Последнее дело Лаврентия Берии - Сигизмунд Миронин

Аничков запнулся, но через секунду продолжил:

— Место, где вскрывали товарища Сталина, не приспособлено для таких мероприятий. Кроме того, оно было забито охранниками и нами, патологоанатомами, было ничего не видно из того, что делал Усков. Гематома, которая будто бы обнаружена в основании мозга товарища Сталина, нам не была продемонстрирована. Скорее всего, это было довольно массивное кровотечение путем диапедеза, когда эритроциты выходят в ткань мозга через слегка поврежденную стенку мелких капилляров, то есть мельчайших сосудов нашего тела. Кровотечение было в основание левого полушария.

Берия прервал Аничкова поднятием руки и на несколько минут задумался: «Интересная получается карусель. По акту, начали вскрытие в 4 часа утра комиссией в составе 19 человек, закончили работу в 13 часов. По акту, в котором указан и Мясников, написавший свои воспоминания, вскрытие начато в 4 часа утра, когда на дворе еще темно, а в воспоминаниях он пишет, что было “11–12 часов дня”. По Рясному, ночью “кое-как собрали человек пять врачей”, а утром уже обрядили Сталина в мундир и с Хрущевым поехали в Дом Союзов. И вот тогда в “11–12 часов дня” подъехал Мясников и с бригадой в восемь врачей что стал делать-то? Кто врет, где подделки, неясно». Эти сведения подтверждаются дочерью Сталина. По свидетельству Светланы, тело Сталина увезли до 5 часов утра 6 марта. В разговоре она сообщила Берии: «Подъехал белый автомобиль к самым дверям дачи — все вышли. Сняли шапки и те, кто стоял на улице, у крыльца. Я стояла в дверях, кто-то накинул на меня пальто, меня всю колотило. Кто-то обнял за плечи, это оказался Н.А. Булганин. Машина захлопнула дверцы и поехала. Я уткнулась лицом в грудь Николаю Александровичу и наконец разревелась. Он тоже плакал и гладил меня по голове. Все постояли еще в дверях, потом стали расходиться. Было часов 5 утра».

Интересным представляется такой вопрос: почему убийцам важно было как можно скорее вскрыть тело Сталина и быстро его «забальзамировать»? Видимо, для этого были две причины: 1) чтобы скрыть признаки убийства; 2) чтобы успеть замести следы. Если учесть, что для убийства Сталина, возможно, был использован удар под основание черепа, то для того, чтобы скрыть данный факт при вскрытии, и требовалось начать вскрытие так рано. При таком раннем вскрытии очень трудно отличить трупные пятна на шее от кровоподтека, который, видимо, образовался от удара по шее.

Во время разговора Аничков также рассказал Берии, что стадия гипостаза (стекание крови в заднюю часть тела, на которой лежит труп) в развитии трупных пятен в среднем продолжается 12–14 часов. Следующая стадия формирования трупных пятен — стадия диффузии, еще ее называют стадией стаза. До начала стадии гипостаза отличить умеренный кровоподтек от трупного пятна бывает трудно. Аничков сообщил, что даже в учебнике по судебной медицине написано, что «если кровоподтеки расположены вне трупных пятен, сделать это несложно. При совпадении их местоположения с трупными пятнами путем внимательного исследования кровоподтеки можно отличить: как правило, кровоподтеки всегда немного выступают над поверхностью кожи, при надавливании не изменяют своего цвета». Следовательно, скрыть синяки легко.

В возрасте пяти лет будущий Сталин перенес оспу, а спустя год попал под фаэтон и получил тяжелую травму, последствия которой были зафиксированы в «Медицинской истории пациента Кремлевской поликлиники И.В. Сталина»: «Атрофия плечевого и локтевого суставов левой руки вследствие ушиба в шестилетнем возрасте с последующим нагноением в области локтевого сустава». Потом развилась небольшая контрактура (некое срастание) левого локтевого сустава.

Тут внимание Берии вернулось в кабинет, где сидел Аничков. Аничков между тем спокойно продолжал:

— Если вернуться к акту вскрытия, то сразу возникает вопрос, почему акт подписан именно таким составом? Те, кто лечил Сталина, обязаны присутствовать при вскрытии. В комиссии врачей, которые лечили Сталина, было аж четыре невропатолога. А на вскрытии присутствовал лишь один Коновалов. Это грубое нарушение. Как говорится в медицинской поговорке, «морфолог без клинициста — это больной с инсультом на полголовы».

— А вы понимаете, кто еще подписал акт вскрытия?

— Ну, продолжайте.

— Хорошо. Я буду откровенен. Про нового министра здравоохранения СССР А.Ф. Третьякова и начальника Лечсанупра И.И. Куперина я говорить не буду, так как они официальные лица. Я уверен, что Вы знаете, чем я занимаюсь. Я являюсь патологоанатомом, специалистом по атеросклерозу. Хотя я и президент Академии медицинских наук СССР, но я продолжаю заниматься наукой. Далее. Академик М.А. Скворцов — действительный член Академии медицинских наук СССР, патологоанатом, специалист по патологической анатомии болезней детского возраста и ревматизму. Он-то что там делал? Этот человек был узким специалистом по детской патологоанатомии. А.И. Струков — член-корреспондент Академии медицинских наук СССР, профессор — специалист по туберкулезу и иммунопатологии. Еще один человек, непонятно для чего там присутствовавший. С.Р. Мардашев — член-корреспондент Академии медицинских наук, профессор, биохимик, который, по свидетельству Мясникова, должен был труп бальзамировать. Б.И. Мигунов — главный патологоанатом Министерства здравоохранения СССР, профессор, он вообще-то специалист по патологии зубов, но он же и главный патологоанатом МЗ СССР. Усков Б.Н. — доцент. Как этот человек оказался там и какова его дальнейшая судьба, неясно. Кстати. Тут бы очень был полезен акадимик Збарский.

— Так, интересно. Но о Збарском поговорим позднее.

— Есть несоответствие того, что было, с тем, что написано. На вскрытии присутствовали Мясников и Лукомский и не было ни одного невропатолога, которые ставили во время лечения основной диагноз кровоизлияния в мозг. Однако среди подписавших акт фигурирует Коновалов. Но я не помню, чтобы он присутствовал там, — были Анатолий Иванович Струков, профессор 1-го МОЛМИ, биохимик профессор С.Р. Мардашев, который должен был труп забальзамировать, патологоанатомы: профессора Скворцов, Мигунов, Русаков, — Аничков тщательно почесал свою лысину на затылке, помялся и произнес: — А теперь еще один важный момент. О тех, кто должен был присутствовать при вскрытии — специалистах судебно-медицинской экспертизы. Быть может, человек был убит? Быть может, его, к примеру, ударили или придушили, перед тем как ввести яд?

Чтобы ответить на вопрос, была ли естественной смерть, нужна не комиссия академиков, которые в этом вопросе некомпетентны, а профессионалы — судмедэксперты. Их должно быть несколько. Отсутствие судмедэкспертов в составе комиссии — вопиющее нарушение, которое сразу вызовет серьезное подозрение всех, кто хоть отдаленно знаком с предметом, — медиков, сотрудников правоохранительных органов и так далее. Поэтому такой эксперт в составе комиссии был, не несколько, как полагалось в столь серьезных делах, а один, как было бы в случае, если бы вскрывали тело умершего колхозника. Хотя формально приличия были соблюдены.

Берия опять отвлекся от нити рассказа Аничкова: «Почему не присутствовали лечащие врачи? Кто лечащий врач? Кто такой Иванов-Незнамов? Вызвать врача». Берия вспомнил допрос Хрусталева. Тот сказал: «Тело вождя увозили с Ближней дачи в анатомический институт на Садово-Кудринскую улицу на санитарной машине. В машину с задней дверью положили тело на носилках, рядом — две машины охраны, и поехали. Подъезжаем к Киевскому вокзалу, а там народ гуляет, танцы, пляски, свадьба, что ли… Никто еще ничего не знает, по радио объявят только утром. Свадьба нас не пропускает: “Товарищ подполковник, выпейте с нами рюмочку!” Знали б они, что везут в машине, что там находится тело мертвого вождя! Упросили, толпа разошлась, машины поехали на Садовое кольцо к площади Восстания. Привезли и долго ждали врачей. Товарищ Третьяков звонит, волнуется… Генерал Рясной заранее отправил своих помощников на десяти машинах по разным адресам за врачами… Кое-как собрали человек пять врачей, и стали они полосовать мертвое тело Сталина. Помещение было тесное. Многие из присутствующих сидели в другой комнате. А товарищи из госбезопасности относили им извлеченные нами органы. Рясной видел все, ему полагалось по службе, но не выдержал и отошел в сторону. Ждет Хрущева, он должен был приехать, как договорились, ко вскрытию, но появился только утром, когда Сталина уже одели в привезенный из чистки мундир. Почему-то Никита Сергеевич опоздал на несколько часов».