Песок в раковине - Н. Свидрицкая

её воспитанник. Молчаливо принимая правила игры, он вёл себя безукоризненно, будучи настоящим кипом внешне, настолько безупречным, что истинный кинтанианин Ош ему в этом уступал; но внутри он был диким зверем, который понял, что клетку не одолеть, и терпеливо ждёт, внешне спокойный, внутри — напряжённый каждым нервом в ожидании своего часа. Он никому не был должен, и никого не считал своим должником; его единственной целью было — вернуться на Корту и возродить Высокие Дома. Он был гораздо честолюбивее, чем Анна, которой двигали чувства и эмоции, но никогда — расчёт или тщеславие. Если бы Анна была мужчиной, Кейвар увидел бы в ней только соперника, и отнёсся бы соответственно. Но она была женщиной; а во-вторых, познакомились они при обстоятельствах, когда он на какие-то минуты оказался беспомощен и вынужден принять её заботу и помощь. Кинтаниане очень редко шли на физический контакт; мутация сделала их слишком восприимчивыми к нему. Они не обменивались рукопожатиями, у них не принято было дружески похлопывать друг друга по плечам, обниматься и обмениваться поцелуями, даже дружескими; мероканцу Кейвару когда-то очень этого не хватало, но со временем он научился быть таким же, как все, кто его окружал. Прикосновения Анны к нему, когда он был ранен и беспомощен, его потрясли, даже что-то перевернули в нём — не в эротическом, конечно, плане, он с первого же мгновения воспринимал её, как сестру. Просто в том беспомощном состоянии, когда он уже не сомневался, что умирает, они были для него откровением и утешением, принеся в его сердце, которое он считал навеки остывшим, какое-то предчувствие тепла. Потому в его тяжких сомнениях и раздумьях был не только холодный расчёт, но и искреннее стремление сблизиться с Анной. Впервые в жизни он чувствовал себя не подопечным какой-то женщины, а сам мог стать защитником и опекуном для Анны, которая, как ни крути, была совершенно не готова к жизни в Союзе. Кейв не без приятности предвкушал, как будет помогать ей осваиваться, учить её и поддерживать, и чувство ревности к Ивайру становилось при этом всё сильнее и сильнее.

Впрочем, к чести его будь сказано, он руководствовался в своём решении вовсе не ревностью, и даже не желанием отомстить за родителей. Он искренне считал Ивайра опасным и лишним. Он был биомехаником, и понимал гораздо лучше, чем Анна, и даже чем сам Ивайр, насколько реальна была опасность внезапного срабатывания какой-нибудь специально для такого случая заложенной в него программы. Был ещё и другой риск: пусть минимальный, но он существовал. Риск того, что какая-нибудь нечаянная фраза, сказанная Анной так же неумышленно, как и тот её вопрос об имени, включит новую программу совершенно нечаянно, существовал, и если вдуматься, не так уж он был и минимален. Лавайр уже не однажды продемонстрировал своё извращённое чувство юмора и нечеловеческую предусмотрительность. У Кейва сложилось впечатление, что он за что-то сильно ненавидел Ивайра, и сделал его своим слугой умышленно, умышленно же оставив ему возможность осознать своё положение. А значит, он не мог не предусмотреть и какого-то следующего шага, столь же жестокого и верного.

Раздумывая над этим, Кейв вдруг понял, как выйти из казавшейся безвыходной ситуации. Как сделать это с минимальными потерями, и не приобрести при этом в лице Анны врага вместо союзницы и сестры.

Ивайр, мучительно раздумывая над последствиями их визита на Пскем и знакомства с двумя клык-офицерами, пришёл к тому же самому выводу, и хоть испытал при этом страшную душевную боль, но и облегчение почувствовал тоже. Предчувствуя, что Кейвар думает так же, и желая разделаться с этим поскорее, Ивайр сам попросил его о встрече, и пригласил для этого в бывшие апартаменты Л: вара.

Старательно избегая частых и долгих встреч с Кейваром, Ивайр не хотел не только лишний раз встречаться с человеком, родителей которого он убил, но и видеть лицо и слышать голос, так жутко напоминающие ему бывшего друга. Может быть, потому он пригласил его в место, которое ненавидел больше всего на свете? Сколько часов, складывающихся в недели и месяцы, провёл он здесь, стоя на страже возле бывшего человека, когда-то выглядевшего почти в точности, как этот, другой, разве что пониже ростом, и не такой холодный и жёсткий? Не смотря на смутность этих воспоминаний, они всё равно угнетали его.

Кейв вошёл и остановился на пороге, оглядываясь.

— Странное помещение. — Заметил настороженно.

— Апартаменты бывшего хозяина корабля. — Пояснил Ивайр.

— И почему именно здесь? — Так же настороженно спросил Кейв.

— Я хотел переделать их, сделать местом, где вся команда могла бы собираться для обсуждения проблем, решения вопросов. Они достаточно большие для этого.

— Красивый аквариум. — Кейв сделал шаг, но Ивайр предостерегающе протянул руку:

— Как только подойдёшь, включишь проекцию и увидишь его рядом с собой.

— Спасибо, что сказал. — Кейв, тем не менее, подошёл. Хладнокровно взглянул в лицо голограмме Л: вара. — Не знаю, как бы я отреагировал, покажись он вот так неожиданно…

— Анна перепугалась до смерти. Она пришла сюда без меня, я не успел её предупредить.

Он пристально следил за выражением лица Кейва, и заметил, что при упоминании Анны оно чуть смягчилось, глаза слегка потеплели. Ему стало легче: он боялся, что для Кейва она всего лишь средство.

— Я представляю. — Согласился Кейв. — Выглядит гнусно. Как его убрать?

Ивайр сделал едва заметный жест.

— Ты знаешь, как выключить это совсем?

— Узнал бы, если бы захотел.

— Но ты не хочешь?

— Анна не хотела. Она часто сюда приходила — хотела понять. Пойдём, я покажу тебе его спальню.

Кейв замер, разглядывая звериное лежбище и скелеты в нишах. Он был потрясён настолько, что это было заметно, не смотря на всю его выдержку. Как и Анна, он сосредоточил свой интерес на шарах, подошёл, взял один из них, воскликнул:

— Тяжёлый!

— Анна считает, что в этих шарах — ответ на одну из загадок. — Пояснил Ив. — Здесь что-то, относящееся к уничтоженным им мирам. Подобный шар когда-то похитили из его лаборатории на Биэле Агой. Мы нашли его с Анной — там оказался антивирус мероканской чумы, хотя я понятия не имею, для чего он мог понадобиться Агой.

Кейв задумчиво смотрел на него, медленно покачивая в ладонях шар.

— Ты для этого меня позвал?

— Ты биохимик.

— Верно.

— Но позвал я тебя не для этого. Я считаю, что мы должны поговорить; и уверен, что ты сам этого хочешь.

Кейв промолчал, но глаза потемнели, стали холодными, как у кортианского ягуара. Ивайр встречал в своей жизни много людей, сильных и опасных,