Флеш Рояль - Тала Тоцка

«Я же думал, что ты не хочешь меня видеть, любимая моя девочка, зачем мне твои охранники, я к тебе ближе хотел быть. А почему ты не пригласишь в гости своих подруг, пусть приезжают, пусть хоть живут здесь, чтобы тебе скучно не было. Кстати, хороший повод их пригласить, когда мы распишемся, это никуда не годится, радость моя, у нас уже ребенок такой взрослый, а мы до сих пор не женаты. Твои подруги решат, что я какой-то козел, не хочу на тебе жениться».

«Так ты меня больше не зовешь замуж, я думала, ты передумал жениться, тебе надоело, и ты меня разлюбил…»

«Ничего я тебя не разлюбил, и жениться я не передумал, а если ты будешь умницей и хорошей девочкой, если поешь и со мной погуляешь, у меня для тебя есть хорошая новость, тебе понравится. Вот сейчас приготовим ужин и пойдем гулять. Или это еще не все?»

«Мне охранники не отдают котенка, которого они у собак отбили, он у них живет, маленький, беленький такой, он ко мне от них убегает, а они назад забирают».

«Так это же я им и… Зачем тебе котенок, радость моя, он блохастый, у тебя скоро будет ребенок, или давай я в питомнике куплю… Все, все, забирай, только не плачь. Завтра они его в ветеринарку свозят, блох выведут, и забирай».

«Мне надоело здесь гулять, я уже не могу видеть эти елки…»

«Любимая моя, это не елки, это сосны. Ладно, ладно елки. Завтра куплю бензопилу, ты мне будешь показывать, какие именно елки тебе надоели, а я все срежу, только не плачь больше, пожалуйста».

А потом с опаской смотрел, как она заходится смехом, размазывая слезы и представляя, как он с бензопилой ходит по лесу. Оставалось надеяться, что эти переходы от слез к смеху и обратно не надолго.

— Все? Точно все, ты ничего не забыла? — Макс вытер ей лицо, Динка мотнула головой. — Вот и хорошо.

Он встал, поднимая ее и занося в кухню.

— Теперь сиди здесь, я буду готовить ужин.

Но она не захотела сидеть и начала ему помогать, они вместе быстро замариновали курицу и поставили в духовку, а Максим ушел принять с дороги душ. Затем он заставил Дину одеться, та попыталась притвориться уставшей, но он был неумолим.

— Ты просидела дома три дня, тебе нужно дышать воздухом. Если не пойдешь сама, я тебя понесу на плече. Выбирай. А то не расскажу новость.

Шантажом тоже можно многого добиться. Его любопытная мышка быстро оделась — усталость где и делась — и они пошли прогуливаться под невесть чем не угодившими его девочке соснами. Максим надеялся, что о бензопиле назавтра никто и не вспомнит, жаль, что о том крикливом блохастике она точно не забудет, уже сколько дней охранники по его указанию не отдавали это невыносимое орущее создание Дине, как она не упрашивала.

— Я купил квартиру и заканчиваю там ремонт, наверное, на следующей неделе перевезу туда твою маму с бабушкой, — сообщил Максим Дине, когда они зашли довольно далеко. — Галину Константиновну мы отправим в санаторий, а твоя мама может жить с нами, здесь. Я хочу, чтобы она сама подобрала мебель, и потом привезу ее к нам. Я недавно их навещал, и мы с твоей мамой обо всем договорились.

— Ты знаком с моей мамой? — Дина даже остановилась.

— Да, я поехал и сделал ей предложение, и она согласилась. Стать моей тещей.

Эти минуты стоили всех его стараний, его девочка уставилась на него своими огромными глазами, а потом бросилась ему на шею.

— Почему ты не говорил мне? — спросила, уткнувшись в воротник куртки.

— Я хотел, чтобы ты вернулась ко мне не потому, что я что-то там заслужил, Дина, — честно ответил Макс, — я не хотел тебя подкупать. Мне нужна ты, а не твоя благодарность и признательность.

Динка снова обняла его, и они долго стояли так, пока под куртку не стал пробираться холод. Максим отодвинул ее от себя и посмотрел в любимые глаза.

— Ты должна простить и принять меня таким какой я есть, Дина, иначе у нас ничего не получится. Ты прекрасно знаешь, кто я и что я делаю. И я должен быть уверен в том, что и кто у меня за спиной. А если мне придется разрываться и воевать на два фронта, у меня просто не хватит сил, моя девочка, — он всматривался в ее лицо и пытался понять, правильно ли она его услышала.

— А если я не смогу… принять? — она храбро смотрела ему в глаза. — Ты отступишься?

— И не мечтай, — его улыбка была почти хищной, — я буду просто убеждать тебя дальше. А для этого мы должны поговорить. Сейчас. Я расскажу тебе все, как было, ты будешь меня спрашивать, а я постараюсь ответить на все вопросы, но чтобы мы больше к этому разговору не возвращались. Я хочу похоронить эту часть жизни, Дина, и больше никогда о ней не вспоминать, мне было слишком тяжело и больно проживать ее… Без тебя.

И она кивнула, соглашаясь, и даже тихо вздохнула, Максим понимал, как не хотелось ей вытягивать на свет все то, что она спрятала, как ей думалось, надолго. Но она тоже понимала, что с этим прошлым нужно покончить раз и навсегда, иначе они не смогут строить свою жизнь дальше.

Они вернулись в дом, поужинали, а затем Максим усадил ее на диван в холле, сам уселся на пол у ее ног и начал говорить. С начала. Со своего разговора с Бетховеном. Ему было проще, он недавно уже исповедовался на кухне перед Дининой матерью, а по тому, как напрягались руки его девочки, как она сама сжималась в комок, было видно, как непросто ей все это слушать. И вдруг…

Она опустила ему на голову ладонь и принялась гладить и перебирать волосы. Он тогда просто положил голову ей на колени, обняв живот, и говорить стало намного легче, теперь слова не рвали ему душу, а просто выливались вместе с чем-то мерзким, грязным, и ему казалось, что внутри становится светлее и чище.

— Почему ты не рассказал все это мне? — только и спросила она, когда Макс, наконец, умолк. — Ты считал меня совсем глупой? Разве я не имела права знать правду?

— Сейчас мне вообще кажется, что все можно было делать по-другому, потому что я теперь наверху и могу все видеть изнутри. Но тогда я понимал, что Маргарита требовала от отца избавиться от тебя, мне нужно было, чтобы она поверила, я не мог рисковать. Бетховен мог прожить еще год, а я никак больше не мог тебя защитить. Он просто посадил бы меня лет на двадцать, а тогда с тобой… Давай не будем об этом даже думать.

— Я ведь чуть не умерла, Макс, — рука, гладившая его волосы, напряглась.

— Я сам умирал, Дина. Может, я все делал неправильно, единственное, если бы я тогда знал, что ты беременная, я бы просто взял автомат и положил их всех.

— Я не была беременная, Макс, — тихо сказала Дина, продолжая поглаживать его волосы, — мы тогда проскочили, у меня были месячные еще до свадьбы. Это потом.

Максим резко поднял голову и, совершенно обалдевший, уставился на свою девочку, потом на живот, потом снова на нее.

— Ты хочешь сказать…

— Да, это когда я тебя совратила. Устроила себе брачную ночь. Тимур так и сказал, что ты умудрился всунуть между нами своего сына, — она улыбалась, поглаживая живот, и Макс приподнялся и несколько раз тоже его поцеловал. Так вот кому он обязан своим счастьем. «Хороший, какой же хороший мальчик!»