Флеш Рояль - Тала Тоцка

Александром назвала сына Динка, а Максим не возражал, хорошее имя, мужское. Он где-то с месяц, если не больше, перед сном, когда Дина кормила Сашку, ложился рядом, брал свидетельство о рождении и с удовольствием вчитывался в строки: «Домин Александр Максимович. Отец: Домин Максим Георгиевич, мать…» А иногда зачитывал вслух. Динка тогда смеялась:

— Нормальные люди книги перед сном читают, а ты свидетельство о рождении!

Люди могут читать все, что им вздумается, а Максиму нравилось читать имя своего сына, их теперь целых трое Доминых в мире, он очень надеялся, что будет больше, хотя бы пять, Хмельник божился, что все для этого сделал. Но пока говорить об этом Дине с его стороны было чистым садизмом, поэтому Макс помалкивал и сам себе улыбался.

На прошлой неделе Тимур отмечал свой день рождения, и Максим смог вытащить в ресторан Дину. Та отнекивалась и упиралась, но на помощь как обычно пришла теща. Ксения чуть ли не силой отобрала ребенка и выпихнула дочь с мужем в город за платьем, и Макс вспомнил, как это, когда они были только вдвоем. Они с женой — ему очень нравилось говорить о ней, как о жене, и Дине тоже это нравилось, — выбирали ей платье, потом заехали в ресторан пообедать, хоть она и поглядывала периодически на часы. Домой вернулись, лишь когда Дина стала морщиться, прикасаясь к груди — пришло время кормить Сашку.

Когда они вошли в ресторан, Тимур стоял вполоборота, а потом, повернувшись, замер, как известный памятник на центральной площади. И так и стоял, опустив руки и не сводя с Дины глаз, пока они через зал шли к нему, чтобы поздравить.

Максим сам упивался тем, какое впечатление производила его жена, она совсем не поправилась после родов, зато грудь, благодаря хорошему аппетиту Александра Максимовича Домина стала еще больше. Неудивительно, что Тимур теперь слюни пускает, вон как уставился на ее декольте.

Дина выбрала платье глубокого синего цвета — она явно питала к нему слабость, а в качестве украшения надела сапфир в форме сердечка, от этого ее серо-голубые глаза тоже казались синими. Ее матовая кожа так потрясно сочеталась с этим цветом, что Максим уже поглядывал по сторонам, может побыть недолго и свалить в отель? Их городская квартира пока была только в проекте, благо отелей в городе хватало.

Тимур пригласил его жену танцевать, и у Максима не нашлось ни одного повода не дать ему это сделать. Зато он немедленно утащил кого-то на танец, —даже не глянул, кого, — и старался держаться поближе к танцующей парочке. Он увидел, как Тимур прикоснулся к сапфиру на груди Дины, и его передернуло. Да это же подарок Багрова! Ну да, а откуда еще взялась та шкатулка с побрякушками до того, что начал дарить Макс? А как они смотрели друг на друга! Ладно, Багров, но его жена тоже смотрела грустным взглядом с поволокой. Максим напряженно вслушивался в разговор, но музыка играла очень громко, он лишь услышал:

— И сколько раз? Неужели сто?

— Сто раз я использовал в первую же неделю, — ответил эта сволочь Багров своим вкрадчивым голосом, и Максим ничего не понял.

Ленке Ледневой тоже явно не нравились взгляды, которыми одаривал ее без пяти минут муж чужую жену, и тут она имела полную поддержку в лице Макса. Пусть уже женятся поскорее, ему так будет спокойнее. Свадьба планировалась в сентябре, выездная, на морях, такая традиция начинала входить в моду. Динка сразу сказала, что не полетит, ребенок маленький, а здесь она его не бросит.

Тимур наклонился к Дине и что-то шепнул ей, Лена поджала губы и сверкнула глазами. Что ж, Тамерлан снова нажил себе геморрой, скандал ему сегодня обеспечен. Их переполненная и фонтанирующая эмоциями совместная жизнь уже стала местной легендой. То, как шумно ругались, разъезжались, а потом мирились и съезжались Лена с Тимуром, Максим наблюдал лично изо дня в день, а иногда выслушивал от Багрова, когда тот набирался после очередной ссоры.

Они с Диной тоже едва не поругались по дороге домой. Максим выпытывал, о чем они говорили с Тимуром, а Дина сердилась и не хотела отвечать. Наконец сдалась.

— Там в лесу, когда я села к тебе в машину, это же Тимур меня отправил. И сказал, что еще сто раз пожалеет.

— И что? — Максиму казалось, он сейчас оторвет руль.

— Вот он и сказал, что пожалел.

— А ты? — Максим понимал, что лучше заткнуться, но ничего с собой поделать не мог. — Сколько раз ты пожалела, что села не в ту машину?

— Зачем ты так говоришь, Макс? — она даже развернулась. — Ты что, решил устроить мне сцену ревности? Но ведь это ты потащил меня в ресторан.

Максим сбавил ход и притормозил у обочины. Он понимал, как глупо это все звучит, но не мог не спросить.

— Дина, скажи, тебе с ним было хорошо?

Его жена долго смотрела на него своими большими глазами, а потом спросила, медленно растягивая каждое слово:

— Ты уверен, что хочешь это знать?

Максим смотрел на нее и радовался, что у него хватило мозгов не спрашивать у Дины, кто из них двоих лучше в постели. А ведь так и подмывало спросить. Он привлек ее к себе, и они целовались, наверное, с добрых полчаса, пока Дина не напомнила о голодном Домине-младшем, и Максим с трудом от нее не оторвался.

— Нет. Не хочу, — и тронулся с места. Оторвался он потом, когда Сашка был накормлен и уложен в свою кроватку.

Сын еще сильнее сморщил нос и по всему было видно, что он как раз настроен покричать и подпортить нервы отцу. Максим прижался щекой к насупленному лобику и принялся говорить.

— Если ты сейчас будешь хорошим мальчиком, закроешь глазки и уснешь, я покатаю тебя на катере, когда мы поедем к морю к бабушке Лизе. А если начнешь кричать и разбудишь маму, будешь сидеть с обеими бабушками на берегу. Я сам хочу маму разбудить, понимаешь, сынок?

Он ходил по спальне, покачивая малыша и рассказывая ему, как это здорово, когда плывешь на катере по морю, в лицо летят соленые брызги, а рыбалка это вообще зашибись. Сашка слушал очень внимательно, затем выплюнул соску и вставил в рот большой палец.

— Вот и умница, хороший мальчик! — Макс погладил его по голове, он всегда знал, как договориться с сыном.

Вот Дина или теща сейчас подняли бы целую бучу, отбирая палец и заменяя его соской. Максим этого хоть убей, не понимал. Сашка еще когда в животе у Дины был, палец сосал, никто же не кидался его воспитывать. Лично Максим не видел ни одного двадцатилетнего парня, который ходил бы по улицам с большим пальцем во рту. Да он и пятнадцатилетних таких не видел, и десятилетних. С чего трагедию раздувать? А насчет зубов, так их пока ни одного не видно. Максим разрешал сыну сосать палец, а тот в благодарность ему послушно засыпал. Просто золотой у него мальчик!

Он осторожно уложил спящего малыша и улегся возле Дины. Его жена была такая теплая, так знакомо пахнущая, что у него все сводило внутри. Он начал целовать ее сначала за ухом, потом в шею, потом спускаясь ниже по ключицам. Она уже проснулась, но еще прикидывалась спящей, надеясь, что Максим отстанет и уснет. Не надейся, любимая, даже не думай.