейшей. Кира подумала, что надо встать и найти порошок, или еще лучше — принять ионный душ. Но вставать не хотелось. Проклятая нерешительность! Нерешительность во всем… Самое лучшее — перестать быть женщиной. Забыть. Архитектура — разве одного этого мало? «Пусть мне приснится новый театр», — подумала Кира, засыпая.

Ей снилось, что Александр вернулся. Как она и предполагала, что-то приключилось и экспедицию отозвали. Кире снилось, что она проснулась утром и Александр уже пришел домой; он расхаживал по кабинету, а она лежала у себя, как обычно. Но Кира вспомнила, что уснула она в кабинете, и поняла, что это сон. Тогда она проснулась.

Александр и в самом деле вернулся. Она спала в его кабинете, а он ходил по соседней комнате и напевал какую-то песенку. Кира почему-то была раздета, хотя уснула одетой, это она твердо помнила. Она сделала попытку натянуть на себя одеяло, но внезапно еще раз проснулась, и поняла, что и это был сон. Она лежала одетая, но Александр все-таки был здесь. Он обнял ее и начал целовать, и это было очень хорошо. Но сердце ее почему-то сжала боль, и она опять проснулась, теперь, кажется, окончательно.

Часы показывали половину десятого; были глубокие сумерки. Часы мелко постукивали на руке, перед ее глазами. Кира лежала на диване все так же, лицом вниз. Стояла тишина, но что-то тревожное и безымянное мешало ей быть полным безмолвием. Кира почувствовала себя так, словно кто-то настойчиво смотрел на нее. Она провела ладонью по ногам, пытаясь натянуть юбку на колени, но осталось ощущение, что некто упорно не сводит с нее глаз. Она резко тряхнула головой, ощущение не прошло. Тогда Кира медленно повернулась на бок.

Сон продолжался. Александр сидел в кресле и смотрел на нее. Ей показалось, что он улыбается. Были сумерки, но Кира сразу узнала его и испугалась, что больше никогда не сможет проснуться, что сон этот будет продолжаться всю жизнь.

Она подняла голову. Александр пошевелился и улыбнулся еще шире. Его обычная улыбка могла Кире присниться. Но на подбородке заметный в полосе света, падавшего из соседней комнаты, темнел шрам, которого еще сегодня утром не было, и он-то присниться наверняка не мог, раз его раньше не было. Или мог?

Мысли обгоняли одна другую. Сон? Кажется, нет. Хуже: болезнь? Александр выглядел совсем живым, но кто знает, как бывает это при болезни? Но, будь это так, врачи уже примчались бы: здоровье каждого человека находится под контролем днем и ночью, автоматы не спят. Значит, не болезнь?

– Неужели это ты? — спросила она шепотом.

Он на миг стал серьезен и потянул себя за ухо — как всегда в затруднительных случаях.

– В общем, — сказал он, — это я.

– Погоди, погоди, — торопливо проговорила Кира. — Сейчас… еще восьмое июля. Да? (Он кивнул). Половина десятого. Да?

– Тридцать три, — сказал он.

– Пусть, — согласилась она. — И ты улетел сегодня.

– Сегодня, — подтвердил Александр. — Вот именно. Восьмого июля… сего года. Забавно, а?

Ей это не показалось забавным. Исполнялись желания и свершались чудеса, хотя в глубине души Кира всегда знала, что свершиться им не придется. Убитое Одиночество умирало в углу. Кире вдруг захотелось закричать, громко и торжествующе. Все-таки самой сильной оказалась она, сильнее науки, сильнее пространства. А объяснения найдутся, коль скоро событие уже произошло! Кира напряглась, чтобы, вскочив, преодолеть последние сантиметры разделявшего их расстояния и обнять Александра, но что-то непонятное удержало ее, и она не двинулась с места, а лишь спросила:

– Что забавно?

– Да так, пустяки… Ну, как ты живешь?

– Я? — Кира удивилась: что могло произойти в ее жизни за эти несколько часов? В следующий миг она покраснела, но в темноте этого нельзя было увидеть.

– Постой, — сказала она. — Вы же, наверное, не успели там даже пообедать! Я закажу что-нибудь.

– Не стоит, — успокоил Александр. — Я не голоден.

– Тогда закажи что-нибудь сам. — Кира смотрела на него, но губы Александра не шевельнулись, как обычно, в усилии скрыть ту улыбку, какой он обыкновенно встречал разные мелкие проявления женской непоследовательности. Все же она поторопилась объяснить:

– Я что-то проголодалась.

– Закажу, — пообещал он. — Вино и еще что-нибудь.

Он поднялся с кресла и секунду постоял, оглядываясь, словно что-то ища или вспоминая, потом шагнул в угол и включил кристаллофон. Кира любила вечерами слушать музыку, нужный кристалл всегда был наготове. Мелодия зазвучала, и Александр взглянул на Киру с таким победным видом, будто сделал что-то очень сложное. Затем вышел в соседнюю комнату и завозился там. Кира лежала и улыбалась. Ей было не просто хорошо: было чудесно.

– А где миан? — спросил Александр оттуда.

– Что, что?

Александр помолчал.

– Нет, ничего, — пробормотал он через несколько секунд и вошел в кабинет. — Заказал, — удовлетворенно сообщил он, снова уселся в кресло и стал как-то странно, внимательно и настороженно смотреть на Киру, как будто ожидая от нее чего-то необычного. Потом улыбнулся:

– Никак не можешь опомниться?

Она слегка смутилась: она и в самом деле все еще переживала обрушившееся на нее счастье, а ведь несколько часов назад совсем уже разуверилась в нем… Александр никогда не должен был узнать о ее малодушии, и Кира почти совсем искренне сказала:

– Я знала, что так будет. Не веришь? Честное слово!

Она хотела закончить фразу обычным «Алька», — она любила называть его так. Но снова что-то помешало ей, словно то, что он — Алька, еще не было окончательно доказано.

– Я верю, — сказал он.

– Верь. Так расскажи, что у вас случилось.

– Сначала лучше ты. Что ты делала все это время?

Кира вздохнула.

– Совсем ничего. Вернулась с «Космостарта», прилетела в город. Был праздник… — Она умолкла на миг, прислушиваясь; ей почудилось, что какие-то отзвуки празднества еще и сейчас долетали сюда, но это, наверное, была иллюзия: какой же праздник, раз корабль вернулся? Или никто еще не знает?.. — Пришла домой, — Кира медленно загибала пальцы, Александр вдруг присел на диван и поцеловал эти пальцы, но Кира высвободилась: не надо было торопить события. — Ну, поревела. Легла спать. Проснулась — а ты уже здесь.

– А я уже здесь, — раздельно повторил он за нею. — Правда. Вот я и здесь. Ах, черт возьми!

– Что?

– Ничего. Я уже здесь, вот что.