Песок в раковине - Н. Свидрицкая

не понимаешь! Как капитан Грита, ты можешь требовать уважения к себе, требовать, чтобы с тобою считались!

— Пока я капитан Грита, мы оба — и он, и я, — слишком опасны.

— Ив, я…

— Ты всё решила, я понял. А я? Чего хочу я, что нужно мне, ты хотя бы из приличия не поинтересуешься?!

— Ив, я думала…

— Ты думала, что я никто. — С горечью произнёс он, и Анна замерла, не веря своим ушам. — Что всё здесь зависит от тебя, и всё решаешь ты. В самом деле, кто я такой? Облагодетельствованный тобою киборг — инвалид?!

— Ив, что ты говоришь! — Воскликнула Анна, глаза засверкали.

— Я хочу, — холодно сказал Ивайр, — вернуть тебе Грита и оставить вас. Хочу принадлежать себе самому. Я сделал для тебя всё возможное и невозможное, и теперь, когда ты нашла свою семью, хочу отдохнуть от всех Мессейс на свете. Я имею на это право!

— Что я сделала? — Испуганно спросила Анна. — За что ты со мной так? Я чем-то тебя обидела?

— Ты опять всё о себе. — Покачал он головой. — Попробуй понять, хотя бы напоследок, что дело не только в тебе! У меня тоже могут быть планы и желания. Хотя ты можешь просто приказать. ТВОИ проблемы точно будут решены.

Она заплакала. Упрёк в её взгляде рвал его душу на куски. Она что-то сказала, но он вдруг перестал её слышать. Все ткани вспыхнули огнём, и случилось невероятное: его механическая и живая составляющие перестали составлять единое целое. Он почувствовал себя насквозь пронизанным металлом и паутиной укрепляющих нитей, надетым на титановые стержни, раздираемым адской болью. Обида мгновенно исчезла из глаз Анны, она что-то кричала ему, и он подумал, как это ужасно: что она запомнит его таким, и будет вспоминать с обидой и недоумением. Но, не смотря на нечеловеческие усилия, сказать он уже ничего не смог, только дважды шевельнул челюстью.

— У него перегорели нервные окончания. — Сказал Кейв после полуторачасового общения с лабораторией. — Исчезла связь живых тканей и механизма. Я заморозил его и предотвратил смерть мозга, но это ненадолго. В сущности, он уже мёртв.

— Почему? — Спросила Анна сквозь слёзы. — Почему это случилось?

Кейв несколько секунд колебался, потом довольно неохотно сказал:

— Какое-то сильное потрясение. В старину говорили: «Умер от разрыва сердца». Сердце у него было искусственное, но видно, это неважно в таких случаях. Нам его не спасти. Это одна плохая новость. Но есть ещё хуже.

— Хуже?..

— Механизм цел и невредим, и если мозг умрёт, он заработает автономно. Мы получим робота, причём боевого робота, с готовой программой, в которую Л: вар вложил маре его знает, что именно. Искусственная кровь, которая сейчас поддерживает жизнь в Ивайре, после его смерти сыграет роль консерванта, который предохранит ткани от разложения.

— Вот что он на самом деле спланировал. — Прошептала Анна.

— Что? — Быстро глянул на неё Кейв.

— Л: вар знал о похищении Грита и о двойнике. — Пояснила Анна. — Но он думал, как и все, что двойник мужчина, и всё рассчитал. Ив должен был убить похитителей и двойника и покончить с собой. Ив ведь этого и хотел с самого начала. И тогда робот сделал бы всё то, что нужно было, чтобы Грит вернулся в Лигу. Он не подумал, — глаза её вновь наполнились слезами, — что я — женщина… Что я заплачу, и попрошу Ива о помощи, и что Ив не сможет отказать! — Она расплакалась, и Кейв, чуть нахмурившись от досады, отвернулся. Он злился, а главное, он растерялся. В семьях кипов плакали только дети, и он и относился к плачу, как к чему-то детскому, ему было жаль её, но что сделать, он не знал.

— Мы не можем, — тщательно вытирая слёзы, сказала Анна, — но может кто-то другой?

— Например?

— Л: вар исключается, но Шитаха может?

— Нам нечего ему предложить.

— Сколько стоит эта поганая соль?

— У Странников Биафра нет единой валюты. Союзная валюта виртуальна, и Странникам бесполезна. Кроме Странников Биафра, соль нам купить не у кого.

— А обмен?

— Что ты хочешь предложить?

— На Грите есть уникальные предметы искусства, вооружение, механизмы.

Кейв с силой потёр лицо руками, замер на несколько секунд, не отнимая рук.

— Не выйдет.

— Почему?

— Если мы выйдем на продавцов с оружием или техникой с Грита, нас сразу же вычислят. Такие сделки требуют времени, это тебе не шоколадками махнуться. Нас будут проверять, и мы засыплемся.

— Я знаю, где купить соль. — Сказал Рокел. — Я дружу с Роном Леа, есть такой крендель на Корте, может, ты, Кейвар, про него слышал, может, нет. Он летает на «Р’ъюкане» с Ва Вера, и водит дружбу с гумиками — с клопами и келтами. Он рассказывал мне про Гонвед: такая дура в открытом космосе, размером с небольшую луну, но искусственная, её строит Шитаха. И к нему иногда знающие человечки из Странников летают за всякими новыми штучками, на которые он мастер, платят, естественно, солью. Ну, и мы могли бы подвалить на таком линейном корабле, вдвоём, чтобы вид нашей Анны Шитаху не перевозбудил. С киборгом. Ну, к примеру, будто бы мы его захватили на Пскеме, и вот теперь пытаемся починить, чтобы он вывел нас на Грита и двойника. Что-то вроде того.

— Шитаха сам попытается использовать его, чтобы выйти на Грита и двойника. — Тут же заметил Кейв.

— Ну, понятно, попробует. А что, есть ещё варианты? Тут хоть крохотный, но шансик. Он ведь всё равно его починит, хотя бы, чтобы допросить, нет? А мы подвалим с солью, и Шитаха при виде соли сдуется, он мутант с тысячелетним стажем, он даже писает солью. Он такие должен дозы жрать за раз! А теперь, после того, что Грит на Пскеме учудил, соль в цене подскочит — о-го-го! Если мы правильно с ним договоримся, он нас надуть не посмеет, и Ивайра нам вернёт целёхонького, иначе с ним никто дел иметь не будет, и что тогда ему останется?

— Это точно. — Согласился Кейвар. — Нарушивший сделку на Биафра становится персоной нон грата, и все, кто осмеливается иметь с ним дело — тоже. Он попытается допросить Ивайра, но на этот риск нам придётся пойти, иначе никак. Ну, узнает он что-то… И всё-таки, Ивайра вернуть ему придётся. Тут главное — правильно заключить сделку. У нас есть сутки срока для того, чтобы разработать план, продумать детали и свести риск к минимуму. И самое главное: как следует оформить заказ, сформулировать его так, чтобы нельзя было истолковать его двояко. Время — главный враг наш теперь.

— Сделаем. —